Масса невостребованных урн.
Поэтому мы и передаем их фирмам, которые в состоянии позвонить своему клиенту и категорически потребовать: заберите-ка своего папу.
Видите, сколько стеллажей? На них стоят урны, за которыми никто не обратился. Самой старой уже девятнадцать лет. Триста не захороненных лиц.
В Пржибраме проблему скопившихся на складе урн с останками решили посредством крупной акции. Два года назад Ирена из нашей конторы была на переподготовке и оказалось, что – согласно нового законодательства – урны, которые никто не заберет, нам уже не нужно хранить до скончания веков. Нужно, чтобы прошел минимум год. А их уже немного собралось, так мы – в соответствии с предписаниями – нашли пустую могилу и захоронили их все вместе. Только у меня было сорок или пятьдесят урн – и это в таком, как наш, небольшом городе! Тогда я позвонил еще в пару похоронных контор, нет ли у них "лежаков".
Я, конечно, прошу прощения, что называю их "лежаками", словно шезлонги, но в кавычках, так мы называем те урны, которые только лежат и лежат, и не могут дождаться родственников.
Ну, они приехали на здоровенной такой лайбе, а там, в мешках из-под картошки: больше сотни урн. И десятка два их них, как мне кажется, то были новорожденные дети. Не знаю, ожидаете ли вы от меня моего мнения – лично я могу говорить лишь о фактах.
И вы думаете, кто-то объявился за какой-то из урн, которые оказались в общей могиле?
Да, объявился. Один. Он сидел и не мог забрать отца. И было видно, как ему неприятно.
Говорят, что в Чехии не забирают каждую третью урну. Так я спрашиваю: где же любовь?
Если урна стоит у нас много лет, и внезапно за ней приезжают родственники, то мы настораживаемся, потому что часто люди в семьях ссорятся и желают забрать урну затем, чтобы потом шантажировать остальных родичей. Так что у этого, объявившегося родственника должна быть квитанция оплаты. А если нет, тогда ему нужно будет весьма тщательно доказать свою связь с покойным.
Как мне кажется, чаще всего не забирают родителей. И чаще матерей, чем отцов.
- Алло, добрый день, надеюсь, что пану не помешаю. Мне хотелось бы поговорить с вами о смелости.
- Чьей смелости?
- Вашей.
- А разве я смелый? Сейчас нет необходимости быть смелым, прекрасное время, чтобы жить.
- Понимаете, я писатель из Польши, и меня интересуют некоторые явления, которые в нашей культуре столь часто не случаются. Мне стало известно, что после смерти своей матери не забрали ее прах. Мне кажется, в этом есть какая-то смелость.
- Но почему же, я забрал. Мама лежит на кладбище. А конкретно, забирала моя жена.
- Да, но только через пять лет.
И вы хотите, чтобы я в этом каялся?
- Нет. Я хочу лишь понять, поскольку во мне не было бы столько смелости, чтобы не забрать матери. Думаю, я не мог бы спать…
- Вовсе нет, совсем даже наоборот.
- Раз уж мы встретились, то я вам скажу, почему с той урной так вышло. Без матери я не мог и шага ступить, хотя был уже сорокалетним мужчиной.
- От пана Д. я знаю, что вы очень были исключительно привязаны к матери. Так что весьма странно, что вы не забирали ее целых пять лет.
- Именно потому.
- Как это: именно потому?
- Ну, потому что не мог без нее жить. И я освобождался от зависимости. потому что, можете даже записать себе: самое худшее, что с человеком может приключиться – это его собственная мать.
- Довольно жестоко.
- Ей казалось, будто бы я ее собственность, и ей хотелось, чтобы и я сам так считал. Если бы не моя психотерапия, то сегодня меня уже не было. Потому что же, естественно, я стал алкоголиком. Подсознательно я считал, что одной зависимостью я уничтожу другую зависимость. А в результате все это превратилось в психоз. Мать приглядывала за мной даже тогда, когда я занимался сексом с женщиной. Сначала в комнату заходила моя любовница, а за ней – моя мать. Я сменил любовницу, и то же самое. Иветта раздевается, а мать рядом. Даже не могу сказать: сидела она или стояла, просто, она там была. Сама мысль: "А что скажет мать, когда я все это делаю?", отбирала всю радость от занятий любовью. Мне казалось, она перестанет сопровождать нас, если я сменю женщину, но она приходила, независимо от того, кто со мной был. Я менял гостиницы, я приходил на квартиру коллеги – она всегда была там. А урну я не забрал, потому что не было времени. Должен был забрать через неделю. Но как-то все сошлось… прошел месяц. И тут до меня дошло, что она перестала приходить. Она была наказана за то, что наложила на меня тот поводок. Чем дольше я ее не забирал, тем дольше не приходила и она. Я считаю, что с моей точки зрения все случилось очень даже хорошо. А следующее наказание – это то, что забрала ее в урне моя жена, которой мать не могла терпеть в течение всего нашего брака. Понятное дело, я не глупец, чтобы думать, будто бы мать все это сверху видит и чувствует себя наказанной. Для меня самого это было крайне важно.
По моему мнению, женщины уже достаточно старой, покойнику уже все равно – устраивали для него похороны или не устраивали.
А я вам так скажу: мертвые еще дадут о себе знать.
