Я киваю.
– Они все?..
Викарий сглатывает.
– Да, Джорджи. Так велела ветеринар. Риск был слишком велик. Их всех усыпили.
Я слышу, как папа ахает.
– А мистер Мэш? – спрашивает он.
«Это, – думаю я, – должна была сказать я. Разве не подозрительно, что я не расстроена из-за мистера Мэша?»
– Да – а мистер Мэш? – быстро говорю я. Звучит фальшиво, но папа не замечает.
– Что ж, – говорит викарий. Он не спешит, аккуратно подбирая слова. – Как, думаю, Джорджи уже известно…
Он пристально смотрит на меня.
– Мистер Мэш, э… совсем недавно нашёл новый дом. Пришли двое молодых людей, намереваясь стать ему хорошими хозяевами. Я прав, Джорджи?
Я могу лишь кивнуть.
– Я лишь надеюсь, они знают, что делают, – говорит он в заключение. – И что они не станут подвергать мистера Мэша дальнейшему риску. Или самих себя, – особенно значительно добавляет он. – Ну и адские были деньки. Органы здравоохранения, судя по всему, убеждены, что британская вспышка распространилась из Сент-Вуфа. Достаточно было единственного несоблюдения санитарных норм, чтобы всё это началось.
Я поворачиваюсь и бегу наверх.
Я падаю на кровать, роняя ошейник Дадли на пол спальни, и просто таращусь в потолок, не в силах что-либо почувствовать.
Никто по-прежнему не знает, что это всё из-за меня.
Глава 39
Немного позднее я просыпаюсь от того, что кто-то проводит пальцами по моим всклокоченным волосам, что весьма странно. Я чувствую сильный запах мыла, которым пользуется на работе Джессика, и, открыв глаза, вижу, что она сидит на моей кровати и смотрит в окно. Раньше она никогда ничего подобного не делала.
Может, она думает, что я ещё сплю. Я слышу, как она раз за разом повторяет:
– Мне так жаль, Джорджи. Мне так жаль.
«Джорджи». Джессика никогда не называет меня Джорджи.
Я открываю глаза и бормочу:
– Почему? Почему тебе жаль?
Она слегка выпрямляется от удивления и убирает руку от моей головы. Следует долгое молчание. Действительное до-о-о-о-олгое. Я лежу на боку и смотрю в окно на луну. Я даже не закрыла занавески, и теперь комната наполнена тенями. Серо-синий свет падает на собак на моём покрывале и на календарь с щенятами, который мне дарят на каждое Рождество. Наконец я говорю:
– Джессика?
Я слышу, как она глубоко вдыхает.
Я не поворачиваюсь, чтобы посмотреть на неё; не хочу встречаться с ней взглядом. Она ужасно тихо говорит:
– Мне жаль.
Я даже не знаю, о чём она жалеет, но ничего не говорю.
Мы молчим некоторое время, а потом она продолжает:
– Будет трудно. Несколько следующих недель, месяцев, даже лет. Будет так трудно, как никогда раньше не было, и мне жаль, что я не смогла сделать то единственное, что должна была.
– О чём ты?
Я поворачиваю голову, чтобы посмотреть на неё. От бледного света на её лбу и лице залегают глубокие морщины. Честно говоря, она выглядит лет на двадцать старше, чем есть.
– Найти лекарство. Я знаю, что это не только моя забота, но…
– Ты не виновата, Джессика. Ты ни в чём не виновата. Это…
Я удерживаюсь от того, чтобы сказать «Это я виновата».
Джессика вздыхает.
– Ты тоже не виновата.
Тут она ошибается. Глубоко ошибается. Но я не могу ей сказать. Вместо этого я просто обязана всё исправить.
В тот миг, в то самое мгновение, в моей голове начинает созревать идея.
Я слышу, как внизу из телевизора доносится знакомая мелодия десятичасовых новостей, но я не могу больше слушать истории мрачных репортёров про застреленных собак и умерших людей.
Я снова поворачиваюсь на бок и закрываю глаза, будто собираюсь спать. Спустя некоторое время Джессика встаёт с моей кровати и выходит из комнаты. Я широко распахиваю глаза. В голове свербит мысль о том, что я должна сделать.
Но я могла бы никогда не решиться на это, если бы в тот миг под подушкой не запищал телефон, сигнализируя о новом сообщении.
Глава 40
Сообщение очень короткое:
ПРОЧТИ ЭТО.
Дальше идёт ссылка на какой-то сайт, и я кликаю на неё.
автор – наш репортёр в Норвегии,
Нильс Оскарссен
Говорят, ты можешь быть кем угодно, если у тебя хватает денег
ОСЛО: У доктора Эрики Петтарссен – изобретательницы всемирной социальной сети Чаппстер – денег явно хватает: и более чем хватает, чтобы полностью исчезнуть из жизни общества. Где она находится, однако, неизвестно, и это порождает разные слухи о том, что она сменила имя, чтобы скрыться.
Её состояние в 1,2 миллиарда долларов делает её одной из 5000 миллиардеров в мире, хотя её местонахождение кажется тайной, покрытой мраком.
