— Весь ходъ событій, — сказалъ Холмсъ, — съ точки зрѣнія человѣка, называвшаго себя Стапльтономъ, былъ простъ и прямолинеенъ, хотя намъ, не знавшимъ вначалѣ мотивовъ его дѣйствій и познакомившимися только съ нѣкоторыми фактами, все казалось чрезвычайно сложнымъ. Мнѣ удалось два раза говорить съ миссисъ Стапльтонъ, и въ настоящее время дѣло вполнѣ выяснилось, и я не думаю, чтобы для насъ оставалась туть еще какая-нибудь тайна. Вы найдете нѣсколько замѣтокъ объ этомъ дѣлѣ подъ литерою Б въ моемъ спискѣ дѣлъ.
— Не будете ли вы добры сдѣлать мнѣ на словахъ очеркъ теченія событій въ этомъ дѣлѣ?
— Конечно, я могу это сдѣлать, хотя не ручаюсь, чтобы всѣ факты сохранились у меня въ памяти. Усиленная умственная сосредоточенность имѣетъ куріозное взіяніе на мозгъ, вычеркивая изъ него то, что прошло. Однако же, въ томъ, что касается случая съ "собакою", я передамъ вамъ ходъ событій по возможности точно, а вы мнѣ напомните, если я что позабуду.
— Мои разслѣдованія доказали безъ всякаго сомнѣнія, что фамильный портретъ не солгалъ и что этотъ молодецъ въ дѣйствительности Баскервиль. Онъ былъ сыномъ того Роджера Баскервиля, младшаго брата сэра Чарльза, который бѣжалъ съ запятнанною репутаціею въ Южную Америку, гдѣ и умеръ, какъ полагали, холостымъ. Въ дѣйствительности же онъ женился и имѣлъ одного сына, того самаго молодца, настоящее имя котораго такое же, какъ и имя его отца. Этотъ молодецъ женился на Берилѣ Гарціа, одной изъ красавицъ Коста-Рики и, расхитивъ значительную сумму общественныхъ денегъ, перемѣнилъ свое имя на Ванделеръ и бѣжалъ въ Англію, гдѣ основалъ школу въ восточной части Іоркшира. Причина, вслѣдствіе которой онъ взялся именно за такого рода дѣло, заключалась въ томъ, что, во время путешествія, онъ познакомился съ однимъ чахоточнымъ учителемъ и воспользовался опытностью этого человѣка для успѣшнаго веденія предпріятія. Фрезэръ, учитель, однако же, умеръ, и школа, хорошая въ началѣ, стала падать и пріобрѣла дурную репутацію, а затѣмъ даже и позорную. Ванделеръ нашелъ удобнымъ перемѣнить свое имя на имя Стапльтонъ и перенесъ остатки своого состоянія, свои планы на будущее и любовь къ энтомологіи на югъ Англіи. Я узналъ въ Британскомъ музеѣ, что онъ былъ признаннымъ авторитетомъ въ этой наукѣ и что одной ночной бабочкѣ, которую онъ первый описалъ во время своего пребыванія въ Іоркширѣ, было дано названіе Ванделеръ.
— Теперь мы дошли до той части его жизни, которая оказалась столь интересною для насъ. Молодецъ этотъ, очевидно, навелъ справки и узналъ, что только двѣ жизни стоятъ между нимъ и цѣннымъ помѣстьемъ. Я думаю, что когда онъ отправился въ Девонширъ, планы его были крайне туманны, но что у него были съ самаго начала злыя намѣренія, очевидно изъ того, что онъ взялъ съ собою жену въ качествѣ сестры. Мысль пользоваться ею, какъ приманкою, была уже ясно выработана у него въ умѣ, хотя онъ, можетъ быть, и не зналъ еще навѣрное деталей, въ какія выльется его замыселъ. Цѣль его была — получить помѣстье, и онъ готовъ былъ употребить всякое оружіе и идти на всякій рискъ ради достиженія этой цѣли. Первымъ его дѣйствіемъ было поселиться какъ можно ближе къ жжилищу своихъ предковъ, а вторымъ — завязать дружескія отношенія съ сэромъ Чарльзомъ Баскервилемъ и съ сосѣдями.
