[19] но очень осторожно. Гребцам на галерах придется здорово поработать.
Грациллоний коротко рассмеялся.
— Самое лучшее занятие для наращивания мускулатуры.
Под шуткой скрывалась тревога.
Ревел ветер. Соленые брызги летели в лицо. Огромные волны, обрушиваясь на шхеры, взбивали пену. Водяная пыль затрудняла обзор, а из-под мчащихся куда-то туч выплывал густой туман. Ветер ревел, рычал, шипел. Казалось, им угрожало полчище драконов.
И все же корабли упрямо шли вперед. Под парусом или на веслах они то ныряли, то взлетали на высокую волну, держась южного направления. Страх потихоньку стал отпускать Грациллония. «Теперь уже скоро, — думал он, — возможно, нам удастся выскочить из этой мышеловки до наступления темноты».
Эвирион что-то крикнул. Судно их шло вслед за галерами, и это понятно: ведь водоизмещение у галер меньше, а борта ниже, поэтому экипажи их могли заметить полускрытые водой скалы и рифы и вовремя сманеврировать, предупреждая тем самым «Бреннилис» об опасности. Внезапно галера «Волк» резко повернула на восток и пошла прямо на буруны.
— Что же они, Лер бы их побрал, делают? — завопил Эвирион. — Возвращайтесь назад, олухи! Назад, Таранис вас порази!
Ветер отнес его слова в сторону.
«Орел» крутанулся на месте, но с западного направления не свернул. Гребцы молотили веслами по воде. Похоже, они увидели, а, может, и услышали нечто, обратившее их в бегство.
Грациллоний припомнил рассказ Маэлоха. Вспомнил и Нимету. Перед глазами снова предстала битва в бухте. Сердце замерло от ужаса, но он тут же взял себя в руки: ведь он командующий, значит, должен отвечать за своих людей. На «Волке» были гардемарины во главе с Амретом.
Грациллоний схватил Эвириона за руку.
— Их заманили, — закричал он, перекрывая шум. — Если не вмешаемся, они утонут.
— А с ними и большая часть сокровищ, которые так нужны Конфлюэнту. Но главное сейчас — люди. Прежде всего, необходимо спасти людей.
— Милосердный Христос, — простонал капитан. — Что же делать?
— Дай мне спасательную шлюпку и гребцов. Я пойду за ними.
Эвирион даже рот открыл:
— Уж не рехнулись ли и вы?
— Черт бы тебя побрал, не трать время даром, у нас его и так нет! — закричал Грациллоний. — Если уронил за борт мужское достоинство, прыгай за ним!
Лицо Эвириона потемнело. Грациллоний знал: еще немного, и молодой человек либо ударит его, либо подчинится.
Эвирион ринулся на палубу, громко отдавая команду.
Грациллоний бросился за ним и тоже закричал, стараясь перекричать ветер:
— Восемь человек, на помощь! Восемь храбрых христиан! Эй, короткохвостые, неужто отдадите демону своих товарищей? С нами Христос!
В последних словах он был вовсе не уверен. Но Дахут, Дахут… когда она была ребенком, он не разрешал ей играть в опасные игры. Вот и сейчас не позволит ей играть на дне с костями погубленных ею моряков. Не видать тогда спасения ее душе.
Вызвались восемь человек. Среди них оказались и двое язычников. Может, хотели доказать, что не трусливее других?
Не важно. Отвязать лодку. Протащить по дико пляшущей палубе, перекинуть через борт, опустить на воду, вычерпать воду, пока гребцы занимают свои места.
Грациллоний вычерпал последнее ведро воды, переполз через банку на форпик[20] и, согнувшись, уставился перед собой. Ветер трепал мокрую одежду. С обеих сторон подступали чудовищные волны. Лодка карабкалась на очередную волну и ухала вниз, а там ее поджидала следующая. Вот и отставшая галера, с каждой минутой она увеличивалась в размерах. Экипаж ее вставил весла в уключины. Он видел их сквозь водяную мглу. Галеру несло к бурунам. Что случилось с людьми? Ослепли они, что ли, или оглохли? Что на них нашло?
Сквозь грохот он вдруг услышал голос, сквозь хаос — видение. Темноту пронизал солнечный луч и высветил влажную белую фигуру. Тело ее одевали лишь длинные, спутанные волосы. Золотой луч прильнул к бедрам, белым и стройным, восхитительно округлым. Красота ее ослепляла. Она протягивала к морякам руки и пела. Песня, обещая неземное блаженство, так и вливалась в душу, порабощая ее. Только святой мог устоять перед этим призывом.
Бешеное желание закипело в крови. Это Белисама… нет, Дахилис, вон она, зовет к себе. Сейчас она будет его!
Да нет, это Дахут, а галера вот-вот разобьется о скалы.
Задержись он хоть на мгновение, засмотрись на нее, и ему не сдобровать. Высвободиться было так же тяжело, как кастрировать самого себя. Гребцы в его лодке сидели к ней спиной. Они не видели ее, но и они дрогнули.
— Гребите! — зарычал он. — Гребите, негодяи. Раз, два! Раз, два! — Он вытащил нож и, угрожая им, не давал матросам повернуть голову. Дважды поцарапал щеку ослушавшемуся матросу. Беспрестанно кричал, командовал, ругался, молился и даже пел: «Вперед, вперед, труба зовет. Легионеры, вперед». — Делал все, лишь бы отвлечь моряков от волшебной песни.
