Я также была уверена, что в своих путешествиях Миша не искал секса, главным образом потому, что течных сук на улицах Кембриджа встретить очень трудно. Местные кобели собираются стаями возле домов, где живут течные суки, неустанно помечая все окрестные деревья, кусты и постройки. Иногда в моих путешествиях с Мишей я видела толпы слоняющихся самцов, но суки, которая их заманила, нигде не было видно. Будучи реалистом, Миша редко присоединялся к таким стаям, а если и присоединялся, то ненадолго. И ни разу, пока я путешествовала с ним, он не встретил суку, на которую он мог бы запрыгнуть.
Наконец, исключив дружбу и секс как мотивы Мишиных путешествий, я также исключила поиск пищи и охоту. Дома я предлагала ему достаточно еды, но он всегда ел довольно мало, потому еда в домах чужих людей его не соблазняла. Миша не переворачивал мусорные баки, поскольку его не интересовало их содержимое. Скорее, он исследовал только внешние поверхности мусорных баков – вероятно, потому что они были помечены другими собаками. Мусор, связанный с едой, такой как обертки от фаст-фуда, его тоже мало интересовал. И он почти не обращал внимания на добычу, обитающую в пригородах, такую как кошки и мелкие дикие млекопитающие. Даже погоня за белками не слишком занимала Мишу. Как только он загонял белку на дерево, он забывал о ней и возвращался к своему путешествию, проникая во все новые районы Кембриджа и кружа вокруг все большего числа собак. Наконец я пришла к выводу, что кружение вокруг других собак было в Мишиных поисках не просто побочным делом. Именно это и было его целью!
ВЫВОД был неутешительным. Мои длительные и кропотливые наблюдения за чужой собакой, чьи дальние прогулки сделали мое имя и телефон известными в полицейских участках по всему Большому Бостону, не привели ни к чему. Мои усилия не давали мне ничего сверх того, что я могла бы увидеть, выглянув в окно. Да, Миша не охотится и не присоединяется к стаям бродячих собак. «И это все?» – с раздражением спросила я у Миши однажды вечером, поспевая за ним на велосипеде по очередной темной улице. Миша услышал меня. Изменив свою обычную манеру смотреть прямо перед собой, он дружелюбно оглянулся через плечо, чтобы бросить на меня быстрый взгляд.
Я продолжала следовать за ним всю осень и зиму, пока Кембридж не засыпало снегом. Сугробы были выше человеческого роста. Тогда я смогла увидеть то, что прежде не замечала, – следы лап и мочи других собак. Видимо, Миша был не единственным, кто использовал технику «середины квартала» для пересечения оживленных улиц. Следы других собак показали, что очень многие из них использовали метод середины квартала, независимо от того, имелся ли там объект типа дерева или пожарного гидранта, чтобы привлечь их. Если такой объект для мечения имелся, собаки предсказуемо шли к нему. Не столь предсказуемым было то, что они на самом деле там делали: псы не просто оставляли свои собственные метки, но исследовали и сверху «переписывали» метки других. И тут я заметила, что, когда Миша помечал одно и то же место второй или третий раз, он делал это потому, что частица метки другой собаки оставалась не перекрытой.
Только тогда, когда предыдущее пятно казалось совершенно стертым, Миша выглядел довольным и готовым двигаться дальше.
Но почему он это делал? Однажды, наблюдая, как Миша чуть не вывернулся, чтобы оставить метку как можно выше на сугробе возле нашей двери, я поймала себя на мысли, что кобель, который может оставить такой «автограф», просто подняв ногу, должен быть гигантского роста. И вдруг меня осенило: возможно, в этом и был смысл! Вероятно, Миша хотел создать впечатление, что тот, кто оставил метку, был великаном среди собак. Чем больше я размышляла об этом предположении, тем все более верным оно мне казалось. Выходит, Мишиной целью было произвести нужное впечатление.
То, насколько серьезно Миша относился к своему имиджу, я поняла однажды днем на центральной улице, после того как в час пик ему удалось перейти шоссе с ограничением въезда и выезда, а мне – нет. Я повернула было назад, но заметила сенбернара. Этот огромный пес был хорошо известен в округе тем, что яростно защищал то, что, по его мнению, было собственностью его хозяина. Когда мы проходили мимо его двора, пес заподозрил неладное, а когда я неожиданно повернула назад, он вышел на улицу. Там он пролаял, будто бросил вызов, заставив меня задуматься, как я смогу пройти мимо него, поскольку он контролировал всю улицу и оба тротуара. Тем временем Миша заметил мое отсутствие и снова бросился в реку дорожного движения, чтобы вернуться ко мне. Когда он появился из потока машин, сенбернар яростно залаял на него. Как мог Миша пройти мимо него, не изменив курса и не потеряв при этом лица? Он не мог развернуться, поскольку сенбернар мог погнаться за ним и загнать его прямо под колеса мчащихся машин. Не мог Миша и дальше неспешно идти прямо на сенбернара. В случае нападения Мише пришлось бы спасаться бегством, что было ниже его достоинства.
