Хотя… постой. Может, то были рассказы об Исе, и после потопа люди стали задавать себе вопросы, не остались ли уцелевшие…
Он еще выяснит это.
— Клянусь Геркулесом! После стольких-то лет говорить с британцем!
Вряд ли он первый ищет убежища в Арморике. Говорят, на Арморикском полуострове есть даже крошечные британские поселения. Но сам он такого эмигранта повстречал впервые.
Может случиться, Ривалу известно, что стало с домом Грациллония там, в Британии. Как-то там его родные, его кровные. Кровь их никогда не была холодной. Такая же горячая кровь течет и в его жилах.
— Я предоставлю вам место для ночлега, — объявил трибун, — и еды дам. Ночевать будете на сеновале, и пища будет очень скромная, а позже посмотрим. Пойдем со мной.
Эвирион вернулся из Эриу после успешной торговли на ее южных берегах. Взял напрокат лошадь и поехал навестить Нимету. Через несколько часов добрался до места и испытал облегчение: в доме, кроме нее, никого не оказалось. Все больше и больше народа приходило к ней за помощью.
Лето всей своей тяжестью навалилось на землю. Прошедший накануне ливень облегчения не принес. Бессильно повисли листья, потускнела зелень под каменной синевой неба. На западе собрались тучи, издалека доносились громовые раскаты. Легкий туман повис над рекой, чье слабое журчание было единственным звуком, доносившимся из глубины леса. Одежда промокла от пота. Мухи облепили лошадь, а комары — всадника.
Волосы Ниметы горели огнем. Эвирион спрыгнул с седла и взял ее за руки.
— Ну, как ты тут поживаешь? — воскликнул он.
— Спасибо, неплохо, — она посмотрела в его глаза, окруженные гусиными лапками морщин: слишком много приходилось ему щуриться в любую погоду. — А ты?
— И у меня все в порядке. Как я рад тебя видеть!
Она улыбнулась прежней улыбкой, которая скрывала что-то потаенное.
— И я рада. Спасибо тебе за то, что ты так часто меня навещаешь.
— Как же иначе? Ведь тебе здесь так одиноко. Может, ты наконец послушаешь своего отца или меня и переедешь в город?
Нимета покачала головой. Взметнулись волосы, не убранные в прическу.
— Нет, у меня здесь есть друзья.
Опять он задумался, кого она имеет в виду. Конечно же, не людей. Она принимала у себя посетителей и ходила по приглашению в их дома, чтобы произнести заклинание. О ней говорили, и из разговоров этих он сделал вывод, что ближе его из смертных у нее никого нет. Сначала у нее была Руна, теперь возлюбленная Грациллония, и маленькая лесная волшебница стала ей не нужна.
— Самое главное, — сказала Нимета, — это моя свобода.
Когда он привязал лошадь, она взяла его за руку:
— Пойдем в дом, там прохладнее. Недавно я заработала бочонок очень хорошего меда. Может, останешься у меня ненадолго?
Глаза его так и вобрали всю ее целиком, стройную, тоненькую.
— Так долго, как ты захочешь, — лицо его залилось жарким румянцем.
Она остановилась, внимательно посмотрела на него и вздохнула:
— Я имела в виду — на несколько часов. Лучше тебе выехать домой до заката.
— Домой? — вырвалось у него. — В эту лачугу?
Она легонько потянула его за собой:
— Ты несправедлив к своему дому, — сказала она с деланной веселостью. — Он у тебя больше моего. К тому же скоро ты сможешь позволить себе римский особняк.
— На кой он мне сдался?
Они вошли в дом. После жаркого солнца приятно было окунуться в его полумрак. Указав ему на табурет, она отошла в другой конец комнаты.
— Ну, а разве ты не собираешься жениться, завести семью? — все так же весело продолжила она. — Думаю, все девушки Аквилона и их мамаши спят и видят, как бы тебя заполучить.
Он постарался отвечать ей в том же тоне:
— Да меня здесь и не бывает. Вот и сейчас отремонтируем «Бреннилис» — и снова в море. В этот раз надолго. Зиму проведем на чужой земле.
Она резко повернулась и взглянула на него расширившимися глазами.
— Куда?
— Из Германского моря в Ютландию, а оттуда, по-видимому, в Туле. Янтарь, меха, рабы, моржовая кость, кость нарвала. Я и раньше туда ходил, ты, наверное, помнишь. Жив буду — приеду с большим барышом.
Она опустила голову:
— Да ведь это опасно…
Он лишь плечами пожал, как и полагалось настоящему мужчине:
— Но зато какая выгода. Не только мне, но и Конфлюэнту. Я говорил с куриалами Аквилона. Они думают, что я смогу продать большую часть товаров, которые привезу домой, а, может, и все. К нам потянутся чужестранцы, и мы построим большой рынок.
— Да ты… патриот — есть такое латинское слово? — Нимета поспешно налила в мед в две чашки. — А теперь расскажи мне о своих последних приключениях.
Не успел он начать, как послышались шаги и в проеме двери показалась фигура. Они вскочили.
— Это ты? — воскликнула Нимета и скорчила гримасу.
В дом вошел Кэдок Химилко. Одет он был на галльский манер — рубашка, куртка, бриджи из плотного материала, выкрашенного в зеленый цвет, короткие сапоги, на плечах — поклажа. Имелось и оружие — копье, короткий меч и лук. Одним словом, рейнджер, разведчик, каким хотел его сделать Грациллоний.
