— Попался! — сказал он и улыбнулся. — Ты у меня пятый!
Я летела сквозь лес, подгоняемая недобрым предчувствием, проклиная все на свете — свою судьбу, протез, не позволявший быстро бегать, заросли, сквозь которые приходилось продираться, волкопсов, дейноха, оборотня, князя… Так страшно не было давно — с самого первого боя, когда внезапно пришло озарение, что сейчас могут убить. Луна бежала за мной наперегонки, мелькая за деревьями, но остановилась, когда лес расступился, открыв залитый серебристым светом склон.
Гордо, расправив плечи и опершись на меч, стоял озаренный сиянием «подорлик», одновременно величественный, прекрасный и внушающий ужас. Несколько шляхтичей во главе с Тодором Хашем топтались подле, глядя на происходящее с суеверным ужасом.
В двух шагах от ног брата Домагоща чернел провал ловчей ямы. На первый взгляд обычная яма для волков, но рядом не виднелось отвалов земли, да и остатков укрытия тоже. Просто отверстие шириной в пять или шесть локтей.
Тихо подобравшись, заглянула внутрь. Он был там.
Уже начавшая убывать луна заглядывала в яму, освещая тело распластавшегося на дне оборотня. Теперь, ярко озаренного бледным светом, его можно было как следует рассмотреть. Звериное поджарое тело покрыто светлой песочной шерстью — был бы человек, сказала бы «русыми волосами». Плечи вполне человеческие, человеческая же, разве что более мощная шея переходила в крепкий загривок, волосы на котором были чуть длиннее. Голова напоминала человеческую — форма черепа почти не изменилась, разве что выдвинулись вперед челюсти. Нет, это не была волчья пасть, скорее уродливое подобие оной. Заостренные уши действительно торчали не на макушке, а по бокам головы, наполовину скрытые в густой шерсти. Задние конечности почти звериные — кроме пальцев, а вот передние так сильно напоминали руки, что лишь густой волос да кривые когти говорили о том, что это все-таки не человек. Хвоста, как я и думала, не было. Зверь упал на здоровый бок, и глубокая рваная рана, оставленная копытом или зубами дейноха — сейчас не разберешь, — стала хорошо заметна на светлой шерсти. Я видела сочащуюся кровью плоть и не могла не удивляться силе и выносливости чудовища.
Оскалившись и прикусив язык, оборотень валялся на дне ловчей ямы, остановившимся взором уставившись на стену и время от времени судорожно вздрагивая всем телом. При этом по шкуре его пробегали странные голубые искорки, с шипением прижигавшие рану. Несмотря на темноту, я хорошо узнала этот взгляд. Смертельно раненные солдаты именно с таким выражением лица просили товарищей: «Добейте!» — и матерились от боли и отчаяния, если никто не хотел выполнить их просьбу.
— Что, любопытно? — Рыцарь встал рядом, заглянул внутрь. — Молодой самец, как я и предсказывал. Нормальный здоровый экземпляр.
— Что вы намерены с ним делать? — услышала я свой голос.
— Дождемся рассвета и как следует расспросим, куда делся Витолд Пустополь, — пожал плечами Тодор Хаш.
Брат Домагощ ничего не ответил, но по тому, как он пожал плечами, стало ясно, что на этого оборотня у него свои планы.
ГЛАВА 16
Нам пришлось задержаться на той поляне до рассвета — ждали обратного превращения. Время шло. Луна, даже скрывшись с небосклона, продолжала медленно убывать. Уже завтра щербинка на правой стороне будет заметна всем любопытным, и ни один оборотень не сможет изменить облик.
Всю ночь возле ямы жгли костры — яркий свет должен был помочь оборотню как можно скорее сменить ипостась. Но лично мне казалось, что он только усиливает его мучения. Я не знала этого человека и отдавала себе отчет в том, что, не будь вчера при себе подаренного Коршуном оберега, этот оборотень разорвал бы меня прямо там, над тушей дейноха. Но он не бросился сам и помешал атаковать волкопсам. В то, что причина может быть другой, не очень-то верилось. У этих существ нет понятия «милосердие».
Это было в полнолуние. Мы в то время отступали, потрепанные в двух сражениях подряд. За пехотой с трудом тащился обоз с ранеными, на пятки наступала конница врага. Кругом простиралась местность, по которой уже прокатилась волна боев. Когда впереди показалась небольшая деревенька, командиры приказали сворачивать в ту сторону — погода портилась, и следовало устроить под крышами хотя бы раненых. О мародерстве речи не шло — война в этих местах бушевала уже второй год, с провизией было туго, и скорее изголодавшееся местное население должно было грабить нас, а не мы — их.
Деревня встретила нас настороженно. Десятка полтора местных жителей — в основном старики, женщины и дети — ничего не могли поделать против нескольких сотен усталых, злых, изголодавшихся мужчин и женщин. Мы без зазрения совести заняли несколько избушек, приказав их обитателям потесниться. Все равно в некоторых домах обитало по одному человеку — мы просто уплотнили их на пару дней, пока не окрепнут раненые и пока командиры не решат, что делать и куда двигаться дальше. Во время последнего боя наша часть оторвалась от своих, и мы понятия не имели, в какую сторону двигаться на соединение с королевскими войсками.
