«на обе стороны».
В 50-х и начале 60-х годов XIV века Великорусское великое княжество слишком подавлено внутренним политическим кризисом, чтобы противодействовать литовскому напору сколько-нибудь энергично. Летописные своды дают только кое-какие указания на попытки такого противодействия в боевых столкновениях тверской и можайской рати с литовцами из-за Ржевы в походе смольнян на Белую198. Наступление Литвы осложняло и обостряло внутренние отношения Великороссии. В Тверском княжестве местная борьба двух княжеских линий, кашинской и микулинской, переплелась с борьбой между литовским и московским влиянием на Тверь, а с 1366 года победила микулинско-литовская сторона. Тверской великий князь Михаил Александрович вступил с Москвой в упорную и затяжную борьбу, которая обеспечила Ольгерду свободу действий в Черниговско-Северской области. Лишь изредка, без затраты значительной силы, дает Ольгерд поддержку Михаилу, направляя главную энергию на юг и на поддержку Кейстута против немцев.
Новая борьба Москвы с Тверью была, как и прежняя, борьбой за великое княжение всея Руси. Едва ли, впрочем, с самого начала открылась она наступательными действиями не Твери, а Москвы. Московское великокняжеское правительство, душой которого был митрополит Алексей, только что закончило борьбу с Дмитрием Суздальским, привело «в свою волю» и его, и второстепенных владетельных князей Великороссии. Великий Новгород признал власть Дмитрия Ивановича, выговорив себе держание «в старине без обиды», а затем и подлинную, деятельную защиту от внешних врагов199. Но отношения к великим княжествам Тверскому и Рязанскому оставались напряженными.
Москва окрепла и стала притязательнее. Летописные своды отметили 1367 год красноречивой записью, надо полагать, тверского летописца: «Того же лета князь великий Дмитрей Иванович заложи град Москву камень и начата делати безперестани; и всех князей русских привожаше под свою волю, а которые не повиновахуся воле его, а на тех нача посегати, такоже и на князя Михаила Александровича тверьского, и князь Михайло того ради поиде в Литву»200. Московская попытка отнять Тверь у в. к. Михаила и восстановить тверское великое княжение Василия Михайловича Кашинского не удалась: Тверь отбилась от нападения московской и кашинской рати, а осенью вернулся из Литвы Михаил Александрович с литовской помощью и добился мира с в. к. Дмитрием и дядей своим Василием. Но великокняжеское правительство ему не доверяло и сделало попытку захватить его в свои руки, «зазвав любовию к себе на Москву»201, а когда захват не удался, двинуло на Тверь войска, перед которыми Михаилу пришлось снова бежать в Литву. Ольгерд поднялся на защиту шурина с большим литовским войском, полками тверскими и смоленскими, быстрым походом захватил в. к. Дмитрия врасплох, разбил сторожевой его полк и появился под Москвой раньше, чем успела собраться ратная сила великого княжества. Московские князья выдержали осаду, но пришлось в. к. Дмитрию пойти на уступки Михаилу Тверскому202. «Посяганье» на Тверь вело к борьбе с Литвой, и в. к. Дмитрий решился на наступательные действия. Его войска воевали смоленские волости, ходили под Брянск. Великокняжеское правительство убедилось, что поход Ольгерда под Москву в 1368 году был только устрашающим набегом, что занятый на юге и западе литовский великий князь не сосредоточил на восточных пределах силы, достаточной для решительной борьбы с Москвой, и снова сделало попытку смирить тверского князя. Недавний уступчивый мир с Тверью расторгнут203, на Тверскую землю двинулись великокняжеские войска, в. к. Михаил снова ушел в Литву. В сентябре 1370 года в. к. Дмитрий сам двинулся на Тверь «со многою силою», взял Зубцов и Микулин, вотчинный город тверского великого князя, и «смирил тверичь до зела»204;.