НЕ ХОЧУ НИЧЕГО БОЛЕЕ, ТОЛЬКО ТИШИНЫ
Как-то вечером (13.10.2004) в доме с окном в сад я взял в руки какую-то книжку и нашел в ней сложенные два машинописных листа: довольно-таки старых и пожелтевших. Я раскрыл их и прочитал заголовок.
"Мое завещание".
Дата: 12 декабря 1950 года.
Рядом пояснение: "Карел Тейге – копия завещания". Признаюсь, меня это тронуло.
Ведь это же Тейге – гуру сюрреализма, к которому Эгон Бонди… который покрывал дамскими сосками…, могилу которого пани Хелена Стахова…
Завещание атеиста – подумал я. И это тронуло меня еще сильнее. Ведь я же читал, как он восхищался тем, что мир, наконец-то, перестал доверять религии, одарив этим доверием знание. "Забудьте о вечной неизменности, есть только извечные перемены!". Мне знакомы его взгляды коммуниста, оставшиеся непоколебимыми до конца жизни. Коммуниста, который ненавидел Сталина от всего сердца. Это сталинисты атаковали Тейге перед его смертью статьей Тейговщина – троцкистская агентура нашей культуры. Ходили слухи, что умер он во время напряженного допроса, который приготовила для него Служба Безопасности. Чтобы выжить, когда у него не было права печататься, он носил по одной книжке в букинистический магазин Под Ангелом на Смихове. У него не было ничего кроме книг, чужих или тех, которые он сам написал до войны.
Я был осчастливлен тем, что нечто столь интимное как завещание попало в мои руки – у меня появилась возможность увидеть, как прощался с миром человек без веры в Бога.
Я заглянул во Все прелести мира, чтобы припомнить, как он умер.
Он шел по улице. От жены к любовнице. Завтракал он в супружестве, а пьедал в сожительстве.
Сейферт[89] (Ярослав Сейферт (чеш.Jaroslav Seifert, 23 сентября1901, Прага — 10 января1986, там же) — чешскийписатель и журналист. Лауреат Нобелевской премии по литературе 1984 года "За поэзию, которая отличается свежестью, чувственностью и богатым воображением и свидетельствует о независимости духа и разносторонности человека". - Википедия) – его приятель – пишет, что сам он никогда не сомневался в серьезном отношении Тейге к обеим женщинам. "Он не желал быть и – естественно – даже и не мог быть актером в банальном супружеском треугольнике. Тем не менее, мне странно то, что тот чрезвычайно интеллигентный и блестящий человек мог предполагать, что ему удастся устроить спокойное и гармоничное сожительство обеих женщин. Как мог он не знать, что в сфере истинной любви нечто подобное между женщинами совершенно невозможно".
Его приятельница, Эва Эбертова, не могла усидеть дома, потому что он опаздывал. Она вышла ему навстречу и увидала его на площади Арбеса, на трамвайной остановке он опирался о столб и звал ее по имени.
С трудом она завела его в квартиру и тут же выскочила, чтобы позвонить врачу.
Когда вернулась, он уже не жил.
И она решила тоже умереть.
Только сначала сообщит о смерти Тейге его жене, Йожце Неваржиловой.
Она написала два предложения: "Карела уже нет. Он умер сегодня в полдень", письмо выслала через таксиста, сама же открыла краны на печке и отравилась газом.
Жена, как только получила сообщение, тоже решила умереть.
Только вначале сожжет письма, которые он ей писал. А их было немало, ибо, хотя ежедневно он встречался с двумя женщинами, то чуть ли не ежедневно писал обеим письма.
Она сожгла их все, потом отрыла краны на печке и отравилась газом.
В Праге я нашел племянницу Йожки Неваржиловой, которая уточнила, что тетя покончила с собой на следующий день после смерти Карела.
Хелена Стахова (владелица окна) удивлена тем, что Ярослав Сейферт писал о Йожке Неваржиловой как о жене Тейге. Брак они не оформляли. Для Сейферта, вероятно, слово "жена" было продиктовано хорошим воспитанием. И Ева, и Йожка были всего лишь партнершами Тейге.
Но вернемся к завещанию[90] ) Насколько мне известно, завещание до сих пор нигде не было опубликовано. В Чехии не существует ни единой биографии Карела Тейге. Приведенный здесь текст завещания я сократил. – Примечание Автора(Насколько мне известно, завещание до сих пор нигде не было опубликовано. В Чехии не существует ни единой биографии Карела Тейге. Приведенный здесь текст завещания я сократил. – Примечание Автора):
"Этим завещанием, которое я составляю на пороге своих пятидесяти лет, я назначаю своей универсальной и генеральной наследницей всего моего, небольшого впрочем, имущества и исполнительницей моей последней воли – свою партнершу Йожку Неваржилову.
Я прошу ее – поскольку она меня знает и прекрасно понимает – руководствоваться духом этого завещания. Не нужно придерживаться буквы. Детали мне не важны. Итак: Йожке Неваржиловой я отдаю в наследство все свое недвижимое и движимое имущество. Я осознаю это и четко заявляю, что дело тут не в наследстве, а лишь о частичной и небольшой выплате громадного долга, и что полная ценность этого наследства никак не сравнивается с тем что я должен Йожке за то, что в долгие годы нашей совместной жизни, в те времена, когда мои доходы были значительно ниже границы минимума для существования, и во времена, когда они были лишь ненамного выше, она поддерживала меня со всей самоотверженностью из своих собственных средств. Невозможно вычислить, сколько я, и материально, и финансово Йожке должен – но я знаю, что это больше, чем я могу отплатить ей своим наследием.