Лодка догнала галеру. Грациллоний схватился за борт, прыгнул на палубу. Кинулся к команде. Моряки, застыв, смотрели перед собой. На носу галеры, подавшись вперед, сидел Амрет. Сирена манила к себе капитана гардемаринов и пела:
Когда пена бежит волной на мою грудь,
Такая белая, мерцающая, ласковая,
Твои поцелуи горячи.
Когда солнце блестит в твоих глазах,
Таких голубых, похожих на море, любимых,
Мой взгляд светится от счастья.
Приди сюда, когда солнце коснется пены
Во всей красоте.
Приди ко мне сейчас.
Ты подари мне поцелуи,
восторженные взгляды
Со всею нежностью и страстью — ты рядом.
Пока же вместе наши души, мы чтим обряды.
И воздаем хвалу мы Леру, который в глубине воды.
Грациллоний кричал. Жестоко бил кулаками, пинал ногами, лишь бы вывести моряков из ступора. Силой усадил на скамьи. Они сидели, сгорбившись, качая головой. Сунул в руки весла и кричал, что было сил, прямо в уши:
— Греби! Греби! Греби!
В голосе сирены послышалась радость. Неужто победила? Галера понеслась в ее сторону. Грациллоний прыгнул на корму, схватил штурвал и резко повернул. Для быстрого разворота нужно было грести только с одной стороны. Отдать приказ он не решился. Матросы находились в оцепенении. Работали веслами, как волы, ворочающие жернов. Пусть уж лучше побудут в трансе. Не надо рисковать.
«Волк» развернулся, и теперь Грациллоний заслонял своим телом обольстительницу.
— Гребите! Раз, два. Раз, два!
Амрет, находившийся на носу судна, взвыл и прыгнул с галеры. Волна подхватила его и понесла к корме, в сторону Дахут.
— Раз, два! Раз, два! Раз, два! — Грациллоний, грозно вращая очами, погонял матросов. Спасательная лодка следовала за ними. Грациллоний осторожно оглянулся. Что-то мелькнуло в волнах. Амрет ли то был, а, может, водоросли или обломок их города? Солнечный луч исчез. Позади остались лишь скалы да буруны.
Моряки перестали грести, и пустота в их глазах сменилась недоумением.
— Что случилось? Что на меня нашло? Приснилось, что ли… ничего не помню.
В это время к ним подошла и другая галера. Моряки с «Бреннилис», перегнувшись через борт, приветствовали их радостными возгласами.
Грациллоний, ослабев, сидел у штурвала.
«Христос, Ты был с нами в эти минуты. Благодарю Тебя. Хотелось бы мне сказать Тебе нечто большее. Быть может, я скажу это позже. Сейчас я слишком устал, обессилел. Единственное, чего мне хочется, — это уползти отсюда и заснуть. Если удастся. Скорее всего, зарыдаю, когда останусь один. Прости меня за то, что не буду оплакивать ни тех, кого потеряли мы в сражении, ни друга моего Амрета. Я буду оплакивать Дахут».
— В этом, сэр, нет ни малейшего сомнения, — сказал Нагон Демари.
Бакка поднял брови.
— Вот как? А какими источниками ты пользовался? — поинтересовался он. — Как-то не верится, чтобы тебя там любили.
Удивившись тому, что прокуратор не ухватился с радостью за его рассказ, Нагон угрюмо ответил:
— У меня свои приемы.
— Ну разумеется, при твоей работе без этого нельзя. Расскажи мне все же, какими приемами пользуешься ты.
Широко расставив ноги, ссутулив плечи и выставив вперед голову, словно удерживая на спине груз, Нагон стоял перед прокуратором, удобно устроившимся в кресле.
— Ну, мне кое-что рассказывают два человека, беженцы из Иса, бывшие портовые рабочие. Они не забыли услуги, которые когда-то я им оказал, и не считают великого Граллона таким уж замечательным. За те небольшие деньги, что я им плачу, они готовы поделиться информацией. Другие же — либо действительно очень нуждаются в деньгах, либо затаили злобу, либо боятся, что я, зная об их грешках, выведу их на чистую воду.
— Ну что ж. В таких приемах нет ничего нового. К тому же ты набрался опыта в Исе. Каковы же последние новости?
— Это не просто слухи. Когда я услышал об этом, то сам поехал туда и навел справки. Не в городе, как вы понимаете. На фермах, в деревнях. В тех местах, где не знают, кто я такой.
— Да разве деревенские люди обладают политической информацией такого рода? И все же, что они тебе рассказали?
— Граллон вернулся с богатой добычей. В этот раз он отнял ее у пиратов, которые припрятали ее на островах в Британском море.
Бакка сложил губы в трубочку, словно желая свистнуть.
— В самом деле?
— Именно так, сэр, — маленькие бесцветные глазки на плоском лице сияли от восторга. — Теперь он у вас в руках! Совсем зарвался. Организовал военизированный отряд из гражданских лиц и совершил нападение. Теперь вы можете его обезглавить.
С минуту Бакка сидел неподвижно. Нагон же трясся от возбуждения.
Наконец прокуратор вздохнул.
— Боюсь, что нет, — сказал он. — Те, кто принимал участие в этой вылазке, никогда в ней не признаются.