— Я работал в столярной мастерской вместе с Сашей Купчиным. Мы вместе работали, если нужно было что-то починить. В день восстания…
— До восстания мы ещё дойдём. В это время стали пригонять евреев из Голландии, Вы можете рассказать об этом?
— Нет, из Голландии были люди до нашего прихода.
— До вас?
— Мы попали в лагерь в 1943 году, в сентябре.
— Их уже не было?
— Голландцы были только те, кого отобрали для сортировки одежды. Во Втором лагере было сто человек голландцев, они были заключёнными. А транспорт из Голландии приехал до нашего прибытия.
— До вас?
— Где-то в конце 1942 года.
— Как вы стали организовываться? Печерский знал, что оттуда живым не уйти. Какие меры он принял, чтобы устроить побег? Вы можете об этом рассказать?
— Первым долгом это делалось в глубочайшей тайне.
— Это понятно.
— Никто, кроме советских военнопленных, да и не все советские знали, что что-то готовится. Были случаи провала, когда голландцы пытались организовать побег, это было где-то за полгода до нашего прибытия в лагерь.
— Это вам рассказали?
— Да, рассказали старые лагерники. Их кто-то выдал и всю команду эту голландскую расстреляли.
— Я спрашивал про вас.
— Мы готовились, мы знали, что что-то готовится. Сначала думали сделать подкоп из старой столярной мастерской, но потом, когда стали пробовать, оказалось, что вода близко под почвой, и под землёй не удалось бы пройти.
— Готовилась ведь целая группа, кто-то руководил этой группой?
— Этой группой руководил Печерский вместе с Лейтманом, они занимались приготовлениями, которые касались военного дела.
— Вас посвятили в эту тайну, Вы знали об этом?
— Нет, я узнал только за два дня до 14 октября.
— А до этого ничего не знали?
— Я знал только, что готовятся, и очень рад был, что я не знаю, что мало людей знает об этом.
— Но кто же всё-таки был вовлечён в эту подпольную группу?
— В эту группу вошли десять человек.
— Кто?
— Во главе — Печерский и бригадир там был. Он сидел в лагере 17 месяцев и это его план был — уничтожать немцев по мастерским. Мы, советские пленные, этот план претворяли в жизнь. Наши военнопленные были расставлены по точкам. В портняжной мастерской стоял Шубаев ещё с одним военнопленным, в сапожной мастерской стоял Вайспапир вместе с Лернером, который сейчас живёт в Иерусалиме.
Меня в этот день взяли в столярный цех, это было 14 октября 1943 года. Печерский меня позвал и спросил, смогу ли я убить человека. Я говорю — смотря какого человека, эсэсовца — смогу. Вот это мне и надо — говорит он.
Печерского направили 14 октября работать в столярный цех потому, что одно окно этого цеха смотрело на вход лагеря номер один, из этого окна просматривался вход в лагерь, и виден был вход в столярную и сапожную мастерскую. Он меня позвал и говорит: «Сюда после обеда должен прийти Френцель, комендант Первого лагеря. Подбери хороший топорик, наточи его. Рассчитай, где Френцель должен будет стоять. Ты должен убить его. Не бойся, я буду рядом».
Я, конечно, приготовился. Мне было 20 лет, и я не был такой уж герой, но Френцеля — справлюсь. Он должен был прийти в столярную в четыре часа после обеда, а у нас был план от четырёх до пяти. Все наши люди стояли наготове по мастерским, и они должны были уничтожать эсэсовцев. Это должно было случиться от четырёх до пяти, а в пять часов — сигнал наступления на центральный вход.
— Но когда готовятся к восстанию, то надо приготовить холодное оружие хотя бы — топоры, палки какие-нибудь?
— Это готовили. Кузнечный цех готовил ножи, топоров у нас в столярном цеху было сколько угодно. За этим остановки не было. В четыре часа Нейман первый заехал на территорию лагеря на лошади. Он зашёл в портняжную мастерскую, а там дежурил Шубаев. Тот неудачно его ударил и Нейман крикнул. Лошадь его услыхала, заржала и стала на дыбы. Мы смотрели из окна столярной мастерской и всё это видели. В столярной мастерской никто ничего не знал, кроме нас двоих, меня и Саши Печерского.
— Командир восстания должен был сказать людям, куда бежать, в какую сторону?
— Пока не будет сделано дело, нет. Мы ведь рассчитывали захватить оружейный склад. Френцель должен был прийти и я должен был его убить.
— Так он пришёл?
— Он не пришёл, в том-то и дело, что Френцель нам спутал все карты. Без десяти пять, когда уже Цибульский построил людей из Второго лагеря, после того, что уничтожил четырёх немцев во Втором лагере, и они с песней пошли в сторону Первого лагеря; Печерский скомандовал выводить людей, ждать Френцеля нет смысла. Я говорю — может, я пойду найду его? Он говорит — нет, из-за одного Френцеля мы погубим восстание. Мы стали выгонять всех из столярной мастерской.
— Сколько вас работало в столярной мастерской?
— Человек двадцать. Мы стали все выходить.
