Для действующих частей от населения Ленинграда и других городов привлечено 236 собак, подготовлено и отправлено на фронт 165 собак, готовилось в школе еще 99.
В это же самое время для усиления действующих частей Карельского перешейка из Чугуевской школы прибыло с личным составом 60 собак. Они были распределены: для 183 сд — 42 собаки (связных 18 и ездовых 24); для 100 сд — 18 собак службы связи.
Из Кимровской школы прибыло 29.02–47 собак, распределены: для 4 сд — 18 связных, 6 ездовых; для 150 сд — 18 связных и 5 ездовых.
Голубесвязь во все время военных действий не применялась из-за отсутствия летной погоды и наличия сильного мороза.
Второй этап боевых действий силами Северо-Западного фронта начался штурмом вражеских укреплений на Карельском перешейке.
Основной удар наносился смежными флангами 13-й и 7-й армий в общем направлении на Выборг с целью разгрома главной группировки противника. Предварительно была проведена большая подготовительная работа по подготовке войск к предстоящей операции, среди боевого состава была проведена большая разъяснительная работа как надо действовать в непривычных условиях, а также с целью использования уже накопленного опыта боевых действий.
Для штурма линии Маннергейма на Карельском перешейке было сосредоточено огромное количество артиллерии всех видов, в том числе и Резерва Главного Командования (РГК). Так, на участках прорыва в обеих армиях сосредоточивалось 70–85% всей артиллерии.
Выделенные военные собаки для участия в боевых действиях применялись по их прямому назначению. Так, ездовые упряжки собак использовались для подвоза на передний край боеприпасов, продовольствия, снаряжения, а с переднего края эвакуировали раненых бойцов и командиров до медсанбата.
В условиях суровой и снежной зимы 1939–1940 гг. в отсутствие дорог, лесистой местности невозможно было использовать автотранспорт и очень ограниченно — лошадей.
Собачьи упряжки оказались наиболее эффективным и надежным средством эвакуации раненых с переднего края. Вожатый упряжки был в состоянии подходить с упряжкой непосредственно к раненому без помощи санитаров. Санитарные носилки, укрепленные на специальной установке на лыжах, придавали плавность упряжке при движении по снегу, не причиняли раненому тряски.
Кроме того, ездовые упряжки собак оказались единственно возможным средством эвакуации раненых из подразделений, оказавшихся отрезанными от своих частей.
Так, группа в составе взвода, 10–12 упряжек, из роты капитана Н. И. Мусийченко в сопровождении проводников в ночное время неоднократно проникала через передний край в расположение отрезанного подразделения, доставляя им продовольствие и медикаменты, и снова с наступлением темноты возвращалась с ранеными в расположение своих войск. Трудный и опасный маршрут эвакуации раненых из окружения составлял 15 км.
В ходе боевых действий для советских воинов возникла непростая проблема борьбы с финскими снайперами, скрытно проникавшими в боевые порядки наших войск и действовавшими вдоль дорог и вблизи командных пунктов. Заметить расположившихся на деревьях вражеских диверсантов со стороны было очень трудно. И здесь снова была призвана на помощь собака. Центральная школа начала готовить собак для обнаружения финских снайперов (их прозвали «кукушками»), Для такой работы были пригодны лайки, работающие по белке, которые легко определяли нахождение белки на дереве. Однако подобная идея и подготовка собак велась в Москве в конце финской кампании, и применить таких собак в деле не пришлось.
28 января 1940 г. с Карельского фронта вернулся начальник Центральной школы полковник Г. П. Медведев, который привез образцы финских и английских мин и финскую лодку-волокушу. Он предложил приступить к разработке методики подготовки и применения собак для розыска мин.
Непосредственно эта работа была поручена отделению боевого применения собак школы (начальник отделения майор В. Г. Голубев).
После мощной артиллерийской подготовки утром 11 февраля 1940 г. войска Северо-Западного фронта перешли в наступление.
К. Маннергейм писал:
«Русские теперь научились „оркестровке“ взаимодействия между различными родами войск. Это проявлялось, с одной стороны, в гибком согласовании артиллерийского огня и маневром пехоты, с другой — в большой точности огня…».
В это время Центральная школа связи собаководства и голубеводства РККА подготовила и отправила 12 февраля 1940 г. в действующую армию, в Ленинградский военный округ, в 15-ю армию, в сводный батальон в составе двух рот — ездовых собак и собак связи.
Приказ по школе № 40 от 13.02.1940 г. Всего: начсостава — 18 человек, курсантов — 171, собак ездовых — 196, собак связи — 71. Командовал батальоном майор С. К. Гаврилов, военком батальона — батальонный комиссар Н. Д. Валериус, командиры рот — капитан Н. И. Мусийченко и старший лейтенант Ф. М. Лужков.
