«Думаю, что с их стороны это была серьезная разведка боем. Японцам важно было тогда прощупать, в состоянии ли мы с ними воевать».
А в своей первой статье о боях на Халхин-Голе, появившейся еще в 1940 г., Жуков отмечал, что плацдарм на реке Халхин-Гол должен был прикрыть будущую стратегическую магистраль.
Для оказания отпора агрессору на базе 57-го Особого корпуса создается 1-я армейская группа во главе с Г. К. Жуковым. Группе придаются различные части и соединения.
7 июля 1939 г., выполняя распоряжение заместителя народного комиссара обороны РККА командарма 1 ранга Г. И. Кулика, для участия в боевых действиях частей Красной армии в МНР был отправлен отряд в составе двух рот специального назначения Центральной школы связи собаководства и голубеводства РККА в составе 77 человек и 70 собак под общим командованием начальника школы полковника Г. П. Медведева и военкома отряда Олейника. В составе отряда были: подполковник К. К. Голиков, капитаны П. Г. Новиков, А. М. Нестеров, заместитель политрука С. И. Морозов и другие.
Огромный, почти в 7000 км путь был проделан за 12 суток. Остановки на станциях были так непродолжительны, что бойцы едва успевали кормить и прогуливать собак.
21 июля отряд школы прибыл на станцию Борзя и начал совершать марш на 150 полуторатонках по территории МНР. Команда школы оказалась переброшенной в новый мир, в совершенно непривычную обстановку, климатические и природные условия.
Слегка всхолмленная, бескрайняя как море сухая степь (Гоби), покрытая ковылем, была и однообразна как море. На сотни километров ни деревца, ни кустарника, ни построек, вообще никаких ориентиров, а дороги (конечно, без указателей) прихотливо бегут по всем направлениям.
Эта широкая возможность ехать куда угодно с одинаковыми удобствами впоследствии часто подводила руководителей отряда. В спешке сборов не захватили компас и были вынуждены ориентироваться в степи, по счетчику пробега автомобиля. Раз отъехали столько-то километров, значит, нужный пункт недалеко.
Неудивительно, что с таким «компасом» такие горе-руководители переживали ряд курьезов. Так, ветврач Поморцев вынужден был заночевать в 3 км от основного лагеря, будучи глубоко убежденным, что до лагеря еще 20–30 км. Воентехник Сковородкин, израсходовав почти все горючее, выпрашивал его у встречных частей, находясь всего в 1–2 км от своего основного лагеря, но будучи твердо уверен, что до лагеря еще далеко и со своим запасом горючего он не сумеет дотянуть.
Почти 700 км проделал отряд на автомобилях при жаре до 40°C, не видя ничего, кроме огромных колоний сурков, сусликов, тушканчиков, исчезавших при приближении машин со сказочной быстротой. Изредка попадались дикие козы.
Мучила жажда. Кое-где мелькали озера, поверхность которых разноцветными огнями переливалась на солнце и манила как мечта. Но увы… озера давно высохли, а блестела не вода, а соль. Рек почти не было. Донимали тучи комаров. Отдыхом в этом царстве почти тропической жары были лишь остановки на пунктах снабжения, которые работали исключительно хорошо.
Редко, очень редко встречались юрты, двигавшиеся с огромными стадами овец и коз, реже коров и верблюдов (в МНР в то время на 900 000 жителей насчитывалось почти 22 млн голов скота, т. е. по 24 головы на жителя). Встречавшиеся всадники на маленьких выносливых монгольских лошадках радостно и дружелюбно приветствовали нас с улыбкой, а затем быстро исчезали.
Вот что пишут в своих воспоминаниях участники тех событий:
«Наших товарищей приятно удивило то, что собака у монголов — священное животное и ценится даже выше лошади, хотя собаки никаким особенным вниманием со стороны людей и не пользуются и часто даже не имеют определенного хозяина. Очень флегматичные монгольские овчарки не принимают почти никакого участия в трудовой деятельности населения, например окарауливании стад и регулировании их передвижения, вся тяжесть этой работы целиком ложится на человека».
Одна из наших собак очень понравилась монгольскому командиру. Вожатый разъяснил ему, что для нас собака то же самое, что для него конь. Командир понял разъяснение в том смысле, что собаку можно выменять на коня, и с большой готовностью привел свою лошадку. Его огорчение не поддается описанию, когда вожатый наотрез отказался заключить эту своеобразную сделку.
Наконец отряд прибыл в назначенное место, в распоряжение командующего 1-й армейской группой Красной армии Дальневосточного военного округа генерала Г. К. Жукова, войска которого в соответствии с договором от 1936 г. между СССР и МНР приняли участие в разгроме японских войск, вторгшихся на территорию МНР в районе реки Халхин-Гол.
Из воспоминаний Г. П. Медведева (автор книги не единожды беседовал с ним о тех эпохальных событиях):
«Г. К. Жуков подробно расспросил о назначении служебных собак, как они применяются. Особенно его заинтересовали собаки по борьбе с танками противника. На вопрос, смогут ли собаки направиться под танки, только наши, во время боя, Медведев ответил, что такой вариант не исключен. На что Г. К. Жуков сказал, что надо подумать о применении противотанковых собак, при этом добавил, что „если хоть один наш танк будет подбит, вы пойдете под суд. Ждите решения“».