В Вильне, надо полагать, сложился широкий план решительной борьбы с Москвой, осуществлению которого в. к. Михаил Александрович посвящает все свои силы в ближайшие годы. Сила Золотой Орды стала в эту пору выходить из состояния анархии под властной рукой Мамая. Михаил отправился из Литвы к Мамаю, получил в Орде ярлык на владимирское великое княжение и с ханским послом поехал на Русь. Однако в. к. Дмитрий поставил заставы на всех путях, и только предупреждение, полученное Михаилом от доброхотов из Руси, избавило его от пленения205. Пришлось снова уходить в Литву, где Ольгерд собирался в поход против Дмитрия. Неудача Михаила не остановила этого похода; Ольгерд вновь дошел до Москвы, но сбор великорусской рати с Владимиром Андреевичем во главе и рязанской помощью свел дело к заключению перемирия и переговорам о «вечном мире»; перемирие с в. к. Дмитрием заключил и Михаил Тверской. Эта новая неудача не сломила его энергии. Он снова едет в Орду, чтобы повторить попытку занять с помощью ханского ярлыка и ханского посла великое княжение.
На этот раз он вернулся в Тверь с ярлыком и послом Сарыхожей и отсюда пытался занять стольный Владимир, но в. к. Дмитрий принял свои меры – привел бояр и черных людей к крестному целованию на том, что они не передадутся на сторону Михаила и не пустят его на владимирское великое княжение, а ханского посла перекупил богатыми дарами на свою сторону. Михаил оказался изолированным. Литовский великий князь возобновил и продолжил перемирие с Москвой, вел переговоры о «вечном мире» и союзе свойства с московским княжеским домом. Поездка в. к. Дмитрия в Орду вернула ему ярлык на великое княжение; Михаилу отказано в дальнейшей татарской поддержке206. Однако крайняя трудность положения словно удвоила усилия Михаила. Он, видимо, пытается фактически овладеть великим княжеством в том расчете, что успех сломит колебания Ольгерда и восстановит их союз против Москвы. Михаил успел занять несколько городов великого княжества – Кострому, Углич, Мологу, Бежецкий Верх – и посадить там своих наместников, добился, хоть и условного, признания в Великом Новгороде207.
Все эти успехи не дали прочного результата. В. к. Дмитрий подготовил пока в Орде тяжелый удар сопернику. Настойчиво укрепляя свое положение на Руси, Михаил послал в Орду для поддержки там своих интересов сына Ивана. Но в. к. Дмитрий использовал большую задолженность тверского князя по обязательствам и посулам в Орде, чтобы «окупить в долгу» княжича Ивана и добиться его выдачи в свои руки. Он вернулся на Русь с большим торжеством, «с многою честью и с пожалованием опять на великое княжение», а пленника своего держал заложником. Русские противники были ему не страшны без татарской и литовской помощи. Разрыв с Рязанью был быстро ликвидирован поражением рязанцев у Скорнищева, бегством князя Олега и водворением на рязанском княжении Владимира Пронского; правда, в. к. Олег вернул себе княжение вскоре после ухода великокняжеского войска с Рязани, но устранился от дальнейшей борьбы против Москвы. С Михаилом было труднее; он снова нашел литовскую поддержку, наводил литовских князей на Переяславль, Дмитров и Кашин, привел в свою волю кашинского князя Василия, который было опять перекинулся на московскую сторону. Потерял он и Новгород, который не стал держать его наместников, раз князь потерял ярлык на великое княжение. Михаил с той же литовской ратью овладел зато Торжком, но его наместники сосланы с Торжка новгородцами. Михаил ответил походом на Торжок и полным разгромом этого города. Сильная литовская поддержка Михаилу могла бы поставить в. к. Дмитрия в крайне опасное положение. Она, казалось, и появилась на Руси, когда прибыл «со многою силою» в.к. Ольгерд. Но неудачный для него бой под Любутском в июне 1372 года208 привел к отказу Ольгерда от дальнейших военных действий и новому его миру с Москвой209. Великому князю Дмитрию удалось окончательно отделить внешние дела Великороссии – отношение к Орде и Литве – от борьбы с тверским князем. Впрочем, татарские отношения этой поры были слишком напряженны и запутанны, чтобы соглашение оказалось устойчивым. Главное значение событий 1372 года – в ликвидации литовской войны и лишении Михаила тверского литовской поддержки.
