– Просто изумительно, а? – произносит за моей спиной чей-то голос, и я оборачиваюсь и вижу старенького охранника в тёмной форме с галстуком, с восхищением глядящего на статую. Он легонько поглаживает мраморную ногу мальчика тыльной стороной ладони.
– Привет, Джексон, – говорю я, и он наклоняет голову.
– Вы как всегда очаровательны, мисс Сантос. Чем обязан такой огромной чести?
Мне не очень-то хочется рассказывать, как я оказалась в больнице, так что я просто говорю:
– Да просто провериться, знаешь.
Видимо, работая охранником в больнице, он понимает, что не стоит допытываться у людей, что они тут делают, и медленно кивает, и мы снова переключаем внимание на статую.
– Она новая? – спрашиваю я. Я не видела её, когда была тут в последний раз, это уж точно.
Джексон хмыкает.
– Ну, для нас она новая, юная леди. На деле же она очень старая. Глядите.
Он указывает на слова, выгравированные на табличке на постаменте. Там написано просто:
ДЖЕННЕР,
скульптор ДЖУЛИО МОНТЕВЕРДЕ
1878
– Нам одолжили её в постоянное пользование из Генуи, в Италии. Чтобы почтить работу, которую делают люди вроде вашей мачехи.
Джессика не моя мачеха. Я хочу возразить, но Джексон давний друг семьи, так что я машу на это рукой.
– Что он делает с мальчиком? – спрашиваю я.
– Делает ему укол. Прививку. Вакцинирует его от…
Это я знаю из школы.
– Оспы!
– Очень хорошо.
– Видимо, это тот человек, про которого Джессика рассказывает, что он спас кучу жизней.
Джексон торжественно кивает.
– Она права. Больше чем кто бы то ни было в истории, говорят, и всё благодаря вакцинации.
Через вестибюль к нам приближается Джессика.
– Прости, что так задержалась, Джорджина. Охрана – это кошмар какой-то. – Она переводит взгляд на Джексона. – Прости, Джексон. Ты исключение.
– Вы и сама исключительная, мисс Стоун. Я не обижаюсь.
– Идём, – говорит мне Джессика. – Побудешь у меня. Придётся немного подождать, прежде чем я смогу отвезти тебя домой.
Я иду с ней через вестибюль и по длинному коридору в новое крыло здания. Вдоль одной из стен тянутся огромные стеклянные окна. На другой стороне лаборатория, напоминающая киношную. Люди в белых халатах, сеточках для волос и масках бегают из кабинета в кабинет с тревогой во взгляде. По длинной ленте конвейера ползут штативы с пробирками, а шарнирные роботические руки опускаются внутрь пробирок и поднимаются наружу.
Это зрелище завораживает: словно какая-то медицинская фабрика.
Потом из другого конца коридора раздаётся крик:
– Вот она где!
Из-за угла выбегает небольшая толпа людей в белых лабораторных халатах – все они спешат к нам со смесью страха, паники и облегчения на лицах.
– Джессика! Где ты была? – спрашивает возглавляющий толпу крупный мужчина с ровно подстриженной бородой.
Джессика смущается.
– Я… я была здесь, в смысле… – Она касается пальцами уха. – Простите. Наушник отключён. Включить наушник! Что происходит? Это моя, эм… это Джорджина, кстати.
Все проявляют вежливость, и несколько секунд я слушаю «Привет, Джорджина, как поживаешь?», но им это явно не очень интересно. Соблюдя приличия, они снова переключают внимание на Джессику.
Бородач:
– Есть новости, Джесс. Думаю, нам по меньшей мере удалось идентифицировать источник ЭПП. – Он показывает ей свой планшет. Джессика смотрит на него секунду, а потом говорит кое-что, от чего у меня холодеет сердце.
– Церковь Святого Вулфрана и Всех Святых?
– Это приют для животных, – говорит кто-то.
Сент-Вуф.
Остальные кивают и что-то бормочут.
– Походит на то. И она уже распространяется.
– Это нехорошо.
Вскоре все начинают говорить одновременно, вставая плотнее друг к другу и оттесняя меня в сторонку, и становится очевидно, что все – включая Джессику – забыли, что я вообще здесь.
И тут по коридору разносится крик:
– Нет! Только не это!
Все поворачиваются посмотреть на лаборантку в белом халате, бегущую по коридору, прижимая телефон к уху.
– Я вам перезвоню! – выдыхает она и останавливается. Я вижу её лицо сквозь толпу людей – и я никогда не видела никого в таком отчаянии.
– Оно здесь, – всхлипывает она. – Уже подтверждено. Первое заражение человека, ещё два под подозрением… – Она опускает плечи, роняет телефон на пол и прячет лицо в ладони.
Люди, с которыми я стою, громко ахают, и Джессика бормочет:
– О нет. О нет-нет-нет… Пожалуйста, Господи, нет!
Бородач подходит к плачущей женщине, бормоча что-то утешающее, и она шепчет:
– Мы старались… мы так старались, а теперь все…
Она не в силах договорить и начинает тихо рыдать. Тут вся толпа приходит в движение, переговариваясь и спеша обратно по коридору, забирая с собой всхлипывающую женщину. В воздухе висит такая сильная паника, что я практически ощущаю её кожей.
