Он не терял надежду, что из парка сумеет выбраться хотя бы один автомобиль. Только бы это была Маргарет! Для Кеплера и Иммельмана все-таки все по-другому… Нет, врешь, все так омерзительно, что уже ничто не имеет значения, не важно, чем закончится операция, важно лишь то, что Маргарет грозит опасность. Эта мысль приводила в бешенство. Впрочем, его вины тут не было, предполагалось, что он просто будет при необходимости стрелять из пушки в фургоне, а Маргарет и Иммельман вывезут деньги. Нет, не его тут вина… А впрочем, конечно же его.
Только бы эта машина выбралась! Только бы Маргарет добралась до шоссе! Он внимательно следил за автомобилями, тормозящими у светофора. Можно, конечно, поставить фургон с авиационной пушкой поперек движения и образовать на перекрестке нечто вроде военной зоны. Да нет, пока еще остался шанс, что все это будет проделано более легким способом.
Наконец-то к перекрестку подъехал желтый «фольксваген», вот он делает правый поворот, позади тащится автомобиль Кеплера, взятый напрокат. Кеплер стучит по рулю пальцами, видимо, в такт песенке, передаваемой по радио.
Счастливый Китайчик вывел фургон на улицу и поехал вперед, сопровождаемый двумя автомобилями.
Теперь, находясь в прекрасном расположении духа, он затянул «Так дайте же людям пройти». Время от времени глаза его устремлялись к зеркалу заднего вида, чтобы убедиться, что его не преследует вражеский автомобиль. До некоторой степени он даже этого желал, но шансов на исполнение желания было мало. Он надеялся, что у Маргарет не было возможности поднять мешки, сброшенные с самолета. Увидев второй самолет, он сразу понял, что денег в мешках нет. Этой публике нельзя доверять. Китайчик надеялся, что друзья не будут слишком разочарованы. Впрочем, ясно, что большой куш не сорвешь так запросто. Китайчик решил, что в случае необходимости найдет массу утешительных банальностей, чтобы сгладить напряжение и поднять боевой дух. Быстро несясь по вьющейся ленте шоссе, он размышлял о бездне человеческой глупости. Он, как разумный человек, предложил этим людям ничтожную сумму выкупа, а они… Теперь придется показать им зубы.
Глава 22
Заместитель директора нервозно прогуливался по залу заседаний, его фигурка казалась крохотной на фоне огромных настенных карт. На конце стола Голдшмидт шепнул Портерфилду:
— Мы оба говорили, что это не сработает. Может быть, нам с вами деликатно удалиться, пока он сообразит, как ему быть?
Медленно покачав головой, Портерфилд посмотрел на Пайнса:
— Если внимательно наблюдать, можно узнать много нового.
— Вы имеете в виду — наблюдать генералиссимуса Пайнса, расхаживающего по своему бункеру?
— Нет, конечно. Я говорю об отчетах людей с места действия.
— Поинтересуемся. Спорим, что они не показывались, когда мы сбрасывали мешки. У вас есть сто долларов?
— Ставлю сто, что они появились и спокойно ушли с мешками.
— Точно. А вдруг повезет Пайнсу с директором, схватят одного или парочку?
— Будем честны — тогда выиграет Пайнс.
Кирнс наклонился вперед:
— Как думаете, может, мне сыграть свою игру?
— Какая вам выгода?
— Скажу, что полиция Лос-Анджелеса арестовала кого-то из шайки, и Расин берет его на поруки.
— Славненько, — фыркнул Голдшмидт. — Предоставьте это мне. Вы ведь знаете, что если в этой нелепой операции хоть что-нибудь сработает, то Пайнс выиграет изрядную сумму безо всякого пари?
— Игра по правилам, — зевнул Портерфилд. — Если он получит не все бумаги и копии, то потеряет работу.
— Не важно, — вмешался Кирнс. — Он вернется в продовольственную корпорацию и заработает в пять раз больше.
— Не думаю, что он сможет вернуться туда, — проговорил Портерфилд. — Если он потеряет работу, то потеряет и телохранителей.
Кеплер с хлопком открыл банку пива:
— Да, не знаешь даже, стоит ли открывать.
— Да уж, — Маргарет пожала плечами, — но мне страшно интересно, что внутри. Мы столько мучились из-за этих мешков.
— И они помучились небось поболее нас. Небось напихали каких-нибудь кусачих тварей.
— Придется открыть, причем сейчас же, — распорядился Китайчик Гордон. — Если внутри передатчик, мы не возьмем их домой.
— Откроем их и уберемся отсюда, — подхватил Иммельман, тут же пиная ножищей ближайший мешок. Складным ножичком он осторожно вспорол стежки нижнего шва, внимательно следя, чтобы лезвие не заходило глубоко внутрь.
— Странно: одни люди почему-то выглядят культурно, а другие — нет, — глубокомысленно сообщил Кеплер, хлебнув еще пива.
Затем он уставился на зеленый холм, видневшийся на противоположной стороне дороги.
— Так что же мы имеем? — Иммельман заглянул в проделанную дыру, затем перебросил мешок Китайчику, а сам занялся другим.
Гордон тут же уединился с мешком в задней части фургона и долго не возвращался. Через пару минут к фургону проследовала Маргарет, громко спрашивая:
— Ну, что там? Оно не взорвется?