До 2012 года успешная разработчица игр и приложений – которую многие в этой индустрии считают гением – жила в одиночестве на маленьком частном острове в заливе Осло-фьорд между Норвегией и Швецией. У неё не было близких родственников, только пара друзей. Соседи – которых было немного – рассказывали, что она часто плавала в холодном море. Они описывали её как «крайне скрытную».
Её новаторская работа над 3D-оборудованием виртуальной реальности, таким как трёхмерная комната в Диснейлэнде, уже сделала её состоятельной. Но именно владение приложением Чаппстер многократно умножило её богатство, когда пять лет назад она продала компанию.
С тех пор её особняк на острове пустует, а доктор Эрика Петтарссен исчезла.
В редком интервью с «Осло Таймс» в 2005 году доктор Петтарссен намекнула на своё будущее.
«У меня есть планы, над которыми я хочу поработать. Однажды я могу просто пропасть, понимаете? У меня есть идея… модель, если угодно… которая могла бы, что ж, изменить всё будущее, ха-ха. 3D-моделирование и квантовые компьютеры предоставляют огромные возможности, и это не может не радовать. – Она добавила: – Лучше всего я работаю в одиночестве, без коммерческого давления».
Дочь норвежца и южноафриканки, рождённая в Англии, в детстве Эрика Петтарссен переехала в США и росла сначала в Огайо, потом – во Флориде. Она была выдающейся ученицей и получила право на стипендию в Калифорнийском технологическом институте.
За этим последовала докторская степень в Гарварде и академическая карьера. Молодой Билл Гейтс, основатель Майкрософт, был её студентом, и она частенько шутила: «Это я научила Билла всему, что он знает!»
Потом, во время технобума XXI века, состоялся её переезд в Норвегию.
Вскоре после своего исчезновения она основала Фонд имени Эрики Петтарссен, благотворительную организацию, предоставляющую стипендию малоимущим студентам из Африки. Фонд находится на самоуправлении и утверждает, что «не поддерживает связи» со своей основательницей.
Полицейское отделение Осло заявило: «Мы не знаем, где находится доктор Эрика Петтарссен, но и зачем бы нам? Пока она не нарушает закон, полиции это не касается».
К статье прикреплена зернистая цветная фотография женщины, которая может быть – а может и не быть – доктором Преториус. Она темнокожая и стройная, но на женщине солнцезащитные очки и бейсболка, а волосы, судя по всему, коротко подстрижены. На второй фотографии изображён огромный приземистый дом в окружении обширных лужаек – такие фото снимают с вертолёта или с дрона.
Я перечитываю статью, а потом ещё раз. Проверяю источник: сайт газеты. Проверяю газету: настоящая и «авторитетная». Этому нас учили на основах онлайн-грамотности, но до сих пор это никогда ещё не казалось настолько важным.
Ты ещё тут?
…потом на экране выскакивает лицо Рамзи – он хочет поговорить по видеосвязи. Я убавляю громкость.
– Говорил же тебе, это важно. Что думаешь?
– Это она? – шепчу я. – Где ты это нашёл? Как?
Следует пауза, а потом между нами начинается страннейший разговор.
Рамзи говорит:
– В смысле?
– В смысле «в смысле»? В смысле – как ты нашёл эту статью?
– Но ты же знаешь – ты же тоже там была. Когда я нашёл тот конверт в комнате доктора Преториус.
– Какой конверт? В какой комнате? Прекрати, Рамзи.
– Джорджи? Ты что, прикалываешься? Конверт с именем – я сказал, что проверю его. Джорджи!
И у меня появляется жуткое чувство, что кусочек моей памяти – крохотный кусочек – был стёрт. Рамзи так настаивает, что я вынуждена ему поверить. Такое случалось уже дважды или трижды за несколько последних дней. Вчера, например, я сказала папе: «Передай мне, пожалуйста, э-э-э… э-э-э… э-э-э, эм… ц-ц, э-э-э… масло!»
Мы просто посмеялись над этим, но он посмотрел на меня странновато. А за день до того я успела пройти мимо амбара и выйти на улицу, прежде чем вспомнила, что у меня полная сумка еды для мистера Мэша, и мне пришлось вернуться.
Я лежу в кровати и разговариваю с Рамзи, и у меня появляется ощущение, что это может продолжиться и дальше, и я в точности знаю, из-за чего: у меня повредился мозг. Тем временем Рамзи всё ещё болтает:
– …думаю, скорее всего, это она, но я не уверен.
Я заставляю себя вернуться к разговору.
– Инициалы у неё те же, – говорю я, – и мы знаем, что доктор Преториус любит плавать.
Рамзи ничего не отвечает, пока я не признаю:
– Это ничего не доказывает, так ведь?
– Может, нам просто спросить её? – говорит он, как будто это самая обыкновенная в мире вещь. «Простите, доктор Преториус, вы случайно не миллиардерша-затворница, доктор Эрика Петтарссен?»
– Не тупи, – говорю я, но для Рамзи это типичная идея. Нет фильтра ситуации, видите. Он бы сделал так не задумываясь.
Я слушаю его в пол-уха, потому что статья по-прежнему эхом отдаётся у меня в голове, вместе с мыслью, которая пришла мне на ум, когда Джессика была в моей комнате. Смогу ли я это сделать? Сможем ли мы это сделать? Рамзи ещё некоторое время болтает. Я даже забываю попрощаться.