На мой взгляд, Мишины дела были плохи. Но пес великолепно решил эту проблему. Подняв голову, высоко подняв хвост, как знамя уверенности в себе, он перешел на галоп и побежал прямо к сенбернару, но глядя при этом не на него, а чуть в сторону.
Прежде чем кто-либо понял, что произошло, Миша пролетел мимо, глядя куда-то вдаль, словно бы не заметив сенбернара. Если бы этот великан решил напасть в этот момент, Миша уже был бы в движении, а поскольку он был намного быстрее, ему удалось бы умчаться, не создавая впечатления бегства. Но все произошло так быстро, что сенбернар попросту растерялся и упустил момент для атаки.
Его лай стал громче и активнее после того, как Миша пробежал мимо.
Ученые много писали о поведении растительноядных животных при столкновении с хищниками. Например, в Канаде наблюдатель описал поведение пяти бизонов, трех здоровых и двух больных, которые отдыхали на открытом пространстве, когда появились волки. При приближении волков два больных бизона, понимая, что они уязвимы, поспешно поднялись на ноги, а три здоровых, чувствуя себя уверенно, остались на месте. Значение такого поведения не ускользнуло от внимания волков, которые тут же выбрали одного из больных бизонов и загрызли его. Таким образом, важность манеры поведения нельзя переоценить, и это понятно многим.
Я помню поведение годовалого волка, которого я видела на Баффиновой Земле, куда отправилась в компании четырех канадских биологов для изучения оленей карибу. Та часть острова, которую мы посетили, не была подробно нанесена на карту. Мы шли к месту исследования от старой радиолокационной станции примерно 120 километров по тундре. Поскольку на Баффиновой земле люди не жили, большинство животных не знали, кто мы такие и нужно ли нас бояться. Молодой волк, о котором идет речь, был поражен, увидев нас, когда, обогнув край холма, он и его мать наткнулись на нас, отдыхающих на тропе.
Оба волка, казалось, удивились увиденному, и волчица тут же умчалась. Молодой волк, однако, был любопытен и неопытен. Не зная, как вести себя в таких неожиданных обстоятельствах, он действовал более традиционно. Вместо того чтобы рисковать, провоцируя наши хищные инстинкты, убегая от нас, он предпочитал казаться хладнокровным и продолжал бежать рысью, как будто все было в порядке.
Однако вскоре волк зашел на территорию гнездящегося поморника, который поднялся в воздух и начал яростно пикировать на него сверху. Я слышала удары острого клюва о голову. Но волк-однолетка так увлекся своей демонстрацией спокойствия, что предпочел не отвечать. Даже не заскулив, он решительно побежал вперед, в то время как птица несколько раз спикировала на него, хватая его так сильно, что шерсть летела клочьями. Только когда волк решил, что находится достаточно далеко от нас, чтобы внезапное движение с его стороны не заставило одного из нас броситься за ним, он почувствовал, что может справиться с поморником. Но затем, мгновенно превратившись из молокососа в демона, он взмыл в воздух и почти поймал разъяренную птицу. Удивленный и испуганный поморник потерял несколько перьев, набрал высоту и улетел обратно в свое гнездо, а молодой волк побежал за своей матерью.
Миша понимал важность хладнокровия, как и молодой волк, но Мишин противник, большой сенбернар, этого не понимал. Его страсть и настойчивость в защите интересов своего хозяина в конце концов оказались для него непосильными, и этого пса отдали в местное общество защиты животных. Однако большинству людей не нужна огромная собака, да к тому же необучаемая. Никто не взял его. Это общество защиты животных было еще и собачьей больницей. Однажды попав туда, я с удивлением узнала этого сенбернара. Он понуро стоял в тесной клетке. Наши глаза встретились. Мне показалось, он узнал меня. Я видела, что он очень надеялся, что я ему помогу, но, увы, я не могла. Приговоренный к казни, он ждал, пока из него откачают кровь, чтобы сделать переливание собакам, которым повезло больше, чем ему…
Для чего собаке высокий ранг? Среди собак, как и среди людей, для этого существует множество причин. Для дикого животного, особенно социального, высокий ранг гарантирует выживание потомства. Среди диких псовых и даже среди бродячих домашних собак суки чаще выбирают для спаривания высокоранговых кобелей.
Когда я отправилась на Баффинову Землю, я была уверена, что увижу драму выживания псовых в дикой, нетронутой природе. Но в действительности я увидела одинокую группу из пяти взрослых волков, которые прилагали массу усилий, чтобы прокормить семерых щенков. Они казались семьей – вероятно, это были мать, отец и трое их волчат из прошлогоднего помета, которые помогали своим родителям заботиться о самых маленьких. Территория этих волков простиралась на пять ложбин между холмами вдоль реки. Вероятно, они каждый год занимали новое логово в качестве метода борьбы с блохами. Я нашла себе маленькую неглубокую пещеру на холме по соседству от их логова, где разбила лагерь в одиночестве, чтобы наблюдать за волками.