Китайчик Гордон сидел рядом с пустым мешком, скрестив ноги. Он хмуро мотнул головой.
— Тогда что там?
Иммельман заглянул во второй мешок:
— Какие-то деньги. Стодолларовые банкноты.
— А еще что?
— Нарезанные газеты. Больше, чем тебе когда-либо приходилось видеть.
Утром Маргарет обнаружила Китайчика сидящим в халате за кухонным столом. Взгляд его был направлен на Доктора Генри Мецгера, возлежащего рядом с кофейной чашкой. Маргарет подошла сзади и поцеловала Гордона в макушку.
— Милая, — сказал он.
Маргарет потрепала за ушами Генри Мецгера, чьи глаза блаженно сузились. У ног Китайчика лежала собака с высунутым до пола розовым языком.
— Ты давно встал?
— Давно. Точно не знаю.
— Значит, вы втроем полночи тут заседаете. Ну что за причуды!
— Никакие не причуды.
Через пару часов Маргарет отправилась за покупками и, вернувшись, застала Китайчика все в том же положении. Собака лишь на мгновение подняла голову и тут же снова опустила ее. Гордон выдавил слабую улыбку, когда Маргарет попала в поле его зрения.
После обеда Маргарет устроилась в спальне с журналами, купленными в супермаркете, от которых ее вскоре потянуло в сон. Проснувшись, она обнаружила, что Китайчик в прежней позе восседает на кухне, глядя на кота, освещенного слабым светом заходящего солнца. Маргарет положила руки на сгорбленные плечи Гордона.
— Ну, Китайчик, может, хватит? Если ты разочарован, это еще не значит, что можно столько времени сидеть неподвижно.
— Я не сижу, — пробормотал Гордон.
— А что ж ты делаешь?
— Думаю.
— О чем?
— Скажу, когда придумаю.
— Может, я помогу?
— Помоги.
Маргарет устроилась на противоположной стороне стола в такой же позе. Под столом завозилась собака, перемещая свое огромное тело в более уютное место — между босых ног Маргарет. Сквозь теплую шерсть Маргарет чувствовала биение ее сердца. Просидев так ровно десять минут, судя по электрическим часам, висевшим на противоположной стене, Маргарет протянула руку через стол и положила ее на согнутый локоть Китайчика.
— Если бы я знала, о чем ты думаешь, то и вправду бы помогла.
— Пытаюсь решить, как быть дальше.
— Да забудь ты об этом! Деньги нам не нужны, довольно того, что дал Грихалва. Да еще эти десять тысяч, которые были с нарезанными газетами. Мы вполне счастливы в этом смысле.
— Нет, я не удовлетворен. Я просто обязан проучить этих негодяев за нечестную игру.
— Давай осуществим угрозу — опубликуем материал в газетах.
— Нет, это неверный ход.
— Не скажи: большое преимущество в том, что не надо рисковать жизнью.
— Это не восстановит справедливость.
— Тогда читай бумаги Донахью.
— Что?!
— Прочти «Приложение 23».
Глава 23
В самом центре квартала находился особнячок из красного кирпича, где некогда торговали антиквариатом и старинной мебелью. От соседних зданий он отличался изящной отделкой и цветами на окнах. Дверь из узких кленовых досок была украшена маленьким окошком на уровне человеческого роста и медной пластинкой с надписью: «Новое пристанище: только члены клуба и их гости».
Когда Портерфилд входил, хозяйка заведения смотрела в меню, которое держала на вытянутых руках, как певица — ноты. При виде гостя ее полноватое лицо сделалось пасмурным, затем она очень широко раскрыла рот и очень тихо произнесла:
— Пожалуйста, проходите.
Она провела его по коридору по скользкому восточному ковру вдоль стен, обшитых деревянными панелями, в комнатушку с круглым столом, за которым свободно разместилась бы дюжина гостей. Однако Портерфилд обнаружил лишь два стула с высокими спинками и бутылку белого вина в серебряном ведерке со льдом.
— Здравствуйте, Бен! — радостно вскричал директор, направляясь к нему от камина. Ровно через шесть шагов он с чувством пожал протянутую руку Портерфилда. — Как я рад, что вы смогли прийти!
— Счастлив увидеться.
Левая директорская рука сжала его предплечье:
— Вам уже доводилось здесь бывать?
— Нет.
Поколебавшись, директор пояснил:
— Здесь можно расслабиться, не покидая города. Я так увяз в делах, что три недели сидел только на казенной пище, поэтому имею честь предложить вам ленч.
— Очень любезно с вашей стороны.
— Хотелось бы также в приватной обстановке посоветоваться с вами. Думаю, сейчас самое время обратиться к старой гвардии.
Портерфилд молча кивнул.
— Буду откровенен с вами, Бен. Решения, которые я принял, не сработали. Оправданием мне служит лишь то, что я никому не передал дело Донахью, а взял его на себя — слишком оно серьезное, чтобы перепоручать кому-то. Это крупная ставка.
— Что от меня требуется?
— На данный момент — совет. Вам известно наше положение. Как нам удержать позиции? — Директор разлил вино по бокалам и подал один Портерфилду. Тот без раздумья ответил на вопрос:
— Проблемы все те же, что и неделю назад: как отделаться от этих людей и уменьшить потери Компании в случае неудачи. На данном этапе соотношение несколько изменилось: следует сосредоточиться на уменьшении потерь.