Друзья мои! Когда я лежала в госпитале в Свердловске, комсомольцы одного уральского завода, принявшие шефство надо мной, построили в неурочное время пять танков и назвали их моим именем. Сознание того, что эти танки сейчас бьют фашистов, дает огромное облегчение моим мукам…
Мне очень тяжело. В двадцать три года оказаться в таком положении, в каком оказалась я… Эх! Не сделано и десятой доли того, о чем мечтала, к чему стремилась… Но я не падаю духом. Я верю в себя, верю в свои силы, верю в вас, мои дорогие! Я верю в то, что Родина не оставит меня. Я живу надеждой, что горе мое не останется неотомщенным, что немцы дорого заплатят за мои муки, за страдания моих близких.
И я прошу вас, родные: когда пойдете на штурм, вспомните обо мне!
Вспомните — и пусть каждый из вас убьет хотя бы по одному фашисту!
Ее письмо зачитывали и в 37-м батальоне. А на фронтах на стволах орудий, минометов, на броне танков, на фюзеляжах самолетов появились надписи: «За Зину Туснолобову!»
20 мая 1944 года Генеральный штаб Красной армии завершил разработку плана Белорусской наступательной операции под кодовым названием «Багратион». Белорусский выступ прикрывал дальние подступы к Польше и Восточной Пруссии, немцы стремились удержать его любой ценой. Гитлер специальным приказом объявил «крепостями» города Витебск, Оршу, Бобруйск, Борисов, Могилев и Минск.
Одна из крупнейших стратегических операций проводилась силами четырех фронтов: 1-го Прибалтийского, 1-го, 2-го и 3-го Белорусских фронтов. При участии Днепровской военной флотилии и 1-й армии войска польского (в составе 1-го Белорусского фронта).
Войскам Баграмяна на первом этапе операции была поставлена задача уничтожить Витебскую группировку врага и освободить города Витебск, Полоцк, Лепель.
«Накануне выступления во всех наших частях прошли короткие митинги, — вспоминал командующий фронтом Баграмян, — с выносом боевых знамен. Высокий боевой накал ощущался в выступлениях бойцов. Наиболее яркие из них распространялись потом в виде листовок среди личного состава дивизий».
В этих словах, отпечатанных на простых листочках бумаги, были боль и горечь пережитого лично, и от этого они действовали безошибочно.
«Я сам видел, как фашисты зарывали в землю и взрослых, и детей. Жутко было видеть и слышать, когда засыпали их землей. Я до конца жизни не позабуду этого. И вот теперь я имею оружие. Мне вручила его Родина, чтобы я мог покарать фашистских извергов за смерть невинных людей. И я буду мстить беспощадно!»
Вслед за ним на импровизированную трибуну поднялся сержант Лисовой.
«Моих родителей — отца и мать — фашисты живыми сожгли на костре, — с болью в голосе рассказывал он, — над сестрой надругались, а затем расстреляли ее. Кровь замученных зовет к возмездию. Я до последнего вздоха буду мстить извергам. Я сделаю все, чтобы фашистские бандиты почувствовали силу моей ненависти…»
То, о чем говорили бойцы, встречалось на каждом шагу, и поэтому лишними были просьбы Лисового «поддержать меня в этом справедливом деле»[76].
Наутро 22 июня было намечено провести разведку боем.
«Доложив А. М. Василевскому о готовности к проведению разведки боем, я попросил его разрешения начать ее в 5 часов утра.
22 июня, когда чуть рассвело, я с группой командиров прибыл на наблюдательный пункт, чтобы руководить боем выделенных подразделений. Было туманно, и местность просматривалась плохо. Но вот из-за горизонта прорвалось солнце, и дымка начала медленно рассеиваться. К пяти часам видимость была уже сносной.
Я повернулся к нетерпеливо посматривавшему на меня Н. М. Хлебникову и негромко сказал: „Пора начинать“.
Ровно в 5 часов громыхнули залпы нашей артиллерии. На шестнадцатой минуте канонада достигла апогея. Генералы Чистяков и Белобородов доложили, что батальоны пошли в атаку»[77].
Первая полоса вражеской обороны оказалась прорванной. И в 4 часа утра 23 июня 1944 года началась операция «Багратион». Вот как в мае 2009 года о ней рассказывает полковник, комендант в отставке наблюдательного пункта командующего 1-м Прибалтийским фронтом Николай Мазаник. И то, что описывает события 22 июня, сути не меняет.
«14 июня 1944 года я получил приказ выехать с группой автоматчиков в район высоты 174,3 — это северо-западнее Витебска, около деревни Сурмино нынешнего Городокского района — и приступить к исполнению обязанностей коменданта наблюдательного пункта командующего фронтом генерала армии И. X. Баграмяна.
23 июня только-только рассвело, на пункт с сопровождающими генералами и офицерами прибыли командующий 1-м Прибалтийским фронтом генерал армии И. X. Баграмян, член военного совета фронта генерал-лейтенант Д. С. Леонов, командующий фронтовой артиллерией генерал-майор Н. М. Хлебников.
