Хор дискутантов: …но браукселевские опознавательные очки способны оживить прошлое!
Валли З.: Так что если я, к примеру, сейчас надену очки, чтобы взглянуть на моего дядю Вальтера, я сразу же опять начну кричать, как в третий Сочельник прошлого Рождества. — Надеть?
Матерн и пес нервничают. Матерн успокаивающе похлопывает пса по загривку. Ведущий жестом предлагает Валли 3. сесть.
Ведущий (доверительно и любезно): Извините, господин Матерн, иные дискутанты у нас иногда забываются и начинают вести себя совсем как дети. И тогда то, что мыслится у нас серьезной работой, грозит стать всего лишь игрой; но ради вашего и общего спокойствия я как ведущий спешу заверить, что располагаю возможностями в корне пресечь подобные грубые шутки и поползновения к оным. — Снимаем пока что временное отстранение от дискуссии с номеров четырнадцать и двадцать два и открываем дискуссию серией простых и по возможности прямых тестовых вопросов. Желающих задать вопрос прошу поднять руку.
Многие дискутанты поднимают руки. Ведущий по очереди дает им слово.
Дискутант: Первый тестовый вопрос к предмету дискуссии: сколько остановок?
Матерн: Тридцать две.
Дискутант: А если в обратном порядке?
Матерн: Тридцать две.
Дискутант: Сколько из них вы забыли?
Матерн: Тридцать две штуки.
Дискутант: То есть всего вы запомнили…
Матерн: …тридцать две штуки общим счетом.
Дискутант: Ваше любимое блюдо?
Матерн: Тридцатидвухняшки.
Дискутант: Ваше счастливое число?
Матерн: Тридцать два на тридцать два.
Дискутант: Ваше несчастливое число?
Матерн: Dito[417].
Дискутант: Таблицу умножения до десяти помните?
Матерн: Восемь — шестнадцать — двадцать четыре — тридцать два.
Дискутант: Спасибо. Первую серию тестовых вопросов можно считать закрытой.
Ведущий: Вторая серия, пожалуйста.
Дискутант: Способны ли вы образовывать простые предложения, начинающиеся с местоимения «каждый, каждая, каждое»?
Матерн: Каждый зуб на счету. Каждая ведьма горит лучше. Каждое колено ноет. Каждый вокзал хуже предыдущего. Каждая Висла с каждым воспоминанием шире каждого Рейна. В каждом жилом помещении слишком прямые углы. Каждый поезд стоит под парами. Каждая музыка когда-нибудь да вступает. Каждое событие отбрасывает свою тень. Каждый ангел улыбается шепеляво. Каждая свобода обитает на слишком высоких горах. Каждое чудо объяснимо. Каждый спортсмен лелеет медали былой славы. Каждая туча по многу раз выпадала дождем. Каждое слово может оказаться последним. Каждый сироп слишком сладок. Каждая шляпа впору. Каждый пес стоит в центре. Каждый, каждое, каждая тайна щекочет нервы…
Ведущий: Достаточно, большое спасибо. А теперь третья и последняя серия тестовых вопросов. Прошу!
Дискутант: Верите ли вы в Бога?
Матерн: Я прошу этот вопрос снять. Вопрос о Боге нельзя считать тестовым.
Ведущий: Вопрос о Боге, доколе речь не идет о «триедином» или «единственно истинном» Боге, как тестовый вопрос допускается.
Дискутант: Итак: верите ли вы в Бога?
Матерн: В Бога?
Дискутант: Ну да, да, в Бога вы верите?
Матерн: Вы спрашиваете, верю ли я в Бога?
Дискутант: Именно. В Бога.
Матерн: В Бога там, наверху?
Дискутант: Не только наверху, всюду, вообще.
Матерн: Ну, во что-то там наверху или еще где…
Дискутант: Мы не про что-то там вас спрашиваем, а коротко и ясно: про Бога! Вы слышите: верите ли вы в Бога?
Хор дискутантов:
Четкий ответ —
да или нет!
Матерн: Каждый человек волей-неволей, каждый человек, независимо от воспитания и цвета кожи, от приверженности той или иной идее, так вот, каждый человек, говорю я, способный думать и чувствовать, принимать пищу, дышать, действовать, то есть жить…
Ведущий: Господин Матерн, вопрос дискутантов к предмету дискуссии гласил: Верите ли вы в Бога?
Матерн: Я верю в Ничто. Ибо иной раз серьезно себя спрашиваю: Почему вообще Сущее, а не Ничто?
Дискутант: Эта цитата из Хайдеггера нам известна.
Матерн: Быть может, чистое Бытие и чистое Ничто — это одно и то же?
Дискутант: Опять Хайдеггер!
Матерн: Ничто есть нетие без всяких оговорок.
Дискутант: Хайдеггер!
Матерн: Ничто есть исток отрицания. Ничто само по себе исконней, нежели Ничто в Отрицании. Ничто — это заведомость.
Хор дискутантов:
Хайдеггер туда, Хайдеггер сюда —
о Боге когда?