Сила и внимание великорусской великокняжеской власти сосредоточены в ближайшие годы на татарских делах. Почти непрерывная тревога держит в жутком напряжении Нижегородскую и Рязанскую украйны Великороссии, которые не в силах выдержать оборону без поддержки великорусского центра. Великокняжеское правительство выдвигает время от времени войска на линию Оки и за Оку, «стерегаяся рати татарская», посылает ратную помощь Нижнему Новгороду; постепенно назревает решительное столкновение его с татарским миром, разрешившееся боем на Куликовом поле.
Михаил Тверской, потеряв главную опору в союзе с Литвой, вынужден на время замкнуться в своих тверских пределах. Он усиливает укрепления Твери, мирится с в. к. Дмитрием; выкупает сына из московского плена, отзывает наместников с городов великого княжения, где они еще держались, и вступает с великим князем в мирное «докончанье»210. Но это «докончанье», условий которого мы не знаем, оказалось только перемирием. В. к. Михаил пытается еще раз использовать трудное положение великокняжеской власти, чтобы нанести в. к. Дмитрию новый удар. Теперь его надежда на вражду, все нараставшую между Москвой и Мамаевой Ордой. В июле 1375 года московский отъезчик Некомат снова вывез в. к. Михаилу из Орды ярлык на владимирское великое княжение и ханского посла – в поддержку ханского пожалования. Михаил тотчас «сложил крестное целование» к в. к. Дмитрию, послал своих наместников в Торжок, свою рать на Углич. Но этим он навлек на себя конечную беду. В. к. Дмитрий поднял на Тверь всю Великороссию, всех князей Низовской земли, новгородские полки, даже кашинское ополчение. А расчет Михаила на татарскую и литовскую помощь оказался ошибочным211. Пришлось ему искать мира и согласиться на договорное «докончанье», которым закреплено полное крушение его многолетней борьбы. В договоре этом Михаил Александрович признал себя великому князю Дмитрию «братом молодшим»212, равным князю Владимиру Андреевичу, подчинился требованиям подчиненного «одиначества» с великим князем, отказался от всяких притязаний на великое княжение и на Новгород Великий за себя и за всех тверских князей, признал независимость Кашина, подчинил великокняжеской политике свои татарские и литовские отношения; словом, условия этого договора только тем отличают положение тверского великого князя в составе Великорусского великого княжества от положения московского удельного князя, что спорные дела между двумя великими князьями идут, если их бояре не придут к соглашению на съезде, так же как и разногласия в «общем суде» по делам между тверичами и великокняжескими людьми, на третейское разрешение рязанского великого князя Олега. Рядом с в. к. Дмитрием введена в этот договор с Тверью и его вотчина Великий Новгород, и новгородско-тверские отношения регулируются в этом же договоре, а не особой грамотой. Тверским владениям Михаила Александровича противопоставлена территория великокняжеской вотчины Москвы, всего великого княжения и Новгорода Великого. В этом своеобразная двойственность политической структуры договора. Тверской великий князь еще недавно, в договоре в. к. Дмитрия с литовскими послами 1371 года, писался «в имени» великого князя Ольгерда, а теперь вынужден сложить к Ольгерду свое крестное целование и признать свою органическую принадлежность к Великорусскому великому княжеству, в составе которого занимает он положение, близкое к положению серпуховского удельного князя, равного ему в княжом братстве и подчинении великокняжескому старейшинству. Но живой, реальной остается еще политическая обособленность Тверского великого княжества, «государства тверского», как будут говорить позднее. Договор 1375 года скорее только подготовлял и намечал, как задачу будущего, прочное восстановление связи Тверского великого княжества с великорусским великим княжением как части с целым, чем его осуществлял. Но принципиальная постановка требования такой связи была крупным шагом в деле территориально-политического самоопределения Великороссии, постепенно определявшей свой национально-политический состав213.