Трубку все не снимали: опять его нет дома... Жаль... Продолжая разглядывать монетку, я дал отбой. И тут...
Однажды, еще в школьные годы, мне повезло: в троллейбусе вместо гривенника мне дали на сдачу десятипфенниговую монетку. Как и большинство сверстников, я увлекался в ту пору нумизматикой, и это было мне только на руку.
Но такого...
Я еще раз внимательно осмотрел семишник. На аверсе - герб и надпись «СССР»; на реверсе - в ободке из колосьев крупная, словно взятая из школьной прописи двойка и написанное строгим бруском слово «копейки». Две копейки. И ниже - год.
1996!
Да нет же! Бывает так, перепутываются цифры. Однако это был не 1969, а именно 1996 год!
Я вышел из будки в состоянии некоторого обалдения. Первым порывом было вернуться к тем продавщицам, но тут же я понял, что это бессмысленно. А что делать?
Я вырвал из записной книжки листок, завернул монетку и убрал в бумажник, чтобы не потерять, не спутать случайно с другой. И поехал к друзьям, которые, я надеялся, помогут разобраться в этом темном деле.
Конечно, мы заболтались, и я вспомнил про монету только тогда, когда надо было уже уходить.
- Фальшивая, - изрек Жора. - Но сделано здорово, ей-ей!
- Брось ты свои детективные замашки, - откликнулся Виктор. -Обычный заводской брак. - Он закурил и добавил: - Чудеса: брак на Монетном дворе! Рассказали бы - не поверил...
- Ее потерял Путешественник по Времени, - подал из спальни голос Жоркин сын, десятилетний Герка.
- Ты почему это не спишь? - поинтересовался отец.
- Уснешь тут, как же!
В общем, к единому мнению мы так и не пришли.
Идея родилась у меня дома: надо позвонить Пуху. Уж он-то разберется. С этой мыслью я и уснул.
На следующий день перед обедом я позвонил ему.
- Федор Феоктистович, вы не смогли бы выглянуть на полчасика? Консультация нужна. Давайте пообедаем вместе.
- С удовольствием, - сказал Пух. - Где?
- Ну, хоть на проспект Добролюбова сходим, что ли, - неуверенно предложил я, - у них на Монетном дворе своя прекрасная столовая, и обедать оттуда никто не выходит.
- Ладно. Ждите у Ботного домика.
Пух работал старшим технологом на Монетном дворе. Мы с ним познакомились в буфете крепости, куда он попал по какой-то случайности. С тех пор мы несколько раз встречались, болтали на самые разные темы, чему нимало не препятствовала разница в возрасте, - был Пух без малого вдвое старше меня, - хотя в дружбу наши отношения еще не переросли.
- Давайте сюда, - сказал Пух, выслушав мой рассказ. - Попробую что-нибудь сделать. Выясню - позвоню.
- Спасибо, Федор Феоктистович! Очень вы меня обяжете: терпеть не могу, надо признаться, всяких таинственных историй...
Он позвонил мне через три дня, в пятницу. И мы снова встретились на том же месте.
- Вот, - сказал Пух, возвращая мне замшевую коробочку (я уложил монетку в футляр от обручального кольца), - все, что можно было проверить, мы проверили. Монета настоящая. Даже присадка радиоактивного изотопа в норме. Представить себе возможность изготовления такой фальшивки в кустарных условиях практически невозможно. Да и не стали бы фальшивомонетчики размениваться на двухкопеечники. Не знаю уж, что еще сказать вам, Андрей.
- А брака такого не могло быть, чтобы вместо 1969 отчеканили 1996?
Пух молча пожал плечами, но потом все же снизошел до объяснения.
- Наша продукция идет большими сериями. Брак на одной монете невозможен, только на всей серии. А такого ОТК не прозевает. И, простите великодушно, мне лично эта мысль представляется более чем нелепой!
Я согласился с ним.
- И вообще, - сказал на прощание Пух, - не напоминайте мне о ней больше, - прошу вас! Голову на этом сломать можно. Если хотите доброго совета - выкиньте. Или позвоните кому-нибудь по телефону. Впрочем, добрые советы даются лишь для очистки совести, прислушиваться же к ним вовсе не обязательно...
И в этом Пух опять-таки был прав.
Вечером я поехал к Севе Воробьеву, моему однокласснику, с которым мы когда-то вместе увлекались нумизматикой. Но я довольно быстро охладел к этому делу, а он так и остался ярым собирателем. Его коллекции неоднократно выставлялись, он даже писал какие-то статьи, выступал с докладами... Уж он-то поможет, решил я. Хотя бы ниточку даст.
Но Сева только пожимал плечами.
- Откуда мне знать? Тем более, что подлинность ее проверяли... Эксперты там квалифицированные... Так чего ты хочешь от меня? Если избавиться от нее, как тебе советовали, - продай! В моей коллекции она будет на месте.
- Иди к черту! - огрызнулся я. - Стану я тебе продавать, торгаш несчастный! А отдать... Подумаю. Может быть, потом. Но не сейчас, извини.
С этим мы и разошлись.
Прошло две недели, но история эта не идет у меня из головы. Может быть, ты в самом деле есть, Путешественник по Времени? Бродишь сейчас где-то по Ленинграду и по ошибке употребил монету твоего родного (или - неродного) 1996 года?