— Самъ баронетъ разсказалъ ему легенду о фамильной собакѣ и тѣмъ самымъ приговорилъ себя къ смерти. Стапльтонъ, какъ я буду продолжать называть его, зналъ, что у старика было плохое сердце и что сильное потрясеніе можетъ убить его. Это онъ слышалъ отъ доктора Мортимера. Онъ слышалъ также, что сэръ Чарльзъ былъ суевѣренъ и придавалъ серіозное значеніе мрачной легендѣ. Его изобрѣтательный умъ тотчасъ же сообразилъ, какимъ путемъ можно убить баронета и такъ, чтобы невозможно было приписать его смерть дѣйствительному убійцѣ.
— Возымѣвъ эту идею, онъ принялся крайне тонко осуществлять ее. Обыкновенный человѣкъ удовольствовался бы просто свирѣпой собакой. Желаніе же придать ей видъ дьявольскаго существа было проблескомъ генія съ его стороны. Онъ купилъ собаку въ Лондонѣ у Росса и Мангльса на Фульгамъ-родѣ. Это была самая сильная и самая свирѣпая изъ имѣвшихся у нихъ собакъ. Онъ привезъ ее по сѣверной линіи и сдѣлалъ съ нею большой путь пѣшкомъ по болоту, чтобы привести ее домой незамѣтно. Въ своей охотѣ на насѣкомыхъ, онъ уже научился проникать въ Гримпенскую трясину и, такимъ образомъ, нашелъ надежное мѣсто, гдѣ спрятать свою собаку. Тутъ онъ посадилъ ее на цѣпь и ждалъ удобнаго случая.
— Но время проходило, а случай не представлялся. Старика нельзя было заманить ночью за предѣлы его владѣній. Нѣсколько разъ Стапльтонъ подстерегалъ его въ засадѣ вмѣстѣ со своею собакою, но безъ всякаго результата. Во время этихъ-то безплодныхъ поисковъ, — его или, вѣрнѣе, его союзника видѣли крестьяне, чѣмъ легенда о дьявольской собакѣ получила новое подтвержденіе. Онъ надѣялся, что жена его завлечетъ сэра Чарльза въ западню, но тутъ она неожиданно оказалась независимою. Она не могла согласиться вовлечь старика въ сантиментальную привязанность съ тѣмъ, чтобы предать его врагу. Ни угрозы, ни даже, увы! удары не могли ее убѣдить. Она не хотѣла ни во что вмѣшиваться, и Стапльтонъ сталъ на время втупикъ.
Онъ нашелъ выходъ изъ своихъ затрудненій въ томъ, что сэръ Чарльзъ, привязавшись къ нему, сдѣлалъ его посредникомъ въ помощи, которую оказывалъ несчастной Лаурѣ Ляйонсъ. Выдавая себя за холостого, Стальптонъ пріобрѣлъ большое вліяніе на нее и далъ ей понять, что если она получитъ разводъ отъ мужа, то онъ женится на ней. Вдругъ оказалось, что его планы должны быть немедленно приведены въ исполненіе, потому что онъ узналъ, что сэръ Чарльзъ, по совѣту доктора Мортимера, съ которымъ онъ самъ, какъ будто, соглашался, долженъ былъ покинуть голль. Ему приходилось не терять ни одной минуты, иначе жертва могла очутиться внѣ его власти. Поэтому онъ произвелъ давленіе на миссисъ Ляйонсъ, чтобы она написала письмо, въ которомъ умоляла бы старика дать ей возможность поговорить съ нимъ вечеромъ наканунѣ своего отъѣзда въ Лондонъ. Затѣмъ, подъ благовиднымъ предлогомъ, онъ отговорилъ ее идти на свиданіе и, такимъ образомъ, добился случая, котораго ожидалъ.
Возвратившись вечеромъ изъ Кумбъ-Трасея, онъ имѣлъ еще время достать свою собаку, намазать ее своимъ адскимъ составомъ и привести ее къ калиткѣ, у которой онъ зналъ, что старикъ будетъ ждать. Собака, побуждаемая своимъ хозяиномъ, перепрыгнула черезъ калитку и преслѣдовала несчастнаго баронета, который съ криками бѣжалъ внизъ по аллеѣ. И, право, страшное должно было быть то зрѣлище, когда въ мрачномъ туннелѣ громадная черная тварь съ огненною пастью и пламенными глазами скакала за своею жертвою. Старикъ палъ мертвымъ въ концѣ алеи отъ паралича сердца и ужаса. Собака бѣжала по заросшей травою полосѣ, а баронетъ по дорожкѣ, потому и видны были только слѣды человѣческихъ ногъ. Видя, что онъ лежигь, собака подошла, вѣроятно, къ нему, обнюхала его и, убѣдившись, что онъ мертвый, вернулась назадъ. Тогда-то она и оставила слѣды своихъ лапъ, замѣченные докторомъ Мортимеромъ. Собака была отозвана и поспѣшно водворена въ свое логовище въ центрѣ Гримпенской трясины, и осталась тайна, надъ которой власти ломали голову, которая напугала окрестныхъ жителей и, наконецъ, привела дѣло въ сферу нашихъ наблюденій.
