Дима с Ванькой на диво хорошо ладят — оба немногословные, непоседливые, очень любят возиться друг с другом, играть на воздухе в снежки, кататься на санках.
Легко ладит папа Дима и с собаками Ани. Для соединения Димы с Анной в семью не менее важным условием, чем дружба с Ванькой, несомненно является то, что Лорд любезно принял его в стаю.
Однажды солнечным январским днём Дима просит разрешения у Ани взять на прогулку с Ванькой Лорда.
— Он с тобой не пойдёт. А если пойдёт, то слушать тебя точно не будет.
Но Лорд, вопреки её прогнозу, с радостью идёт гулять с «мужиками» и прекрасно слушается Диму. Весело бегает с ними по белому искристому снегу и радостно лает через намордник, как щенок-дурачок. Дима даже даёт ему побегать без поводка, и пёс беспрекословно возвращается к нему, демонстрируя высшую степень доверия.
Теперь, когда папа Дима приходит домой и Лорд встречает его в прихожей, самое главное — успеть схватить его за хвост и придержать: он так неистово размахивает им и колотит по стенам и мебели, что вполне может сломать себе хвостовые позвонки.
Дмитрий не местный. Он хоть и русский, но родом из Баку. В Петербург его привело большое горе. Его семья погибла во время армянской резни, когда вместе с армянами под раздачу попали и русские. Мать была учительницей русского языка, а отец — инженером. Секрет того, как папа Дима быстро нашёл общий язык с Лордом и другими Аниными собаками, прост. В Баку у его семьи тоже была собака — ньюфаундленд Роланд — водолаз, который спас не одного тонущего бакинского пацанёнка. Размеров Роланд был просто невероятных, гораздо больше Лорда Генри, чрезвычайно простодушен и жизнерадостен. Зайдя в кухню и увидев под столом какой-нибудь упавший кусочек, пригибался, заползал под стол и радостно чавкал. Потом выпрямлялся и уходил со столом на спине. Он его просто не замечал. В дверях стол застревал и с грохотом обрушивался. На прогулке не ходил, а носился. Дмитрий тогда весил немного, и Роланд вечно таскал его за собой на поводке. Дмитрий, как мог, старался выбрать траекторию таким образом, чтобы ухватиться за какое-нибудь дерево. Только тогда Роланд останавливался и ждал, когда маленький хозяин отцепится от дерева. Потом — опять рывком к следующему. Вся квартира была забрызгана слюнями и завалена шерстью, поскольку ньюфаундленд — собака весьма слюнявая и пушистая. Но, несмотря на это, Роланда все вокруг обожали за его добрый нрав. Что не помешало погромщикам зарезать его вместе с Димиными родителями.
Диму от неминуемой смерти спасло то, что он в это время служил в армии. Служил под Ленинградом. Там и остался. В город, где убили всю его семью, возвращаться не стал. Жил в общаге. Но за пять лет смог скопить на комнату благодаря золотым рукам и высокой трудоспособности. Дмитрий вообще не пьёт, организм не принимает алкоголя. Он трудоголик, работает на трёх работах сразу. Пытается скрыться за работой от страшных мыслей о потере семьи. Неприхотливый в быту, анемичный, спокойный, до неприличия молчаливый — он находит в Анне и Ване свою новую семью, маленькую стаю. Анна очень напоминает ему покойную мать. Потеря родителей и неугасающая боль в душе сближают Анну и Диму.
Дмитрий оказывается идеальным мужем — терпеливым, любящим, уделяющим всё свободное время жене, сыну и собаке. А ночью он неутомимый любовник, терпеливый и нежный, полностью подстраивающийся под свою темпераментную партнёршу. Анна влюбляется в него не сразу, слишком он тихий и неприметный. Сначала она испытывает любовь-благодарность за отношение к Ваньке, но после первой же ночи безудержной любви Аня понимает, какое ей досталось сокровище. Через месяц она уже не может жить без него, и они идут в ЗАГС подавать заявление.
Дмитрий настаивает, чтобы они повенчались. Он не религиозный, но верующий. Его родители венчались и поэтому, как он считает, никогда не ругались. Анна, которая раньше не интересовалась религией, соглашается. Дима узнаёт, что Аня не крестила Ивана, и очень расстраивается. Аню и Ивана крестят вместе накануне венчания. На Ивана надевают крестик Аллы на длинном шнурке, который он больше никогда не снимает. На свадьбу Анна приглашает всех своих любимых собачников. Её свидетельница Инна с трудом соглашается на свою миссию, она терпеть не может Диму. Считает, что он лимитчик, который втёрся в доверие к Ане из-за прописки и квартиры. Но Дима не торопится прописываться в квартире Ани после свадьбы. Он мечтает о домике за городом, где он всё сделает своими руками. По блату через очередного высокопоставленного собачника Диму устраивают завхозом в одно из подразделений Смольного.
Жизнь налаживается. Ане не нужно больше работать в ларьке, и она может всецело посвятить себя любимому собачьему делу Дмитрий после свадьбы берёт себе фамилию Анны. Его фамилии больше нет — есть только их новая семья.
К лету дружная семья Пугачёвых покупает старенький «мерседес», теперь они могут вывозить Ваньку и своих собак за город. Аня заказывает скульптору Вере памятник Кенге. Памятник отливают из чугуна и устанавливают на могиле Кенги под окнами Пугачёвых. Через трое суток его воруют циничные охотники за металлом. Тогда Аня ставит ей памятник, отлитый из бетона.
