Ночь была чудесная, теплая, и два готовых к полету ЯК-6 279 АПНБ ожидали необычных диверсантов. 279-й полк ночных бомбардировщиков вошел в состав 3-й воздушной армии с 20 июля 1943 года 10-ю самолетами «СБ» и 17-ю экипажами.
Партизаны Белоруссии нуждались в помощи, и к боевой работе полк приступил в ночь с 22 на 23-е июля. Тремя самолетами «СБ» буксировали планеры А-7 с боеприпасами в расположение партизан в район озера Плино. Ночная авиация занималась разведкой войск противника и попутно бомбила немцев и железнодорожные станции. А также занималась «перевозкой грузов и выброской парашютистов по заданию РО и инженерного управления войск Калининского фронта в тыл противника»[45].
Ас 5 июля к машинам «СБ» присоединились три самолета ЯК-6. «Дугласенок», как ласково нарекли его испытатели, незаслуженно забыт историей Великой Отечественной. Этот легкий транспортный самолет великолепной летучести исправно летал ночами с аэродрома Старая Торопа. Летний черно-зеленый камуфляж, голубые крылья с красной звездой. Отсек для шести пассажиров или груза за двухместной пилотской кабиной. Легкий еще и потому, что фюзеляж и оперение — деревянные с полотняной и фанерной обшивкой, крыло с деревянным каркасом тоже обшито полотном. Летчики шутили: «Поломается — в лесу у партизан подручного материала хватает». Его называли «самым таинственным самолетом РК ВФ». Интересно, почему? ЯК-6 исправно поднимался ночами со Старой Торопы, забирая груз или людей, и бесстрашно садился в глубоком тылу. Партизаны относились к Дугласенку с великим уважением.
Оперативные сводки штаба 279 АПНБ в графе «Боевая готовность полка» неизменно сообщали: «Самолетов ЯК-6 — 3, исправных — 3, экипажей — 3, летали ночью — 2, днем — 1». Чаще: «Самолетов ЯК-6 — 3, исправных — 3, экипажей — 3, все летают ночью».
Итак, в одну прекрасную ночь два Яка стояли, подготовленные к полету[46]. Летчики с любопытством оглядывали приближающихся пассажиров. Семь человек и четыре собаки уверенно шли на посадку. Овчарки, не обнаружив ничего нового для себя — техника была им знакома, — запрыгнули в самолет.
Утром оперативная сводка № 85 сообщила: «279 АПНБ в ночь с 27.7.43 года выполнил задачу по доставке боеприпасов и продовольствия партизанам в населенные пункты Новосилье, Быстраки, Жбаны. Высота 161,1, Течи — Веркуды и произвел высадку парашютистов в Селявщину. Летало 7 самолетов „СБ“ и два ЯК-6. Произведено 9 самолетовылетов. Доставлено груза 4500 кн. Выброшено с посадкой 7 человек и 4 собаки. Обратно вывезено 9 чел. Налет 21 час. Всеми экипажами задача выполнена»[47].
Вышли, размяли ноги. Прежде всего следовало добраться до места дислокации отряда — в район села Горки, по правую сторону полотна Полоцк — Дрисса. С этой минуты отряд Незнаева начал действовать автономно, в обстановке строгой секретности: посвященных в оперативные задачи отряда было несколько человек из партизанского отряда. В соответствии с боевым приказом № 1/2407 от 25.7.43 с грифом «Совершенно секретно, экземпляр единственный»:
«2. — 160 БИЗ
1) отрядами, находящимися в тылу противника, произвести:
— отряду ст. лейтенанта Незнаева — 37 чел. на линии Полоцк, Дрисса — 300 подрывов;
боевая готовность отрядов к 28.7.43 — Связь через рации отрядов, 5-й Инжбрсн и 10 гв. ОБМ.
Рациям отрядов быть в постоянной готовности на прием.
5. — Начало действий по моему дополнительному приказанию.
6. — Приказ до исполнителей довести устно и… [неразборчивый текст][48].
Глава 15«Минировала собака Дина»
Потянулись дни томительного и напряженного ожидания. Сутками Дина прокручивала возможные варианты и возможные ошибки. Ждали с нетерпением сообщения и в бригаде. 25 августа командиру 5-й бригады поступила оперативно-инженерная сводка № 50. В разделе проделанной работы в тылу противника «за истекшую пятидневку» под № 1 значилось:
«Отряд старшего лейтенанта Незнаева.
Группой Сальникова 19.8.43 года в 10 часов 30 минут на железной дороге Полоцк — Дрисса в районе деревни Тресковичи с помощью собаки вожатого Филатова подорван эшелон противника. 5 пассажирских вагонов с немцами свалилось под откос. Собака осталась невредимой и находится на задании»[50].
А позже в отчете о деятельности отряда Незнаева появилось существенное дополнение «заряд был сброшен собакой непосредственно у паровоза»[51].
«19 августа 1943 года в 11 часов на перегоне Полоцк — Дрисса подорван эшелон с живой силой противника. Уничтожены десять вагонов, выведен из строя большой участок железной дороги, от взорвавшихся цистерн с горючим на всем участке распространился пожар. С нашей стороны потерь нет».