Матерн: Но иногда я даже в Ничто перестаю верить; а то вдруг начинаю верить, что и в Бога смог бы поверить, если бы я…
Дискутант: Вопрос, по-моему, предельно ясен: да или нет?
Матерн: Ну, коли так… (Пауза). Именем триединого Бога… Нет!
Ведущий: Ответ на третий и последний тестовый вопрос засчитывается. Подводим итоги по тестовым вопросам. Счастливое и несчастливое число предмета дискуссии — тридцать два. Предмет дискуссии способен в неограниченном количестве образовывать предложения с местоимением «каждый, каждая, каждое». Он не верит в Бога. Это сочетание: тридцать два, каждый, каждая, каждое, Бог — дает право на дополнительный тестовый вопрос. Прошу!
Валли З. тем временем записывает результаты тестовых вопросов на доске.
Матерн (возмущенно): А кто установил правила и законы этой дискуссии? Кто здесь вообще всем заправляет, кто?
Ведущий: Дискуссия, ведущаяся готовыми к ней дискутантами, сама из себя образовала оптимальный ход своего протекания, сообщающий ей необходимый динамический уклон, то есть тенденцию к катастрофе в исконном, классическом смысле этого слова, то бишь к повороту, развязке или даже уничтожению. Поэтому попрошу дополнительный тестовый вопрос на основании следующих результатов тестирования: тридцать два — каждый, каждая, каждое — Бог.
Дискутантка: Любите ли вы животных?
Матерн: Даже смешно. Вы же видите: я держу собаку.
Дискутантка: Это не ответ на дополнительный тестовый вопрос.
Матерн: Собака содержится хорошо. По всем правилам, а когда надо, то и в строгости.
Дискутантка: Вообще-то вопрос простой и повторения не требует, тем не менее я еще раз спрашиваю: вы животных любите?
Матерн: Ну посмотрите сюда, барышня! Кого вы видите? Старого, почти слепого пса, которого трудно кормить, потому как зубов у него почти не осталось, но несмотря на это…
Девушка: Вы любите животных?
Матерн: Этот пес…
Ведущий: Как ведущий я вынужден заявить протест. Поскольку предмет дискуссии сознательно уклоняется от ответа, даю разрешение на необходимые в рамках установления истины по этому пункту наводящие вопросы.
Дискутант: Случалось ли вам убивать животное голыми руками?
Матерн: Признаюсь: да. Канарейку, вот этой вот рукой, потому что хозяин птицы — в Билефельде это было — был матерым нацистом, и я как антифашист…
Дискутант: Случалось ли вам когда-нибудь стрелять в животных?
Матерн: В армии. Кроликов и ворон, но на войне все по зверушкам стреляли, а эти вороны…
Дискутант: Случалось ли вам когда-нибудь убивать животное ножом?
Матерн: Как всякому мальчишке, ежели у него есть перочинный нож: крыс и кротов. Ножик этот мне подарил друг, и мы с ним этим ножом…
Дискутант: Случалось ли вам когда-нибудь отравлять животное?
Матерн (после паузы): Да.
Дискутант: Какое именно животное?
Матерн: Собаку.
Хор дискутантов:
Белую, серую, голубую или лиловую?
Рыжую, зеленую, желтую или лиловую?
Матерн: Это была черная собака.
Хор дискутантов:
Шпиц, такса или пекинес?
Сенбернар, боксер или пекинес?
Матерн: Это была черная собака породы немецкая овчарка, она отзывалась на кличку Харрас.
Ведущий: Дополнительный вопрос, подкрепленный наводящими, позволяет заключить, что предмет дискуссии Вальтер Матерн убил одну канарейку, много кроликов, ворон, кротов, крыс и одну собаку. Поэтому я, основываясь на сочетании: тридцать два — каждый, каждая, каждое — Бог, — повторяю дополнительный вопрос: любите ли вы животных?
Матерн: Хотите верьте, хотите нет: люблю.
Ведущий подает знак Ассистентке Валли З. Та записывает на доске: «Любитель животных».
Ведущий: Итак, мы устанавливаем, что предмет дискуссии, с одной стороны, одну немецкую овчарку черной масти отравил, но, с другой стороны, другую немецкую овчарку черной масти образцово содержит. Поскольку он заявил, что любит животных, похоже, именно собака — вообще и в частности черная немецкая овчарка — является для нашего предмета дискуссии чем-то вроде идеи-фикс. Поэтому, для вящей уверенности, я бы попросил задать тестовые вопросы относительно этого, в целом весьма динамичного промежуточного итога завязки нашей дискуссии, который мы назовем «немецкая овчарка черной масти», с точки зрения возможности квалифицировать его как идею-фикс. Прошу!
Валли З. записывает на доске: «Немецкая овчарка черной масти».
Дискутант: Ну, например: вы смерти боитесь?
Матерн: Так я же человек-неваляшка.
Дискутант: Вы что же, тыщу лет прожить собираетесь?
Матерн: Сто тысяч, потому что я неваляшка.
Дискутант: Но все-таки, если бы вам пришлось умирать, вы бы предпочли умереть в комнате или под открытым небом, на кухне, в ванной или в подвале?