ого, кажущегося благополучия, способного рухнуть в любой момент…
Но давайте о приятном – пока. Рудин вспоминал о прекрасной даме, незаметно вошедшей в его жизнь три дня назад.
Она явилась в четверг, в восьмом часу вечера: зашла в калитку школы и притащила на длинных поводках двух черных ризеншнауцеров, молодых, но уже достаточно взрослых. Одного взгляда на этих оболтусов было достаточно, чтобы понять: работы тут – непочатый край.
– Отпустите собак, – посоветовал Рудин, рассматривая даму. Дама была облачена в мешковатый комбинезон, стоптанные кроссовки и темную косынку, полностью покрывавшую волосы. Неловкий наряд, однако, не скрыл от взгляда Рудина сильные стройные ноги, высокую грудь и тонкую талию владелицы безалаберных псов. Огромные зеленые глаза, лишенные какого-либо намека на косметику, смотрели настороженно.
«Хороша, чертовка, – подумал Рудин, поймал себя на том, что мыслит категориями Толхаева, и поправился:
– Однако с каким-то надломом… Тонкая штучка».
Еще не поняв, что дама ему очень понравилась, что есть в ней нечто особенное, отличное от обычных объектов запланированной «вязки», Рудин завел привычный деловой разговор.
– Кто порекомендовал вам обратиться именно к нам? Дама справилась с карабинами, отпустила псов. Те устремились к вольерам, вздорно взлаивая, – решили пообщаться с четвероногими обитателями школы, поднявшими обычный гвалт, завидев непрошеных гостей.
– Название понравилось, – глуховато сообщила она. – Школа консервативной дрессуры… Ну, вы понимаете.
– Собачью литературу читали? – поинтересовался Рудин, приглашая даму пройти в увитую плющом беседку, расположенную на краю тренировочной лужайки.
Дама удивленно взглянула на Рудина и отрицательно помотала головой.
– Как давно они у вас? – Рудин кивнул в сторону вольеров, где возле сеток скакали черные силуэты. – Месяц, год, полгода?
– Вчера Ли притащила, – сказала дама и тут же, отчего-то смутившись, поправилась. – В общем, вчера приобрела… гхм… А что?
– Воспитание собаки нужно начинать со слепых глаз, – менторским тоном пробубнил Рудин; откуда дама взяла псов, его совершенно не интересовало. – Предварительная подготовка – до настоящей дрессуры – это очень важный этап, его нельзя игнорировать, иначе… Позовите псов.
– Что? – не поняла дама. – Позвать?
– Да, позовите их, – подтвердил Рудин. – Посмотрим, как они на вас реагируют.
Дама внезапно покраснела и потупилась. Рудин вдруг понял, что тихий голос, глуховатый тон – это своеобразная защитная реакция, следствие какой-то душевной травмы. Не хочется даме звать псов – для этого нужно громко кричать, проявлять эмоции, раскрываться…
– Эй вы, трое, ко мне! – повелительно крикнул Рудин, приходя на помощь новоявленной клиентке. – Не подойдете, надеру задницу!
Никакой реакции – ризены продолжали взахлеб перепираться с обитателями вольеров, прыгая на сетку.
– Как у вас тут запущено все, – пробормотал Рудин. – Скажите честно – они вас совсем не слушаются? И вы даже не удосужились им клички придумать… Так?
– Да, они не слушаются, – согласилась дама, избегая встречаться взглядом с директором школы. – И клички… Ну не успела я пока…
– Сложный случай, – важно промолвил Рудин. – Отсутствие конкретной ориентации на хозяина, псы взрослые, так что…
– Пойду я, наверно, – хрипловато произнесла дама, – извините, что побеспокоила…
– Ничего – это поправимо, – решительно сказал Рудин, жестом останавливая хозяйку ризенов. – Будем работать. Можете приходить вот в это же время ежедневно. Как раз никого нет. И начнем, пожалуй. – Он встал и направился к вольерам, собираясь приструнить бестолковых псов.
– Как, прямо сейчас? – удивилась дама, следуя за Рудиным. – Может, завтра…
– А зачем откладывать? – Рудин, искоса наблюдая за спутницей, отметил, что походка у нее вполне упругая – если натянуть туфельки с каблучками, очень даже можно… – Сейчас и начнете воспитывать. Не дрессировать, заметьте, – воспитывать. Прививать собачачью этику… Вы, извините, кто по профессии? И еще – имя ваше, пожалуйста, – нам придется общаться в процессе, так что…
– Я – воспитывать? – даме, судя по всему, данная перспектива совсем не улыбалась. – Этих? Ну вы…
– Вы – воспитывать, – подтвердил Рудин, снимая с демонстрационной стойки веревочную плеть. – Под моим чутким руководством. Псы – ваши. Вы и будете ими заниматься. А я вас научу – как. Меня зовут Сергей. Кинолог-профессионал.
– Ах да, извините, – спохватилась дама, подозрительно глядя на плеть. – Я – преподаватель. Алиса…
На первом же занятии выяснилось, что молодые шнауцеры вовсе не такие оболтусы, каковыми казались на первый взгляд: псы оказались просто запущенными, Не более того. В свое время кто-то привил им первичные навыки дрессуры: хитрые бестии не желали реагировать на команды в обычном режиме, но вполне сносно выполняли основной минимум и даже более того – после умелого стимулирования разного характера (плетью и рафинадом); сама Алиса оказалась чрезвычайно внимательной ученицей, быстро усваивала основы собачьей педагогики и все более нравилась Рудину.
