Из моих книг пускай Йожка оставит себе те, которые выберет. Эве Эбертовой пускай отдаст те, которые та мне подарила, а остальные пускай продаст, причем, лучше всего, постепенно, книгу за книгой, не оптом. Никакой наличности, вкладов у меня нет.
Похороны – независимо от того, сожгут меня или нет – пускай будут самыми простыми. Без каких-либо церемоний, без венков, без речей и – как мне бы хотелось – даже без слез! Если это будет возможно, пускай Йожка положит мне в гроб цветок – и это все. Я не желаю, чтобы сообщение о моей кончине и похоронах было предоставлено прессе и опубликовано. Не хочу ничего более, чем тишины, молчания.
Будет достаточным, если мои знакомые и незнакомые узнают о моей смерти при случае, уже после похорон. Пускай в похоронах примет участие как можно меньшее количество лиц, может, это будет одна Йожка, а может – даже и никого вообще. И не нужно проводить каких-либо погребальных церемоний. Мой прах и гроб могли бы, наверное, разместиться в нашей семейной гробнице на Вышеграде. И мне было бы приятно, если бы после долгих лет жизни, хотелось бы, чтобы она было прекрасной и счастливой, там был размещен гроб или урна Йожки. Но существует еще одна возможность похорон: всыпать или рассыпать мой прах над одним из прелестных озер, в Черное или Махи, или же, если такое будет возможно, в море. Об этом пускай примет решение Йожка.
Все остальное – молчание.
Составил и подписал
Карел Тейге, собственноручно".
Давайте вернемся к его подругам. Обе женщины любили его настолько, что ни одна из них не была на его похоронах.
ВМЕСТО ОКОНЧАНИЯ
Дорогие чехофилы, теперь у каждого из вас будут претензии, что данная книжка не содержит всего, что еще могла бы содержать.
Касаясь темы Давида Чернего – я мог бы написать главу о его знаменитой в Европе работе Энтропа, в которой он представляет, насколько стереотипно мы видим европейские народы, и в то же самое время, этим произведением он подтверждает наибольший из существующих в Европе стереотипов относительно чехов: что это смеющиеся чудища.
Касаясь темы фотографа Яна Саудка – я мог бы написать о великом довоенном фотографе Йозефе Судке (поскольку случается, что их путают), который в период гитлеровской оккупации решил фотографировать то, что было для него самым важным: капли дождя на окне своей мастерской, а сегодня эти снимки помещены в учебниках по истории мировой фотографии.
Упомянув о книжке, написанной фальшивой вьетнамкой – я мог бы обратиться к традиции мистификации в чешской культуре и описать, хотя бы, дело фальшивой зеленогорской или другой – кролеводворской рукописей, которые в XIX веке изображали из себя средневековые рукописи и должны были служить цели укрепления национального сознания.
А уж вспомнив традиции чешских мистификаций – я мог бы написать о гении всех времен, Яре (Ярославе) Цимрмане, пьесы, оперы, доклады и эскизы эпохальных изобретений которого были обнаружены в 1966 году, но быстро выяснилось, что гений это выдуманный. Но народ настолько влюбился в него, что до сих пор находятся его новые произведения.
Касаясь темы смерти в Чехии – я мог бы написать о труппе Театра Яры Цимрмана, участники которой в день, когда умер один из отцов-основателей и актеров этого театра, вечером выступали, и со сцены не прозвучало относительно этого ни единого слова.
Коснувшись темы писателя Яна Балабана, который утверждал, что пишет книги о нормальных чехах, а не – как ошибочно утверждается – жизненных неудачниках, я мог бы написать про его повесть, посвященную теме смерти, и которую он закончил за мгновение до смерти собственной, неожиданной смерти.
Рассказывая же о неверии в христианского Бога – я мог бы написать, что чехи, в отличие от поляков, издают много духовной литературы для детей. Если кому-то не хочется воспитывать ребенка ни в христианской, ни в атеистической традиции, в его распоряжении имеется много прекрасных книг во главе с самым прелестным рассказом об реинкарнации, который я когда-либо читал: Мыши тоже отправляются на небо (но только на миг) Ивы Прохазковой.
Касаясь Ивы Прохазковой – я мог бы написать, что это сестра Ленки, которая написала книгу о жизни Иисуса…
Касаясь же… - и так далее.
Да, мог бы. Но признаюсь честно, я не люблю книг из резины.
БЛАГОДАРНОСТИ
Благодарю святой памяти Курта Воннегута за вдохновение для пары предложений.
Благодарю чехов:
Антонина Циша, Павлину и Петра Коуров, Михала Гинтера, Ярославу Йискрову, Данелю и Дубраву Краутшнейдер, Ольгу Нешпорову, Зденека Павелку, Ростислава Пеха, Иржи Покорнего, Магдалену Содомкову, Павла Трояна, Петра Ваврушку.
Мои благодарности чехофилам:
Ольге Черников, Каролю Фурманскому, Роберту Каршне, Кристине Краузе, Катаржине Кравчик, Агнешке Лямек, Мариушу Сурошу, Марии Шадковской, Марчину Утрацкому, Дамиану Валиско, Войтеку Залевскому, Эльжбете Зимней, Ане Зурже, Майе Веселовской.
Отдельно выношу благодарности психотерапевту Дануте Голец, Ренате Здражиловой д-ру Мачею Мышке.
КНИГИ, КОТОРЫЕ ЦИТИРОВАЛИСЬ, ВСПОМИНАЛИСЬ И ОПИСЫВАЛИСЬ ЗДЕСЬ
Все книги, которые цитировались, упоминались и описывались здесь, цитировались, упоминались и описывались по-польски (в оригинале, а в переводе, понятное дело, по-русски. Для тех, которые желают чего-либо узнать больше даю сканы чешских и польских названий. – Прим.перевод.)
ЦИТИРУЕМЫЕ СТАТЬИ
P.S. Перевод этой книги я с удовольствием делал для своей Люды, а так же для коллег по форуму "Старый Меломан": Володи-Upiter'а и Тани-Gustava'ы.
Переводчик, 07.05.2016