– Ты нормально? – спрашивает она, но я слишком вымотана, чтобы ответить.
Доктор Преториус сидит в рабочем кресле, неглубоко дыша. Её тёмная кожа приобрела серовато-коричневый оттенок, а глаза за толстыми линзами очков превратились в щёлки.
– Скажи мне… скажи мне, что ты его принесла, ребёнок. Скажи мне, что это всё того стоило – пожалуйста!
Мы слышим, как внизу выбивают дверь.
Я перевожу взгляд на мистера Мэша – он вытягивает шею и выташнивает стеклянную ампулу. Я хватаю её и приподнимаю, потратив на это, кажется, все свои силы, и осунувшееся лицо пожилой леди озаряет улыбка.
Это настоящая улыбка – я впервые в жизни вижу, как она улыбается; в уголках бледных глаз у неё собираются мелкие морщинки. Она кивает.
– Молодец, ребёнок. – Она закрывает глаза и роняет голову на грудь.
– Нет! – кричу я. – Не умирайте!
Она снова открывает глаза.
– Не неси чепухи. Я не собираюсь тут помирать. Работа ещё не закончена, ребёнок.
На мониторе компьютера ещё идёт программа новостей: на улице перед Куполом царит хаос, воют сирены, сверкают синие полицейские мигалки. Тётушка Нуш сидит в кабине грузовика лицом к металлическим дверям погрузочной площадки, а репортёр говорит:
– …драматическая сцена разворачивается в Уитли-Бэй: тётя одного из детей собирается выломать двери Испанского Города…
– Нет, тётушка Нуш! – кричит Рамзи на экран, но уже поздно. Его тётя заводит мотор.
– Дети, вы ещё сможете меня спустить? – спрашивает доктор Преториус. – Потому что времени у нас в обрез. Оденьте на меня пляжный халат!
Сасс быстро сбрасывает халат и помогает доктору Преториус его надеть.
– Окей – теперь носки. Живо! А, плевать. Какая разница? Надо сматываться.
Я едва могу подняться на ноги сама, не говоря уже о том, чтобы тащить кого-то ещё, но Рамзи и Сасс как-то умудряются спустить доктора Преториус по металлической лестнице на погрузочную площадку как раз к тому моменту, когда раздаётся первый оглушительный треск.
Тётушка Нуш въехала в двери.
Большие металлические двери выгибаются внутрь, но держатся. Однако долго они не протянут. Сасс испуганно пищит.
– Вот он где. Посадите меня. Он полностью заряжен, но кто знает, надолго ли солнечной батареи хватит ночью?
Коптер-дрон стоит посреди бетонного пола, и, придерживая доктора Преториус с двух сторон, мы усаживаем её на сиденье, а металлические двери тем временем сотрясаются под очередным мощным ударом грузовика. Ещё разок – и сюда вломятся.
– Отойдите! – кричит доктор Преториус. Лопасти дрона начинают вращаться, и на площадке поднимается невообразимый шум. – Вот – возьмите-ка это!
Она бросает Рамзи прямоугольную кассету размером с книгу, которую она вытащила из Малышки, прежде чем мы покинули зал управления.
– Что это? – вопит он, перекрикивая гудение начинающего взлетать, приподнимая доктора Преториус на метр над полом, дрона.
– Всего лишь труд всей моей жизни, ребятишки. Благодаря вам я знаю, что всё работает. Этого мне достаточно. Делайте с этим что посчитаете нужным.
Шум ненадолго затихает, и наступает один из тех странных моментов, когда посреди хаоса всё вдруг становится спокойнее. Снаружи толпа, затаив дыхание, ожидает новой попытки выломать двери, и мотор грузовика слегка сбавляет обороты, прежде чем взреветь с новой силой.
Эти пару секунд тишины доктор Преториус смотрит на меня так пристально и серьёзно, как никто в жизни не смотрел. Её губы движутся, но я не слышу, что она говорит, так что я придвигаюсь поближе, и она хрипит мне в ухо:
– Ты умница, ребёнок. Вы все. И эта вонючая псина. И если кто спросит – скажите, что я не такая уж скверная. – Потом она улыбается своей полуулыбкой. – Ха!
Раздаётся очередной мощный удар, и грузовик наконец выносит двери. Снаружи доносятся восторженные вопли, и тягач отъезжает, оставляя огромное пустое пространство. Я вижу телевизионные камеры, и толпу людей, и полицейских. Вспышки камер практически ослепляют меня.
Потом толпа ахает: коптер-дрон приподнимается ещё немного, замирая над погрузочной площадкой, пока доктор Преториус регулирует управление. Кто-то кричит:
– Это она!
Потом дверь грузовика распахивается, и из неё показывается обширный зад тётушки Нуш, выбирающейся с водительского места. Я смотрю на Рамзи – он широко разинул рот.
На лице у тётушки Нуш написана чистая ярость, её брови превратились в одну свирепую линию, и она топает к Рамзи, стискивая кулаки. Я съёживаюсь и прикрываю глаза ладонями: не хочу смотреть, как друга отлупят у всех на виду. Рамзи тоже вздрагивает.
Но тётушка проходит мимо него к коптер-дрону, её длинная накидка трепещет в потоках воздуха от его лопастей. Без предупреждения она вытягивает руки и хватает одну из реек коптер-дрона, и тот кренится вбок. Тётушка Нуш что-то вопит доктору Преториус и замахивается на неё второй рукой. Глаза доктора Преториус округляются от страха, и она ускоряет лопасти ещё немного, стараясь подняться и оторваться от тётушки Нуш, пока они не начинают протестующе выть.