В пятницу и субботу дама с ризеншнауцерами пунктуально прибывала в школу к 19.00, и Рудин, за три часа выкладывался в полном объеме, демонстрируя чудеса профессионализма и недюжинное знание психологии – как собачьей, так и человечьей. Несмотря на сильное желание, которое вызывала дама одним своим появлением – и мешковатый наряд не мешал! – у Рудина хватило такта не прибегать к обычному методу общения с объектами очередной «вязки».
Метод был прост, незатейлив и, как показала практика, в 90 процентах случаев срабатывал безотказно. Рудин выдерживал пятидневный цикл – неизвестно, чем руководствуясь, он пришел к выводу, что четыре дня нужно накапливать энергию, аккумулируя устойчивое либидо, а на пятый – совершать отправления сексуального характера, совокупляясь неоднократно с первой попавшейся особью противоположного пола, которая соответствует определенным требованиям: то бишь вызывает неистовое желание беспощадно эксплуатировать ее подпупковое пространство. Так вот, в пятый день Рудин, если у него не было постоянной партнерши, отыскивал по ему одному заметным признакам подходящую особь, прямо заявлял, что желает слиться с ней в одну биоэнергетическую сущность, и, получив согласие, тут же тащил оную особь в свою комнатушку в здании школы, где на протяжении определенного времени усердно вспахивал вышеуказанное пространство от двух до семи раз – в зависимости от настроения. Каким образом Серега умудрялся обнаружить дам, которые с ходу соглашались вступить в интим, никто из окружения Рудина так и не сумел вычислить, но выглядели все эти объекты плановых «вязок» очень даже прилично – с девицами легкого поведения директор школы связываться не желал. Зловредный Григорий Васильевич по этому поводу с острой завистью шутил:
– А он же Пес, он носом чует. У суки бывает течка – кобель за два километра прибежит, не ошибется. А у этих (имелись в виду объекты плановой «вязки»), видимо, что-то в этом роде. Душевная течка, что ли…
Толхаева можно было понять: если он «снимал» известного рода «бабочек», клевавших на шикарную тачку, классный прикид и предстоящее дармовое угощение, то Рудину совершенно не требовались внешние атрибута, соответствующие имиджу крутого. Пес, будучи облачен в ветхие шорты и застиранную майку, подходил к даме на той же самой пресловутой набережной, протягивал ей заключение еженедельного обследования психоаналитика с настоящей печатью, результат анализов крови и осмотра венеролога, затем, неотрывно глядя невинным взором на свою избранницу, проникновенно просил:
– Прочитайте, пожалуйста.
Избранница читала – ведь нет ничего предосудительного в том, чтобы прочитать бумажки, предложенные таким симпатичным, хоть и незнакомым мужчиной.
– Видите, я совершенно здоров, – переходил Серега к основной части. – Как в психическом плане, так и телесно. Поэтому не называйте меня сумасшедшим. Ваш запах будоражит кровь, один ваш вид вызывает сладкую дрожь в каждой мышце моего тренированного тела. Я не знал женской ласки с 1991 года (тут возможны варианты – от трех до десяти лет воздержания). Судьба жестоко обошлась со мной, но теперь… теперь, увидев вас, я чувствую, как кипит во мне необузданная сила первобытного желания. Вы верите в любовь с первого взгляда? Вы знаете, как прекрасна женщина в тот момент, когда она не просто испытывает эротическую разрядку, а в буквальном смысле умирает от дикого блаженства на последней фазе оргазма? О, она просто великолепна! Ей кажется, что она вот-вот взорвется и разлетится на тысячи мельчайших осколков, каждый из которых будет воплощением чистоты и совершеннейшей гармонии, – и она права! Она действительно безгранично чиста в своем раскрепощенном порыве, безжалостно сорвавшем ее цивилизованную сущность, она – самка… Не краснейте, сударыня, испытайте меня…
– Сволочь, – расстроенно констатировал Григорий Васильевич, как-то раз подслушав из машины подобную сцену, – в тот раз он подвозил Рудина на набережную. – Если бы я начал что-то нести в подобном духе – в лучшем случае схлопотал бы по харе! По большому счету, не сомневаюсь, что за такие штуки можно и в дурдом угодить. А этому – дают напропалую, черт бы его драл! И что характерно – в обычное время из него слова лишнего, кроме мата, не вытянешь, а как плановая «вязка», так он распускается, аки аленький цветочек, – так и сочится красноречием, мерзавец! Я интеллигент потомственный, даже слов таких не знаю, а этот собакоеб – нате вам…
Так вот, Рудин, подозревая, что его очередную избранницу точит какое-то горе, стал действовать по-другому: он проверил реакцию Алисы на попытку вторгнуться в зону комфорта и заодно исследовал ее запах: несколько раз в ходе тренировок брал ее за руку, как бы случайно приобнимал за плечи, придерживал за талию. Алиса пользовалась каким-то простеньким дезодорантом без ароматических добавок – естественный запах женского разгоряченного тела был одуряюще сладок, что свидетельствовало о том, что данная особь ему подходит по всем параметрам. Реакция Алисы на за