— Привет, — сказал он. Увидев Эвириона, он застыл. — Чего тебе здесь надо?
Моряк выказал не меньшую неприязнь. Его атлетическая фигура выглядела еще внушительнее рядом с худеньким Кэдоком.
— А тебе что надо? — требовательно спросил он. — Помочь отыскать собственную задницу?
— Замолчите! — воскликнула Нимета. — Вы оба мои гости и навещаете меня не в первый раз. Сядьте и давайте выпьем все вместе.
Мужчины не обратили на нее никакого внимания.
— Я ее друг, — прорычал Эвирион. — Почти брат, понимаешь? А ты кто такой? Или надеешься, что твоя жена не узнает?
Тонко очерченное лицо вспыхнуло, что было заметно, несмотря на загар и веснушки.
— Придержи язык, — задохнулся Кэдок. — Юлия з-знает. Она же, в конце концов, сестра этой бедной заблудшей душе. И пришла бы сюда сама, если бы смогла.
— Кэдок хочет, чтобы я забросила язычество, — объяснила Нимета. — За последние месяцы он уже трижды приходил ко мне с проповедями о Христе.
— Я и чаще бы приходил, если бы не был так занят, — заявил Кэдок.
Нимета тряхнула головой:
— Ну и тем лучше! Я терпела по старой дружбе, но, честно говоря, ты мне уже надоел. Садись, лучше поговорим на более интересные темы.
— Эта тема самая интересная. — Кэдок опять повернулся к Эвириону. — Я тебя спрашиваю еще раз, ч-что тебе здесь нужно?
— А я приказываю тебе не совать нос в чужие дела, — ответил Эвирион. Кулаки его сжались. — Может, желаешь, чтобы я замочил тебя в сортире?
Кэдок выпрямился. Волосы его, выгоревшие на солнце, сияли в полумраке, словно лампа.
— Да, с-сила у тебя есть, избить меня тебе ничего не стоит. Зато у тебя нет силы духа. Ты, Эвирион Балтизи, слишком слаб для веры. Иначе, зачем бы тебе обращаться за помощью к д-демонам?
— Я не… — моряк остановился на полуслове. Нимета и в самом деле готовила для него амулеты перед походами. Вот и в этот раз он надеялся получить у нее такой амулет. Не то чтобы он в них очень верил, но все же они его как-то успокаивали. К тому же это был ее подарок.
— Я ее друг, — повторил он. — Она рада меня видеть. А тебе она не рада. Так что убирайся.
— Н-нет. Это ты должен уйти.
— Что?!
Нимета взяла Эвириона за руку. Он трясся от злости.
Кэдок заговорил, и в голосе его звучало негодование. Он даже заикаться перестал:
— Мы знаем, что сюда ходят невежественные крестьяне. Нам жаль их, мы хотим их вывести к Свету. А что за пример подаешь им ты, крещеный, образованный, состоятельный человек, если ты сам ходишь к колдунье, язычнице? Ты уклоняешься от исполнения своего долга. Если бы только одна твоя душа была в опасности, я бы смирился, прости меня Христос. Но ты и других ведешь к сатане. Этому необходимо положить конец. Немедленно.
— А если нет? — прорычал Эвирион.
— Тогда мне не останется ничего иного, как доложить обо всем епископу. Тебя отлучат от церкви. Ни один христианин не будет иметь с тобой дела. Подумай хотя бы об этом, если тебе наплевать на собственное спасение.
— Эвирион, не надо! — крикнула Нимета.
Кэдок посмотрел на них обоих.
— Мне д-действительно жаль, — сказал он, и видно было по его лицу и глазам, что он говорит искренне. — Поверьте мне, я вовсе не хочу кляузничать и не желаю вам зла. Нимета, почему ты не выслушаешь меня? Пойми же, мы все так ждем твоего возвращения! И ты, Эвирион, мы с тобой часто ссорились, но ты ведь неплохой человек. Я буду молиться, чтобы Господь спас тебя от дурных поступков.
— Уйди, — заревел моряк, — пока я тебя не прикончил!
— Очень хорошо. Н-не потому, что я боюсь, просто я не хочу скандала. Обещаю молчать. Никто не узнает от меня, куда ты ходил. Если только ты не будешь здесь появляться. Не надо! — умоляющим голосом сказал Кэдок и, споткнувшись, вышел.
Когда звук его шагов замер, Эвирион осушил чашку, которую он сжимал как оружие.
— Ух! — воскликнул он. — Дай мне еще, девочка, или я что-нибудь разнесу вдребезги.
Нимета поспешно наполнила чашку. Он залпом выпил и постарался взять себя в руки.
Сердито глядя в угол комнаты, сказал голосом, лишенным всякого выражения:
— Главный вопрос: где и как убить это насекомое.
— Да ты говоришь, как помешанный, — возмутилась она.
— А ты что, хочешь, чтобы я ему подчинился?
— Этого я тоже не хочу. Друг мой, дорогой друг, мой… мой брат… — она схватила его руку. — Прошу тебя, будь осторожен. Не надо гневаться. Ради тебя самого и ради Юлии, ради моего отца. И даже ради меня.
Он поставил чашку на стол и взялся за нож.
— Ух, придется мне теперь ходить к тебе пешком, так, чтобы никто не знал. Сейчас, правда, мне уже скоро уезжать. Но до чего меня все это раздражает!
Она кивнула:
— Я тоже злюсь. И все же ради родных и для самосохранения давай не будем делать никакого вреда, ладно? Ты поклянешься?