«Мама бы мной гордилась, — каждым утром думает Аня, провожая мужа на работу, — жаль, что она не дожила до моего счастья».
Аня начинает всерьёз подумывать о том, чтобы слетать к маме на могилу и заодно навестить непутёвую бабу Настю.
Ванька идёт в первый класс. Его провожает вся семья, включая семерых собак во главе с Лордом Генри. Зимой Аня с Инной задумывают нелегальный трафик бездомных питерских собак в Финляндию, где о собаках заботятся лучше, чем о людях в России. Они даже успевают вывезти в феврале пробный фургончик с пятью первыми дворянками.
Хрупкую иллюзию прекрасной налаженной жизни разрушает неожиданная смерть Лорда в апреле, прямо перед годовщиной свадьбы.
Всё до ужаса банально. Не доглядели. Лорд умирает от очередного заворота желудка, восьмого по счёту. Так как мастифы — крупная порода, они страдают такой неприятной проблемой, как заворот желудка. Собака поела и после еды обязана лежать целый час, любой резкий скачок (например, на звонок в дверь) приводит к завороту. Живот собаки при завороте раздувается, как воздушный шар. Помогает только операция. Собаку нужно срочно везти к хирургу.
У Лорда Генри было семь таких операций. Одну проводили прямо дома. Ни скальпель хирурга, ни капельницы, ни антибиотики, ни травы, ни заговоры, ни любовь Анны — ничто не спасает его на этот — роковой восьмой — раз.
Мастифы, как и другие гиганты собачьего мира, долго не живут, в среднем — от шести до десяти лет. Лорд прожил восемь с половиной лет, почти девять. Слабое утешение для безумно любящей его женщины. Анна впадает в тяжёлую депрессию. Почти ни с кем не общается. Отказывается ездить на помощь к другим собакам. Ссорится с Инной, перед этим передав ей на содержание всех своих собак. Винит в смерти Лорда только себя. Почти не ест. Страшно худеет. Никуда не ходит. Теряет волосы целыми прядями. Даже ребёнка в школу теперь водит папа Дима. Бедный муж отлучён от постели, но стоически переносит все тяготы, понимая и принимая душевную боль Ани. Траур по Лорду длится почти полгода. Во второй класс первого сентября Ваньку ведёт папа Дима.
Однажды Аня просыпается среди ночи и понимает, что, хотя Лорда больше нет, она должна жить. Обязана жить! У неё есть Ванька и папа Дима. Она нужна им. Они без неё пропадут. Она просит прощения у своих «мужичков». Она проснулась. Она вернулась. Только вот в своей старой квартире в Купчино, в их с Лордом квартире, она больше жить не может.
И тогда Пугачёвы решают купить дом в Вырице.
Глава 16Страшный сон
Иван спит и сквозь сон слышит жалобную тревожную песенку Тоненький голосок печально выводит на одной ноте:
— Иванушка, сыночек мой!
Приди, дружок, на помощь мне.
Огни горят горючие!
Котлы кипят кипучие!
Точат ножи булатные!
Хотят невинных резати!
Очень Ивану песенка не нравится. Пугает. Раздражает. Даже бесит. Очень хочется Ивану проснуться, чтобы избавиться от навязчивой песни, но никак не получается. Провалился Иван в сон чёрный-кромешный и не выбраться ему из него.
— Ваня-Ванечка, сынок! Не спи, просыпайся. Нельзя спать, погубит она тебя.
Голос, знакомый ещё до рождения, голос, от которого проходят боль и тревоги, самый родной и самый любимый — мамин голос. Но где же она? Тьма вокруг беспросветная.
— Вставай, Ванечка!
Иван стонет во сне, резко отворачивается от стенки, открывает глаза. В комнате темно. Только свет полной луны пробивается между занавесками, освещая полоску на дощатом полу. В комнате никого, кроме Ивана и его собак — Фредди и Чернушки. Фредди смешно храпит в тёмном углу, а Чернушка сидит в полосе света и смотрит на мальчика своими умнющими добрыми глазами.
— Ну здравствуй, Ванечка!
Ваня слышит мамин голос, хотя проснулся. Или он всё ещё спит? Мамы в комнате нет. Чернушка смотрит прямо ему в глаза, будто пытается его загипнотизировать. Зачем, если он и так спит?
— Ванечка, не пугайся — это я, твоя мама.
Ничто так не пугает, как эти чёртовы слова «не пугайся». И как не пугаться, если мамин голос звучит прямо в ушах, а её рядом нет? Словно надел кто-то на Ваню невидимые наушники. И тут Ивана осеняет невероятная догадка. Он в ужасе вдыхает-выдыхает и, застыв с раскрытым ртом, неуверенно показывает указательным пальцем на Чернушку. Та, довольно завиляв хвостом, кивает кудлатой чёрной головой. Потом улыбается, умильно вывалив язык из пасти и часто дыша.
— Молодец, мальчик! Правильно! Я — твоя мама. Уж прости, что теперь так неказисто выгляжу. Не поддался ты на колдовские чары, не поверил наветам гнусным, не выпил зелья проклятого — всё правильно сделал. Только вот напугал ты ведьму окаянную своим ультиматумом. Она — тварь отчаянная, и терять ей нечего. С испуга хочет она зло сотворить непоправимое. Времени у нас с тобой совсем мало, сынок.