(…)
Помню как сегодня это утро. Казалось, высокие командиры на минуту залюбовались прекрасным утром и тишиной, которая так редко бывает на фронте. Но это длилось мгновение. Потом лица стали опять суровыми, все надели стальные каски, тихо зазуммерили полевые телефоны — началась работа.
Я сам слышал, как спокойно и твердо командующий фронтом взглянул на часы и сказал: „Пора!“ Было 5.00, и вдруг все зазвенело и загремело, потом вздрогнула под ногами земля. Начался мощный артиллерийско-авиационный удар, после которого танки, штурмовые орудия и пехота двинулись к железнодорожной магистрали Витебск — Полоцк и далее к Западной Двине. Вот так началась операция „Багратион“ на 1-м Прибалтийском фронте…»[78]
У Баграмяна (это происходило 22 июня) — разведка боем. Но сути дела это не меняет.
Наступление шло стремительно, один за другим наши войска очищали от фашистов города и села, иногда за один день несколько, например, из Сенно, Бешенкевичей немцев выбили 25 июня. Шаг в шаг за нашими частями шли саперы и среди них — 37-й батальон. Не хватало автомашин, и тогда шли пешком, быстрым маршем.
«Только за 26.6.44 снято:
Т 42 — 728 шт.
ЯМ 5 — 342 шт.
S — 713 шт.
ПМД 7 — 592 шт.
ТМД-Б — 158 шт.
ПОМЗ-2 — 790 шт.
магнитных — 3 шт.
полоса 100 м от деревни Черемха до деревни Юрьево и от деревни Сиротино до деревни Николаев общей протяженностью 16,5 км.
Потерь нет.
Глава 22«Проверено — мин нет»
Здравствуй, Полоцк, земля моих предков!
Город битвы, труда и борьбы.
Ты стоишь, весь избитый,
Но — крепкий!
26 июня был освобожден Витебск, объявленный Гитлером крепостью, и 30 июня наши войска подошли к Полоцку. В этот день командующий операцией генерал армии Баграмян прибыл с оперативной группой в расположение 22-го гвардейского стрелкового корпуса, чтобы обеспечить взаимодействие соединенной 4-й ударной армии и стрелковых корпусов 8-й армии, наступающих на Полоцк. Восточнее города немцы среди болот и озер соорудили три линии грандиозных укреплений. Названия укреплений были устрашающие: «Пантера», «Медведь» и «Тигр», но они не устояли, прорван был и кольцевой рубеж обороны вокруг Полоцка, к исходу I июля войска прорвались к восточным и южным окраинам города.
«Упорство русского солдата находит свое объяснение в мировоззрении, — писал генерал Г. Гот, командующий 3-й танковой армией вермахта. — Для него эта война носила характер Отечественной войны». Запоздалое прозрение.
К рассвету 3 июля 31-я стрелковая дивизия готовилась форсировать Западную Двину, на другом берегу находилась историческая часть Полоцка. Но мост через реку был заминирован, и немцы торопливо готовились к его подрыву. Мост следовало во что бы то ни стало захватить. Взвод автоматчиков под командованием гвардии лейтенанта Григорьева начал захват моста, завязалась рукопашная под ураганным огнем гитлеровцев. Раненый Кожевников успел перерезать провод и столкнуть ящик с толом в воду. Но захватив мост, следовало удержать его до подхода танкового корпуса. В неравной битве 23 гвардейца, вооруженных лишь автоматами против артобстрела и огнеметов, выдержали 14 атак с двух сторон. А потом вражеская пехота пошла в атаку под прикрытием танков. Еще чуть-чуть — и немцы вернулись бы на мост, но тут подоспела наша артиллерия и фашисты отступили. В ночь на 4 июля вся 31-я дивизия переправилась на другой берег.
На месте боя у моста возвышается памятный обелиск. На мраморной плите высечены имена 23 гвардейцев, навечно оставшихся в сердце полочан. Через много лет Юрий Визбор, потрясенный подвигом, будучи в Полоцке написал песню. «Этот город называется Полоцк, он боями на две части расколот…» Описание подвига заканчивается так:
«Вот берег, и река грохочет в полоне,
И мост под танками тихо дрожит.
Товарищ генерал! Приказ Ваш исполнен,
Да некому об этом Вам доложить».
Немцы остервенело цеплялись за каждый метр территории, ожесточенные бои не утихали до утра 4 июля, когда город был полностью очищен от фашистов, чьи почти шесть отборных дивизий были полностью разгромлены. Теперь предстояло город разминировать; город, в котором не осталось ни одного жилого дома, город, на улицы которого вышли встречать после трехлетнего ада несколько десятков измученных граждан. Всего в Полоцке на день освобождения остались около 200 человек. Из 30 тысяч!
Боевое распоряжение штаба инженерных войск фронта поступило в 37 батальон в 10 часов 40 минут 4 июля 1944 года: