А спустя полтора года телеграфные агентства мира разнесли весть о том, что в Мексике в возрасте 79 лет скончался выдающийся писатель Травен Торсван Крове, написавший семнадцать романов под псевдонимом «Б. Травен». Сообщение было основано на интервью вдовы писателя, Росы Элены Лухан де Торсван, которое она дала журналистам. Из этого интервью явствовало, что Травен родился в 1890 году в Чикаго, в семье эмигрантов, выходцев из Швеции (вот почему он себя, выступая в роли фотографа Торсвана, называл шведом). С юных лет будущий писатель вел тяжелую жизнь бездомного бродяги, был юнгой, грузчиком, кочегаром, плавал на кораблях, курсировавших между Америкой и Европой, пока, наконец, не осел в Германии. Там, в Германии, он взял себе имя Рета Марута и основал журнал. «Всю свою жизнь, - заявила мадам де Торсван журналистам, - он был революционером и антифашистом. Его книги нацисты сжигали на кострах. Он всегда боролся против несправедливости, за переустройство мира».
Разъяснился, наконец, и вопрос об инкогнито писателя - сам Травен дал объяснение в своих записках: «Все это дело рук журналистов. Они сделали меня мифической личностью. Я же, избегая встречи с ними, оберегал лишь свой покой и уединение. Я ненавижу рекламную шумиху вокруг моих книг».
Так раскрылась тайна писателя-невидимки Травена.
Но до конца ли?
История третья: о математике Бурбаки, который... все же был?
Странно: чем больше я сижу над документами и размышляю над всей этой историей, тем все более загадочной она мне кажется. Неужели мистификация продолжается? Однако - документы! Факсимиле, официальные письма... Да и время, когда все это происходило... Но ведь Норберт Винер встречался с Фрейманом почти тогда же - спустя два года! Что могло измениться за эти два года? Голову можно свернуть над этим ребусом!
Итак, что же нам все-таки известно о Никола Бурбаки - легендарном математике, «Эвклиде XX века»?
«Под именем Никола Бурбаки известна группа ученых, поставивших себе целью дать систематическое изложение всей современной математики...» (профессор С. П. Капица).
«Бурбаки Никола - собирательный псевдоним, под которым группа
математиков во Франции выступает с попыткой осуществить идею, исходящую от Д. Гильберта, - обозреть различные математические теории с позиций формально-аксиоматического метода. В многотомном (и далеком от завершения) трактате Н. Бурбаки «Элементы математики», выходящем с 1939 г., развивается
формальная аксиоматическая система, которая по замыслу авторов должна охватить если не все, то главнейшие разделы математики как «частные аспекты общей концепции»... Группа образовалась в 1937 г. из бывших питомцев Высшей нормальной школы. Численность и состав группы не разглашаются...» (Большая Советская Энциклопедия).
«О том, кто именно скрывается за псевдонимом «Бурбаки», можно только догадываться: он, поскольку мне известно, никогда не был официально раскрыт...» (академик П. С. Александров).
Даже высокоэрудированная, всезнающая «Британская энциклопедия», решившая во что бы то ни стало снять завесу тайны с имени Никола Бурбаки и поручившая в связи с этим написать статью о мифическом математике редактору американского журнала «Математик ревьюз» Ральфу Боссу, известному своим умением добывать самую конфиденциальную и точную информацию, - и та потерпела поражение: Никола Бурбаки игнорировал все настойчивые просьбы «Б. Э.» дать хотя бы автограф с кратким изложением биографии, и «Б. Э.» вынуждена была «на самом высшем уровне» заявить, что знаменитый, гениальный математик - всего лишь миф «во плоти», если под плотью подразумевать фундаментальные труды, с завидной регулярностью выходящие под именем Никола Бурбаки. Никто и никогда его не видел, а все это - грандиозная мистификация, затеянная издателем Фрейманом во имя коммерческих целей.
Да, все дело, конечно, в этом издателе Фреймане. О нем, а вместе с ним и о Никола Бурбаки, рассказал впервые, видимо, Норберт Винер -«отец кибернетики», и этот рассказ, пожалуй, единственное более или менее достоверное свидетельство очевидца, если очевидцем можно признать самого Фреймана.
Вот что писал Винер:
«В Париже кто-то из преподавателей МТИ*6 познакомил меня с одним из самых интересных людей, с которыми мне когда-либо приходилось встречаться - с издателем Фрейманом из фирмы «Герман и К°». Далее Винер описывает, кто такой Фрейман - полуиндеец, полумексиканец, дипломат и книгоиздатель. А вот суть: «Фрейман рассказал мне, что он зять прежнего издателя Германа, после смерти которого он оказался единственным членом семьи, захотевшим продолжить дело. Фрейман говорил о множестве уловок, к которым ему пришлось прибегнуть, чтобы добиться заключения издательских договоров с рядом научных обществ, и о том, как он использовал эти договоры для создания действительно серьезного издательства, настолько свободного от коммерческих соображений, насколько это вообще возможно для издательства.
Я уже раньше слышал о странной группе французских математиков, объединившихся под общим псевдонимом «Бурбаки»; псевдоним этот возник в результате мистификации, которую затеяли несколько студентов, начав писать книги и статьи под именем одного давно умершего французского генерала. Фрейман сказал, что практически организовал эту группу он и что теперь он же собирается расширить ее деятельность, поддержав создание нового вымышленного университета, названного в честь двух современных математических школ в Нанси и Чикаго: «Университет Нанкаго».
Мне показалось забавным принять участие в работе этой интересной группы. Я дал согласие Фрейману написать книгу*7, и мы скрепили договор за чашкой какао в соседней patisserie**8...»
В мемуарах Винера есть еще одно упоминание о Бурбаки: «Шварц занимался вопросами, очень сходными с теми, которыми я интересовался сам. Он обобщил еще дальше тот обобщенный гармонический анализ, которому была посвящена моя старая статья в «Акта математика». Шварц свел его к высоко абстрактным положениям, характерным для школы Бурбаки».
Речь здесь идет о Лоране Шварце.
Конечно, Норберт Винер относится к числу тех авторитетных и серьезных ученых, любое слово которых заслуживает самого высокого доверия. Значит, мистификация студентов? Но, позвольте, если строго следовать этой версии, то на «свет божий» должен был появиться гениальный математик Шарль Бурбаки, а не Никола! Хотя имя, конечно, можно и заменить... Вопрос в том, жил ли под этим именем (а может живет и до сих пор?) математик - Никола Бурбаки? На этот счет авторитетные справочники, энциклопедии и исследователи трудов Никола Бурбаки, включая и Норберта Винера, отвечают единодушным «нет». Категорическое «нет»...».
И снова я обращаюсь к факсимиле дарственной надписи: «Господину Грищенко-Капари в свидетельство моего уважения. Н. Бурбаки (временный проректор Эколь Нормаль Сюпериор)»...
Однако все по порядку. Лет пять-шесть назад, заинтересовавшись новейшими исследованиями и идеями в области биофизики, я побывал в нескольких лабораториях, где познакомился с
интереснейшими учеными, с их взглядами и работами, обещавшими принципиально новый подход к решению сложнейших задач биологии и медицины. Среди работ, которые мне были предоставлены и присланы затем, после посещения лабораторий, оказалась небольшая брошюра, изданная в Алма-Ате в 1968 году «О биологической сущности эффекта Кирлиан (Концепция биологической плазмы)». В числе авторов брошюры был и В. С. Грищенко - донецкий инженер-изобретатель, более близкое знакомство с которым «проявило» за «сумасшедшей» гипотезой биоплазмы не менее удивительную историю, своими истоками уходящую к Никола Бурбаки...
Судя по документам, дело обстояло так. Осенью 1944 г. вскоре после освобождения Парижа от немецко-фашистских оккупантов, в столицу Франции прибыла Советская военная миссия, в состав которой входил молодой офицер, отлично владеющий французским языком, -Владимир Сергеевич Грищенко.
В задачу Советской военной миссии, помимо всего прочего, входила и организация четырех госпиталей, в том числе и одного крупного - на 1200 мест, в самом Париже. Организация этого госпиталя и была поручена В. С. Грищенко.
Работы было очень много, и все же, пользуясь буквально каждой свободной минутой, Грищенко заканчивает статью, над которой начал работать еще у себя на родине - до войны. В Париже неожиданно представилась возможность издать статью на французском языке, познакомить с ней физиков, вернувшихся после оккупации в свои лаборатории и институты, и он спешил воспользоваться представившейся возможностью.
Брошюру, стремясь как можно точнее отразить суть идеи уже в самом заголовке, Грищенко назвал несколько старомодно, в духе XVIII века: «Четвертое состояние вещества (ни твердое, ни жидкое, ни газообразное), новейшее открытие». Понять суть идеи Грищенко можно из резюме - «формулы статьи», которую я позволю себе привести в несколько сокращенном виде:
«Кроме трех состояний вещества существует четвертое.
Безразлично, как именовать его - дадим ему название «эфирного состояния».
Аналогично трем другим состояниям, доступным нашему непосредственному восприятию (жидкому, твердому, газообразному), оно представляет собой сложное вещество, состоящее из отдельных частиц - атомов и молекул.
Четвертое состояние вещества может обладать энергией движения - магнитной, химической, волновой.
Весь мир, в том числе и организм человека, содержит кроме трех состояний вещества также и четвертое.
Париж, 1944 г.»
Современный читатель, более или менее знакомый с основами физики, без труда угадает в этом «четвертом состоянии вещества» плазму. Но тогда, в 1945 году, эта идея была откровением...
Брошюру, отпечатанную на ротапринте, Грищенко разослал по научным институт