— Кто этот Цибульский?
— Военнопленный наш. Он там во втором секторе убил четырёх немцев. Заманивали при помощи кожаного пальто. Второй лагерь — это длинный барак.
— Там были мастерские?
— Нет, там сортировали одежду. Как только 300 человек уходили в «баню», выскакивали те сто человек, что работали в том лагере и забирали всю одежду, уносили во Второй лагерь и там сортировали. Там были подготовлены кожаные пальто этими голландцами. Там было так, что один немец стоял с этой стороны, у входа, а второй стоял с другой стороны. Барак был длинный, и тюки с одеждой лежали до потолка. Там сидели двое и принимали ценности, золото. Так они показали одному немцу кожаное пальто хорошее, вернее, сначала сказали, что есть кожаное пальто.
— Чтобы заманить его?
— Заманить в середину барака. Там уже стоял Цибульский, и как только немец надел кожаное пальто, убили его и спрятали под нары. Так же и второго немца и в течение часа убили всех четырёх немцев.
И вот без десяти пять Цибульский построил всех работников Второго лагеря и с песнями они пошли в нашу сторону. Мы все были на аппельплаце, мы знали, что сейчас пойдём в наступление.
И вот в это время появился Френцель и увидел, что что-то неладно. У нас уже были пистолеты, мы уже убили 11 эсэсовцев. Ещё водопроводчики принесли в трубах три винтовки, так что у нас уже было оружие. Была специальная группа, которая должна была напасть на оружейный склад. Френцель понял, что что-то неладное происходит, а тут ещё Шубаев выстрелил и крикнул: «За Родину, за Сталина, вперёд!» Мы все ринулись в сторону центрального входа.
Френцель понял, что надо защищать центральный оружейный склад. Он стал пулемётом нас отсекать от оружейного склада. И мы вместо склада должны были пойти в сторону караульного помещения. Я лично пролез через проволочное ограждение за караульным помещением, сзади. Когда мне ногу прострелило, я не помню, я не почувствовал.
— Немцы открыли огонь?
— Стреляли со всех сторон, и с вышек стреляли, и из караульного помещения, там было 20 караульных. Одиннадцать немцев было убито.
— Там же были и украинцы тоже?
— Да, они и стреляли с вышек.
— Открыли огонь?
— Стреляли все, кто только мог. Очень многие погибли во время восстания.
— А вы все ринулись к забору, чтобы удрать?
— Кто к центральному входу, а я лично перелез сзади от караульного помещения через проволочное заграждение. Мы знали, что там тока нет.
— Во время восстания многие погибли?
— Очень много погибло.
— А тем, которым удалось перелезть через проволочную ограду?
— Некоторые подорвались на минах, там было минное поле. Я бежал и падал и опять бежал. Пуля мне задела ногу и только в лесу я почувствовал, что печёт мне ногу.
— В то время, когда началось восстание, Вы видели, как Печерский командовал?
— Нет, там никто не командовал. Там получилась неразбериха. Шубаев выстрелил и крикнул — «Вперёд, за Родину, за Сталина!»
— Кстати, он жив?
— Нет, он погиб. Он был в одном партизанском отряде с Печерским.
— Так он погиб там?
— Нет, когда партизанский отряд соединился с Красной Армией, его послали на какое-то задание опять в тыл, и он погиб при выполнении второго задания.
— Что было с Вами?
— Я побежал в лес.
— Это было далеко?
— Лес был метров триста оттуда. В лесу я почувствовал, что нога сильно печёт. Я посмотрел, а там всё в крови. Я быстро мочой промыл, завязал и мы пошли дальше. Нас было человек пятьдесят, трое — советские военнопленные, а остальные — гражданские из лагеря. Сутки мы плутали по лесам вокруг Собибора. Компаса не было, ночь была тёмная, моросил мелкий дождь, звёзд не было. Мы просто не знали в каком направлении двигаться.
— А немцы не бросились в погоню за вами?
— Подняли тревогу, подняли Люблинское воеводство, Хелмское. Самолёты, танки окружили большой участок леса. Это было уже 15 октября.
— А вы бежали 14-го?
— Четырнадцатого, в пять часов вечера. Они рассчитали, сколько человек может пройти за ночь, и окружили весь этот массив в радиусе 30–40 километров. Стали искать беглецов. А мы, наша группа, кружили. Мы шли, шли, шли и на утро оказались с другой стороны, где Собиборский лесхоз. Они нас не искали так близко. И, может, это спасло нашу жизнь.
— В вашей группе было человек пятьдесят?
— Пятьдесят-шестьдесят.
— Печерский был в вашей группе?
— Нет, Печерский не был в нашей группе. В нашей группе было три военнопленных, одна винтовка, остальные были гражданские, «западники». Где-то в конце 15 октября, эти двое военнопленных говорят: «Мы пойдём в разведку, а ты оставайся здесь с остальными». — «Пожалуйста, давайте».
— Кстати, я не спрашивал, в каком обмундировании вы ходили?
— Мы были одеты все… из чемоданов.
— В военное?