И я остаюсь стоять посреди коридора одна.
Глава 29
Джессика внезапно останавливается и оглядывается на меня, будто видит в первый раз.
– Сможешь сама добраться домой? – спрашивает она. – Возьми такси. Попроси Джексона, чтобы он тебе помог. И Джорджина – никому ни слова. Никому. Ни. Слова. – Она поворачивается и уходит, лицо у неё белое от тревоги. Если какая-то часть меня огорчена, что меня бросили, вся остальная в таком ужасе, что меня начинает подташнивать.
Та леди собиралась сказать «Теперь все умрут»? Или что-то другое?
Я стою одна, моргая, чтобы не расплакаться, когда слышу, как с другого конца коридора меня негромко зовёт Джексон. Он этой суматохи не слышал.
– Мисс Сантос! Я поставил чайник, и у меня есть немного бисквитного торта, жена испекла. Не желаете ли ко мне присоединиться?
Никому. Ни. Слова.
В закутке у Джексона бормочет телевизор. Охранник заваривает чай и выкладывает бисквит на блюдечко. Я изо всех сил стараюсь быть вежливой, пока он дружелюбно болтает о том, сколько ему осталось до пенсии, и о стряпне его жены, и спрашивает про Клема, но никак не могу выбросить из головы произошедшее только что.
Что имела в виду леди в белом халате? Мы все… что?
Что такое бородач говорил про Сент-Вуф?
– Давно не виделись, Джорджи, – говорил Джексон, – но вас повидать всегда приятно. Ваша мама была бы рада, увидев, какая вы выросли крепкая да здоровая.
Я выдавливаю улыбку. Джексон при встрече всегда говорит что-нибудь приятное про маму: какая она была умная, как хорошо одевалась, к примеру. Папа рассказывал, он был очень добр к нам с Клемом, когда мама умирала в карантинной палате в окружении медицинских аппаратов.
Каждый год он шлёт нам рождественскую открытку. Всегда с Иисусом, а не с Санта-Клаусом, и пишет длинное пожелание, прежде чем подписаться.
Он как раз начал рассказывать какую-то историю про маму, когда его рация потрескивает, и я слышу чей-то голос:
– Джексон: это главная регистратура. Проверь машину, припаркованную на зарезервированном месте на южной стоянке, пожалуйста?
– Сейчас вернусь, – говорит мне Джексон. – Посидите здесь, и мы отправим вас домой, хорошо?
Я едва слышу его, потому что от того, что происходит на экране телевизора, всё делается ещё хуже.
Глава 30
Слушайте, если вы очень впечатлительны, лучше пропустите эту часть. Тут будет про мёртвых собак.
На экране показывают людей в защитных костюмах, масках и перчатках. Они подбирают с дороги мёртвых собак и бросают их в грузовик. Однако непохоже, что это наша страна.
Репортёр: В ближайшие несколько дней всем собакам в Британии может быть запрещено появляться в общественных местах и контактировать с другими собаками. Эта мера будет предпринята для того, чтобы остановить распространение Эболы псового происхождения. Некоторые страны уже начали кампанию по гуманному умерщвлению бродячих и домашних собак.
Сегодня я поговорил с директором Национального центра по контролю заболеваний, Эйнзли Гилл.
Есть ли вероятность, что заболевание распространится на людей?
Эйнзли Гилл: Что ж, в настоящее время вероятность кажется небольшой, но мы не хотим рисковать. Уже имели место неподтверждённые случаи заболевания людей ЭПП в Китае. Здесь, в Соединённом Королевстве, мы на острове, что несколько обнадёживает.
Репортёр: Все шесть случаев в Соединённом Королевстве вспыхнули на северо-востоке Англии. Собак гуманно уничтожили. Учёные пока не определили точный источник распространения. Мы будем держать вас в курсе. С вами был Джейми Бейтс, Новости Сейчас.
Я обнаруживаю, что едва могу встать. Пошатываясь, я выхожу из жаркой Джексоновой каморки, охваченная волной страха.
Я знаю больше, чем сказали по телевизору. Я знаю, что источник распространения отследили – это Сент-Вуф. Я знаю, что теперь в Соединённом Королевстве есть случаи заболевания людей.
И я знаю, что не должна этого знать.
Как это возможно?
Будет комендантский час. Собакам запретят появляться на улице.
Как это будет работать?
Словно в трансе, я бреду мимо статуи Эдварда Дженнера на подёрнутый дымкой солнечный свет. Я едва слышу, что кричит мне Джексон за моей спиной.
– Джорджи! Мисс Сантос! Вы не поели бисквит! – Я оборачиваюсь – он стоит с тарелкой с тортом в руке и со слегка обиженным видом.
– Я… прости, Джексон. Мне надо идти… – и выхожу через двойные двери.
Я как-то умудряюсь добраться до такси. Забираюсь в машину и говорю водителю свой адрес, оплачивая поездку с телефона.
На маленьком экранчике передо мной громко крутят рекламу, пока я не касаюсь его, чтобы отключить звук.
Но картинка всё равно остаётся. Трейлеры фильмов, реклама отелей, еды, напитков… А под всем этим – бегущая строка с последними новостями:
Комендантский час для собак будет установлен в ближайшие дни, сообщает министр британского правительства…