С нашей стороны потерь нет! Дина не помнила себя от радости. Мальчишки вы мои дорогие! Скорее бы вас обнять. Однако ждать пришлось долго. Новое сообщение: «Встречайте. Перешли линию фронта в районе Полоцк — Невель».
Лишь в январе сорок четвертого вернулись ребята в родной взвод. Возмужавшие, слегка задающиеся своим партизанским житьем, они, родные, живые и здоровые, заняли свои места в строю. Тогда и рассказали, как все происходило.
Охранялась железная дорога усиленно, а «расположенные вдоль полотна немецкие гарнизоны вели беспрерывное патрулирование на глубину 3–5 километров. При появлении группы подрывников противник старался окружить ее. В лесу, вблизи ж.д. как, например, в деревне Тресковичи, были расположены некоторые воинские части немцев, во многих местах возле железной дороги были отрыты окопы на расстоянии 150–200 метров один от другого. В каждом окопе сидели 2–3 немца и один патрулировал между окопами. Охрана больших мостов, как, например, через реку Свельна, состояла из 40 солдат, на вооружении которых было 23 ручных пулемета, 1 станковый»[52].
Минеров с собаками Незнаев определил под командование сержанта Сальникова.
Первую попытку они предприняли в районе станции Борковичи. Бычков и Кириллов с Джеком подобрались на триста метров к полотну. Пустили Джека. Пес, пробираясь через завалы, вышел к линии, когда поезд уже проходил мимо. К несчастью, немецкий патруль обнаружил бойца прикрытия — помогали партизаны — и поднял тревогу. Группа приняла бой и отступила вглубь, потеряв в перестрелке бойца. Через шестнадцать дней группа вновь вышла к полотну, но в другом месте — в районе станции Тресковичи. Осмотрелись…
Никакой возможности на выход к цели ночью не было. Лес у полотна вырублен, трава выкошена под «ноль», хорошо видно дозорные вышки. Всю ночь работали прожектора, туда-сюда шныряли патрули с собаками. (Немцы пускали собак вдоль полотна, на поиски партизан, но их собаки могли обнаружить лишь запах человека, а не взрывчатки).
— Каковы наши действия? — поинтересовался Сальников, поудобнее устраиваясь на пенечке, и вздохнул. — Отходить надо… Что молчим, минеры? — Обернулся сержант к Филатову и Бычкову. Те переглянулись.
— Днем надо, — решил Бычков. — Светает как раз.
— Двойной риск, — констатировал командир.
— Возможно, — подтвердил Филатов и погладил собаку. — Дина справится, товарищ сержант.
— Добро.
И группа начала обдумывать план операции.
С самого утра светило солнце, и парило перед очередным дождем. На разогретой влажной земле томились на вьюках собаки — Дина и Джек. Ребятам страшно хотелось пить, курить. Аромат болотной кашки создавал невероятную иллюзию мирного бытия. Впереди двое солдат безмятежно пилили дрова. Немецкие солдаты перебрасывались отдельными ленивыми репликами, ребята все отлично слышали. Также как фашисты — наших, если бы те вздумали разговаривать. Вот когда бойцы смогли сполна оценить уроки «общения с собакой», полученные от командира взвода. Жестоко кусались мухи, но пошевелиться — упаси боже! И сколько еще предстояло лежать… Наконец долгожданный шум, но… вдоль пути неторопливо шагал патруль. Ждать. Снова поезд. И снова — патруль. Пропустили еще два эшелона. Истомившиеся собаки лежат, лежат накрепко прижатые к земле, то и дело порываются вскочить на знакомый шум. Только бы не подали от волнения голос — до полотна 100 метров…
Тяжелогруженый состав ползет судьбе навстречу. Патруль прошел. Даже если оглянется — поздно. Филатов пускает Дину. Вот она скользнула тенью за солнечный блик, на миг пропала в завале, вынырнула, тут же спустилась в кювет и, казалось, исчезла навек. Снова показалась, легко взбежала на насыпь. А несла она на себе «МЗД-5,4МВ-16, тол 4,800 кг» (!). Ступила между рельсов навстречу паровозу и замерла, насторожив темные ушки на спины удаляющегося патруля, словно соображая, а как быть теперь — работать дальше или ускользнуть от посторонних глаз? Внезапно рявкнул паровоз. Машинист, приняв Дину за патрульную собаку, предупреждал об опасности — немецкая овчарка, все-таки. Гудок поторопил собаку принять решение. Отработанным движением дергает она ручку. Запальный механизм приходит в действие: коротенький щелчок, и едкий дым тлеющего шнура ползет по насыпи[53]. Птицей кидается собака вниз. Она отлично знает — на прежнем месте ее не ждут: как только был сброшен груз, Бычков и Филатов метнулись к болоту. За спиной рвануло, и над лесом пополз густой черный дым. «Вот бежать было тяжело, вонючая жижа наползала в сапоги», — жаловались они. Они не заметили, когда именно запыхавшаяся Дина пристроилась к ноге Филатова. Двое суток они добирались к партизанской базе.