— Вотъ и все, что касается смерти сэра Чарльза Баскервиля. Вы замѣчаете, какая тутъ была употреблена дьявольская хитрость, такъ какъ въ дѣйствительности почти немыслимо было возбудить дѣло противъ истиннаго убійцы. Единственнымъ его соучастникомъ было существо, которое не могло выдать, и безсмысленность, непостижимость характера этой выдумки дѣлала ее еще болѣе надежною. Обѣ женщины, замѣшанныя въ этомъ дѣлѣ, миссисъ Стаяльтонъ и миссисъ Лаура Ляйонсъ, имѣли сильныя подозрѣнія противъ Стапльтона. Миссисъ Стапльтонъ знала, что онъ имѣлъ замыслы противъ старика, и ей также было извѣстно существованіе собаки. Миссисъ Ляйонсъ не знала ни того, ни другого, но на нее произвела впечатлѣніе смеріъ, случившаяся какъ разъ въ минуту назначеннаго и неотмѣненнаго ею свиданія, о которомъ было извѣстно одному только Стапльтону. Но обѣ находились подъ его вліяніемъ, и ему нечего было ихъ бояться. Первая половина его задачи была удачно выполнена, но оставалось осуществить еще самую трудную ея часть.
— Возможно, что Стапльтонъ и не зналъ о существованіи наслѣдника въ Канадѣ. Во всякомъ случаѣ, онъ очень скоро узналъ о немъ отъ своего друга доктора Мортимера, который передалъ ему и всѣ подробности, относившіяся къ пріѣзду сэра Генри Баскервиля. Прежде всего Стапльтону пришло въ голову, что съ этимъ молодымъ канадцемъ можно, пожалуй, покончить въ Лондонѣ, не давъ ему вовсе возможности пріѣхать въ Девонширъ. Онъ не довѣрялъ своей женѣ съ тѣхъ поръ, какъ она отказалась поставить ловушку старику, и вмѣстѣ съ тѣмъ онъ боялся надолго оставить ее безъ себя, изъ опасенія утратить свое вліяніе надъ нею. Вотъ почему онъ взялъ ее съ собою въ Лондонъ. Я узналъ, что они остановились въ отелѣ Мексборо, въ Кравенъ-стритѣ, вошедшемъ въ число тѣхъ отелей, которые посѣтилъ мой агентъ въ поискихъ за доказательствами. Тутъ Стапльтонъ держалъ свою жену взаперти, пока самъ, съ приставною бородою, слѣдилъ за докторомъ Мортимеромъ до Бекеръ-стрита, затѣмъ до станціи и до Нортумберландскаго отеля. Его жена почуяла что-то изъ его плановъ; на она питала такой страхъ къ своему мужу, страхъ, основанный на жестокомъ обращеніи, что не смѣла написать сэру Генри, чтобы предупредить его о грозившей ему опасности. Если бы письмо попало въ руки Стапльтона, то и ея жизнь оказалась бы въ опасности. Наконецъ, она, какъ мы знаемъ, прибѣгла къ способу вырѣзать изъ газеты слова и составить изъ нихъ посланіе; для адреса же она поддѣлала свой почеркъ. Письмо дошло до баронета, и онъ, такимъ образомъ, получилъ первое предостереженіе о грозившей ему опасности.
— Для Стальптона было крайне важно добыть какую-нибудь часть одежды сэра Генри, чтобы въ случаѣ, если ему придется пользоваться собакою, онъ могъ бы всегда пустить ее по его слѣду. Съ свойственною ему быстротою и дерзостью онъ сразу же устроилъ это дѣло, и мы не можемъ сомнѣваться, что горничная отеля была щедро подкуплена, если она помогла ему исполнить его намѣреніе. Однако жъ, случилось такъ, что первый добытый для него сапогъ былъ новый, а слѣдовательно непригодный для его цѣли. Онъ вернулъ его и получилъ другой. Это былъ очень поучительный инцидентъ, такъ какъ окончательно доказалъ мнѣ, что мы имѣемъ дѣло съ настоящею собакою, пот