Применить противотанковых собак не пришлось, разрешение на это так и не было получено. Да и действие наших танков было настолько стремительно и уничтожающе, что у японцев не было никаких шансов на успех.
Более того, японские танки не шли ни в какое сравнение с советскими БТ. Так, легкий танк «Ха-Го» вместо оптических приборов имел щели, не защищавшие от пуль, вместо радио его экипаж использовал переговорную трубку, по которой передавались команды от командира к водителю. Командиру также приходилось выполнять функции наводчика и заряжающего.
Из танка был плохой обзор, да и вооружение располагалось неудачно, образуя большие «мертвые пространства». Лобовая броня защищала экипаж только от пуль, а пробить броню наших БТ-7 противник мог лишь с дистанции 300 м, тогда как наши танки пробивали броню японских с расстояния 1000 м.
Японские танки предназначались для сопровождения пехоты, а не для борьбы с танками противника и использовались рассредоточенно.
В борьбе с советской бронетехникой на Халхин-Голе у них не было никаких шансов на успех. Может быть, это частично сказалось на дальнейшем использовании школы.
А решение было таковым. По одной роте школы были переданы 6-й и 8-й кавдивизиям МНР, которые прикрывали правый и левый фланги 1-й армейской группы.
По фронту сразу же пошли ободряющие слухи о прибытии каких-то особенных чудо-собак, которые истребляют танки. Один из командиров монгольской армии, придя в расположение нашего подразделения и не догадываясь о его характере, так как собаки сидели в щелях, с восторгом рассказывал нашим бойцам об этих чудо-собаках, надеясь поразить наше воображение. Каков же был его конфуз, смущение и радость, когда он увидел выведенных на прогулку собак и понял, что имеет дело с вожатыми этих чудо-собак.
20 августа 1938 г. началось решающее наступление наших войск на японские позиции восточного берега реки Халхин-Гол. Вместе с монгольскими цириками (воинами) бойцы школы вели активные боевые действия по уничтожению агрессора. В ходе боев применялись только собаки связи и сторожевой службы.
Наши подразделения были использованы в том числе и как устойчивое ядро бойцов в частях монгольской армии, отчасти для охраны штабов и складов, в разведке, а также для тушения гигантских степных пожаров, возникавших после падения зажигательных снарядов противника.
В ходе боев командиры и бойцы школы личным примером вели за собой остальных, в том числе и монгольских цириков.
Так, заместитель политрука 1-й учебной роты Семен Иванович Морозов, участвуя в сражениях с 21.07 по 29.08.1939, показал себя бесстрашным в бою, неоднократно ходил в атаку, ведя за собой людей. Своей винтовкой уничтожил снайперов и пулеметные расчеты противника.
28 августа 1939 г. во время очередной атаки укрепленных позиций противника он уничтожил огнем шесть японских самураев, получил ранение, но оставался в строю до окончания боя. Награжден медалью «За отвагу» (17.11.1939).
Командир отделения Сергей Васильевич Шварцев участвовал в боях с 12 по 28 августа 1939 г. Четыре раза ходил в наступление на укрепленные позиции японцев, вел за собой цириков, увлекая их своей смелостью и мужеством. Одним из первых занял окоп противника, уничтожив врагов ручной гранатой. Награжден медалью «За отвагу» (17.11.1939).
История оставила нам имена и фамилии и других мужественных и отважных военнослужащих школы — участников тех боев. Среди них: командир отделения Сергей Павлович Субботин; командир отделения Николай Кириллович Зеленченко; начальник ветеринарной службы, военврач 2 ранга Андрей Афанасьевич Кубанцев; командир учебной роты, капитан Александр Максимович Нестеров; командир учебной роты, капитан Петр Георгиевич Новиков; командир учебного батальона, подполковник Константин Константинович Голиков. Все они были награждены правительственными наградами.
К сожалению, нашим подразделениям не пришлось поработать по основной специальности — истребителей танков, так как японцы, убедившись в самом начале операции в недостаточной боеспособности своих танков, в бой их, по крайней мере на флангах, больше не вводили.
По отзывам ветеранов — участников тех боев, полковник Григорий Пантелеймонович Медведев во время этой экспедиции показал себя заботливым командиром и неутомимым организатором, умеющим сохранять спокойствие и выдержку перед лицом самых серьезных боевых испытаний.
Всякому понятно, как заразительно действует это спокойствие на бойцов, хотя и готовых умереть за Родину, но еще ни разу не участвовавших в бою и впервые видевших в небе по 800 самолетов одновременно.
Так, например, 10 августа машина, управляемая полковником Г. П. Медведевым, попала под артиллерийский обстрел. Только исключительное спокойствие позволило полковнику Медведеву осуществлять прямо-таки трюковые маневры, на которые отнюдь не рассчитана хрупкая конструкция «эмочки».