А ночью пришел зверь.
Среди ночи из одной избы, где разместили раненых, послышались крики и рычание. Часовые, прибежав, застали жуткую картину: из лежащих здесь полутора десятков человек почти треть была мертва. Оторванные руки и ноги, распоротые животы… Еще трое умирали, истекая кровью от ран, нанесенных клыками и когтями зверя. По словам тех, кто выжил, ночью с чердака спрыгнула какая-то тварь, похожая на поросшего шерстью человека, но со звериной головой, и начала методично убивать всех подряд. Когда кто-то вскрикнул и поднял тревогу, оборотень заметался от одного к другому, а потом схватил тело еще одного солдата и ринулся на чердак.
Сгоряча кто-то полез на чердак за ним, но успел только сунуть голову в отверстие — в следующий миг обезглавленный труп рухнул прямо нам под ноги. Еще через миг упала голова — не отрубленная, а словно оторванная с невиданной силой. Солдаты разрядили в потолок арбалеты, не столько надеясь зацепить тварь, сколько вымещая досаду. Одному повезло — болт не просто пробил доску насквозь, но и зацепил самого оборотня. Тот отчаянно завопил и удрал через чердачное окошко — оставшиеся на улице видели темную тень, ускакавшую в ночь.
Утром наши командиры согнали всех обитателей деревушки и тщательно их осмотрели. Одна из женщин хромала. Когда ей велели разуться, на ступне обнаружилась странно знакомая рана. И несмотря на то, что она с рыданиями твердила, будто наступила на гвоздь в сарае, куда пошла за дровами, и даже может принести в доказательство ту доску, о которую поранилась, ей все равно отсекли голову и сожгли.
А ведь мы тогда были на своей территории, и этих самых людей защищали от наступавшего врага…
Утро не принесло с собой облегчения. Едва рассвет выжелтил край неба, брат Домагощ был уже на ногах. Я, не спавшая всю ночь, присоединилась к нему в числе первых. Мы встретились возле ямы. Двое гайдуков, в обязанности которых входило поддерживать огонь, с облегчением отправились спать, сдав нам пост.
— Не терпится как следует рассмотреть чудовище? — двусмысленно подмигнул мне «подорлик». Я опять мельком подумала, что он очень красивый мужчина, и в других обстоятельствах уже в одну эту улыбку можно было влюбиться. Да мне и сейчас было приятно на него смотреть. Было бы…
— Я его уже видела.
— А при свете дня? А узнать, кто же скрывается под этой личиной? — Он опять подмигнул. — И расспросить, что он знает про исчезновение князя Витолда?
— А почему вы уверены, что он что-то знает?
— А как же? Милсдарь Генрих Хаш был так любезен, что просветил меня относительно истории их рода. Оборотень вот уже много поколений преследует это семейство. Причина банальна — месть. Я изучал оборотней — орден Орла с некоторых пор отлавливает этих тварей. Нас интересует, как они размножаются. Вы знаете, что женщина-оборотень всегда рожает только оборотней, а вот от мужчины-оборотня заполучить оборотня-ребенка удается далеко не всегда — примерно половина детей совершенно нормальные люди! Но только на первый взгляд. У этих потомков оборотней их способности могут проявляться иной раз через два-три поколения. А мы в ордене хотим добиться того, чтобы ликвидировать этот генетический сбой.
— Зачем?
— Все очень просто. Мы задумываемся о будущем. Сколько детей рассеет по свету мужчина-оборотень? Примерно половина останется в живых и продолжит проклятый род. Эти с виду нормальные мужчины и женщины выходят замуж, женятся на таких же нормальных людях и несут заразу дальше. Так сказать, гарантия выживания вида. А вот если удастся избавить их от этого «недостатка», то мы сможем избавить мир от оборотней на протяжении жизни одного-двух поколений людей.
— Ничего у вас не получится! — заявила я.
— Вы так уверены? Наши ученые и маги уже не первый год ведут разработки. И, между прочим, кое-какие успехи есть.
— А зачем вы мне все это рассказываете?
— Затем, что семейные легенды гласят, что не зря оборотни преследуют род князей Пустопольских. За своим они приходят! Ясно вам?
Чего ж тут неясного? Рассказывали и мне старую историю про то, как один из прежних князей ради беременной жены убил самку оборотня, а тот за это похитил княгиню и перед смертью успел ее укусить. Видимо, осталась эта метка на потомках того княжича и притягивает нелюдей как на привязи. С виду — нормальные люди, но в крови несут частицу волчьей крови.
А еще я подумала, что на князей этого рода можно было бы ловить оборотней, как на живца. Но вслух ничего не сказала — этим людям и маленькую Агнешку ничего не стоит использовать как приманку. Особенно если вспомнить, как к ней отнеслись волкопсы и что про ее кровь говорила колдунья мать Любана.
Светало. Гайдуки продирали глаза, собирались возле ловчей ямы. Пришел Тодор Хаш. Было видно, что и ему ночью не удалось сомкнуть глаз. Дождавшись, пока все соберутся, брат Домагощ достал из своих вещей моток тонкой веревки странного зеленовато-бурого цвета, не похожей на пеньку.