– Нет, тётушка! Нет! – вопит Рамзи, кидаясь вперёд и хватая её за руку, но она просто продолжает тянуть коптер-дрон, пока тот не начинает угрожающе заваливаться вбок. – Отпусти её! – Потом он кричит что-то на их родном языке, и они громко перебрасываются репликами.
Лицо тётушки Нуш неожиданно смягчается, и она говорит что-то, что, вероятно, значит «Правда?».
Рамзи кивает. Он говорит что-то звучащее как «Эра! Эра!», но явно означающее «Да! Да!».
Тётушка Нуш смотрит на доктора Преториус, и когда их глаза встречаются, она медленно отпускает коптер-дрон. Он покачивается и взмывает к крыше, а потом выравнивается. Доктор Преториус направляет его вперёд, через выломанную дверь и в небо над ошарашенной толпой.
Внизу, на земле, Рамзи и тётушка Нуш обнимаются. Она гладит и целует его по макушке, а по её толстым щекам катятся слёзы, когда они оба провожают взглядом коптер-дрон.
Доктор Преториус смотрит вниз, слегка машет нам на прощание, и мне хочется думать, что она говорит «До скорого, народ!», но кругом слишком шумно – не расслышать. Вместо этого она взмывает всё выше и выше, а потом коптер забирает вправо, летит над дорогой, над пляжем, над морем и наконец превращается в крошечную точку в сумерках.
И вот её уже нет.
Потом я обнимаю мистера Мэша, и я вся в его крови из скорпионьего укуса, а вокруг меня вопят люди.
– Отойдите! – говорят они. – Собака заражена! – Никто не подходит: все столпились, образуя круг, и я вижу лицо папы, проталкивающегося между собравшимися.
– Всё хорошо! – слышу я собственный голос. – Всё будет хорошо.
И Джессика здесь. Я хочу протянуть ей ампулу и крикнуть, что лекарство у меня, но тогда все стоящие вокруг люди увидят, и это покажут по телеку, и я думаю, сколько всего придётся объяснять, так что просто сжимаю ампулу в кулаке.
Из всех окружающих меня и не решающихся дотронуться – вдруг я заразная – людей именно Джессика выходит вперёд. Она садится на корточки, обнимает меня и шепчет:
– Оно у тебя?
Пока мы обнимаемся, я вкладываю крошечную ампулу ей в ладонь и говорю:
– У меня.
Потом подходит папа и тоже обнимает меня, и Клем. Рамзи обнимает своего папу, и Сасс со своей мамой обнимаются тоже. Мистер Мэш лежит со мной рядом, не двигаясь.
Последнее, что я говорю, прежде чем отключиться, – это:
– Можно отвезти его в ветеринарку? Его ужалил скорпион…
Глава 73
Когда я прихожу в сознание, я снова в больнице. Возле моей койки сидит папа.
– Привет, – говорит он.
Я несколько раз моргаю, а потом спрашиваю:
– Мистер Мэш?
Папа медленно кивает.
– Очень плох. Но… он выкарабкается. Ты сказала… скорпион?
Я даже не уверена, что именно помню. Я жадно пью воду из стакана, который протягивает мне папа, и говорю:
– Это правда случилось?
– Правда, – мягко подтверждает он. – По крайней мере… что-то правда случилось. Ты сможешь вспомнить подробности, когда будешь готова. А прямо сейчас тебе нужно просто отдыхать.
– Лекарство? Ампула у Джессики?
– О да. Его проанализировали два дня назад и испытали вчера, а прошлым вечером началось полномасштабное производство, так что…
– Два?.. С-сколько я спала?
– Медикаментозная кома, Джорджи. Три дня. Мы думали, что потеряли тебя. – Его подбородок слегка трясётся, и я вижу, как он стискивает зубы. Пытаясь скрыть это, он улыбается. Но одна слезинка всё же скатывается по его лицу и плюхается на круглое пузо.
– А другие собаки? Все собаки?
– Больше никаких убийств, Джорджи. Выбраковку отменили вчера, когда было объявлено о лекарстве. Ты это сделала. Не знаю как, но сделала. Это называют одним шансом на миллион.
Когда я снова закрываю глаза, в голове у меня крутятся папины слова. Один шанс на миллион. Миллион. Шанс. Миллион…
Потом я снова засыпаю.
Глава 74
Связь с миллиардершей-отшельницей по-прежнему не доказана
Специалист по собачьему мору – мачеха жертвы
УИТЛИ-БЭЙ: Неделю спустя после драматической осады Испанского Города женщина преклонного возраста, улетевшая на самопилотируемом коптер-дроне, по-прежнему не найдена и разыскивается полицией для допроса.
Детям, которых она, по неподтверждённым данным, похитила, она была известна как «доктор Преториус». Полиция расследует вероятность того, что на самом деле за этим именем скрывалась норвежская техномиллиардерша доктор Эрика Петтарссен, исчезнувшая десять лет назад.
Представитель благотворительной организации, основанной доктором Петтарссен и предоставляющей средства на развитие технологий в бедных странах, заявил, что они не поддерживали с ней связи.
Местных детей, вовлечённых в осаду, «доктор Преториус» заманила в свою лабораторию, где она разрабатывала высокотехнологичные игры, и заставила испытывать игры виртуальной реальности с продвинутой версией транскраниальной микрополяризации, встроенной в велосипедный шлем. Одна из детей – Джорджина Сантос – была доставлена в больницу с головными бол