Или - ты еще только будешь? Быть может, машина Времени уже сконструирована в каком-нибудь КБ или НИИ, и скоро ты отправишься в ней в будущее, - первый в истории времяпроходец? Экипируя тебя для путешествия, отчеканили монеты года, в который ты отправляешься, и одна из них случайно попала мне в руки?
Или...
Я не знаю, что думать.
И потому решил записать эту историю.
Если ее напечатают, может быть, ты найдешь меня и заберешь свой семишник?
Я сижу за столом и пишу. Рядом, тепло поблескивая в свете настольной лампы, лежит новенький двухкопеечник. Временами я смотрю на него - лишний раз удостовериться, что все это не сон человека, начитавшегося фантастики.
Сейчас я выправлю текст и завтра отнесу его в редакцию. И захвачу с собой монету, - как вещественное доказательство. Конечно, хорошо бы еще приложить справку от психиатра, но я оптимист и надеюсь, что как-нибудь обойдется.
Если ты есть, Путешественник по Времени, - отзовись!
| Геннадий ПрашкевичЧЕЛОВЕК, КОТОРЫЙ БЫЛ ОТЦОМ ХАМА |
В.ТАТАРИНОВУ
На вопросы нашего специального корреспондента ответил доктор физико-математических наук, член-корреспондент АН СССР Иван Андреевич Гамов.
НАШ КОРРЕСПОНДЕНТ: Доктор Гамов, вы первый из людей заглянули за завесу времени, воспользовавшись своим изобретением - MB, или, как еще его называют, Машиной Времени. Принцип ее действия известен читателям по публикациям в специальных журналах. Сегодня же нас интересуют чувства, которые вы испытали, совершая столь невероятный вояж, - за миллионы лет до появления человечества, в один из отделов верхнего мела - кампан. Пожалуйста, поясните, почему именно в кампан, в эру расцвета самых крупных пресмыкающихся - динозавров?
ГАМОВ: Мы сразу решили не отправляться ни в одну из прошлых земных цивилизаций. Иная речь, иные обычаи - слишком трудно предугадать реакцию подобных встреч, слишком велик риск срыва. В среде же неразумной, животной, в нашем понимании, задача упрощалась. Впрочем, и тут мы не смогли избежать случайностей...
НК: Вы имеете в виду историю с Хамом?
ГАМОВ (улыбаясь): Вот именно.
НК: Что ж, эта история известна далеко не каждому... Но сначала -соответствовало ли то, что вы увидели, появившись в кампане, вашим о нем представлениям?
ГАМОВ: Среди прочих специалистов к вояжу в прошлое меня готовили и палеонтологи. Мир пресмыкающихся, мир душных болот теоретически был мне знаком. Но сюрпризы начались сразу. Первое, что. я увидел, прервав движение MB, - выжженное ущелье, где ничто не напоминало о жизни, кроме ржавых, разбросанных среди камней костей... Это меня так поразило, что я встал с кресла MB и пошел к стене ущелья... Зачесалась щека... Я машинально потер ее и почувствовал под пальцами нечто вроде тончайших паутинок. Всюду, где они соприкасались с кожей, я чувствовал жжение. Смахнув их с лица, я повернулся и увидел, что MB и все близлежащие камни покрылись седыми шапочками одуванчиков. Они шевелились, с них летели белые паутинки. Видимо, ущелье было заселено целыми колониями паукообразных клещей. Не решаясь шагнуть в это жуткое месиво, я предпочел поискать выход из ущелья, надеясь, что к моему возвращению клещи, убедившись в неаппетитности MB, исчезнут так же внезапно, как и появились. Как видите, неожиданное началось сразу... Впрочем, внизу, у выхода из ущелья, простирался другой, более мне знакомый мир - медленная река, запруженная песчаными косами, болотистые просторы, плоские шапки лесистых гор. Больше всего меня поразили папоротники. Они воздымали свои пагодообразные листья (вайи, как называют их ботаники) на высоту четырехэтажного дома, и воздух под ними был душен и влажен. Усталый, медленно брел я под исполинскими стволами. Ничто не нарушало доисторическую тишину. Сейчас трудно понять, как я не заметил хищного ящера (палеонтологи подсказали мне его название -тарбозавр!) сразу. Вероятно, меня сбили с толку размеры - я не ожидал опасности сверху. А ведь челюсти тарбозавра действительно находились там - на пятиметровой высоте, над мощной грудью, над крошечными, непонятно на что годившимися конечностями... Я не раз видел в музеях муляжи подобных хищников, но ни один из них не годился для сравнений с оригиналом. Птицеподобные лапы, плоский лоб, жуткие клыки, сверкавшие как хорошо начищенные латунные гильзы, - я почувствовал себя беззащитным и слабым... И, конечно же!
- я побежал... К сожалению, мой суматошный бег сразу привлек внимание гиганта. Он сделал несколько легких шагов и, вероятно, я очень скоро закончил бы свою экспедицию, если бы ту часть пляжа, на который я выскочил, не перекрывала стена высоких базальтовых скал, между которыми тарбозавр пройти не мог, я же проскользнул свободно. Классическая ловушка для дураков: с трех сторон мрачные, абсолютно неприступные скалы, с четвертой - за выходом, не менее мрачный, хромой хищник... В свое время палеонтологи убеждали меня