Батальон сразу же, почти с ходу после выгрузки, был брошен для оказания помощи 14-й стрелковой дивизии, выходившей из окружения. За первый же день работы он вывез до 200 раненых и в дальнейшем работал так самоотверженно, что удостоился благодарности высшего командования.
Тысячи раненых и сотни тонн грузов были вывезены с передовой, и множество донесений были доставлены нашими собаками. Тысячи людей, спасенных собаками от верной смерти или вырученных в тяжелой боевой обстановке, на всю жизнь стали их друзьями.
За свою тяжелую и блестящую работу собаки и их вожатые пользовались исключительным вниманием и симпатией со стороны бойцов и командиров тех частей, которым они были приданы. Собачников требовали все новые и новые части. Им предоставлялись всякие льготы и привилегии. На собак, например, отпускали, как и на людей, сахар и водку. Кое-кто в заботах о питании собак заходил так далеко, что справлялся: «Будут ли они есть молочный лапшевник, не обидит ли их такое простое меню?». Пищу собакам и их вожатым отпускали вне всякой очереди, самую наваристую. И таких знаков товарищеского внимания не перечесть.
Не ограничиваясь двумя отправленными отрядами, школа подготовила еще 150 упряжек, но их отправлять не пришлось, так как в марте был подписан мир.
В огне боев с белофиннами без остатка сгорело скептически-ироничное или равнодушное отношение к военным собакам со стороны многих бойцов и строевых командиров. Вот отзыв, типичный для многих из них:
«3 февраля финны весь день вели артиллерийский и ружейно-пулеметный огонь по захваченному нами участку. Огонь был настолько силен, что чуть ли не через каждый час рвались линии связи, соединяющие нас со штабом батальона и с полком. Исправления их под огнем стоило больших усилий. Иногда целыми часами мы не имели проволочной связи. Посыльные погибали в пути, не доходя до цели. Радиостанции сейчас же, как начинали работать, засекались финнами.
Не оставалось никаких средств связи, кроме собак. И тут-то они нас выручали. Я вспоминаю, с каким пренебрежением относился в мирное время к этому виду связи, и теперь мне становится стыдно.
Четвероногие связисты работали безотказно. Бывало, получит связная собака донесение, понурит голову, посмотрит на тебя жалобным взглядом и покорно поползет под огнем, прижимаясь к земле. Ни одна не была ранена или убита».
28 февраля 1940 г. войска Красной армии возобновили наступление и вскоре прорвали вторую оборонительную полосу, вынудив противника начать отход по всему фронту. С 1 по 13 марта была прорвана последняя, тыловая оборонительная полоса линии Маннергейма. Были достигнуты успехи и на других участках фронта в Карелии и Заполярье. 13 марта военные действия были прекращены.
Из всех аспектов боевых действий войск в Советско-финляндской войне хотелось бы остановиться на медицинском обеспечении Красной армии — вывозе и выносе раненых с поля боя, тем более что войска постоянно испытывали в этом нужду.
Как известно, в военном собаководстве этому вопросу посвящена целая служба — ездово-санитарная. Прежде всего, надо отметить, что в чрезвычайно тяжелых климатических и природных условиях театра военных действий оказание первой медицинской помощи военнослужащим, а также вынос и вывоз раненых с поля боя, были сильно затруднены.
При этом в первый период боевых действий (декабрь 1939 — январь 1940 гг.) сказывалось отсутствие опыта работы у медицинского персонала, что приводило к высокому числу потерь среди личного состава медицинской службы.
Так, за весь период боевых действий в 56-й стрелковой дивизии 8-й армии санитарные потери среди санинструкторов по отношению к штатному числу личного состава санитарной службы составили 61%, а санитаров — около 50%. В 139-й стрелковой дивизии санинструкторов — 32,7%, санитаров — около 19%.
Когда санитары пытались приблизиться к раненому, их обстреливали финские снайперы, замаскированные в чаще деревьев. На открытой местности по глубокому снегу очень трудно было даже подползти к раненому. Не всякому по плечу оказалась такая тяжелейшая физическая нагрузка.
С поля боя раненых выносили преимущественно так называемые носилочные звенья, которые придавались батальонам из взвода санитаров-носильщиков полка и эвакуационной роты медико-санитарного батальона.
Санитарные инструкторы и санитары рот оказывали первую медицинскую помощь на месте и затем оттаскивали пострадавших в укрытие. Оттуда, при наличии ездово-санитарной упряжки, — в медицинский пункт, как правило, батальона, который находился на удалении от 200 до 1500 метров от переднего края.
Однако ездово-санитарных собак постоянно не хватало, часто, особенно в период интенсивных боев, когда санитарные потери были особенно велики, командование в помощь носильщикам выделяло строевых бойцов.