268 О бегстве Тохтамыша наши своды сообщают то под 6903–1395 г. (ПСРЛ, т. IV, с. 101; т. V, с. 246); то под 6906–1398 г. (1397 г.: ПСРЛ, т. VIII, с. 71; т. XI, с. 167). Первая дата, как указано М.С. Грушевским (История Украины-Руси, т. IV-2, с. 314), находит поддержку в восточных источниках, но ввиду разноречий в показаниях разных источников о татарских походах Витовта (их сводка там же, с. 313–314) Грушевский ставит даже вопрос: про одно ли тут событие речь идет? Однако нет и данных, чтобы Тохтамыш возвращался на Золотую Орду после «нахождения Темир-Аксака» в 1395 г. Эту же дату подтверждает расчет лет царства ханов Темир-Кутлуя, Шадибека и Булат-Султана в Никоновской (т. XI, с. 210).
269 ПСРЛ, т. XI, с. 210. Этот рассказ Никоновской летописи основан на грамоте Едигея, С.Г.Г. и Д., т. II, № 15. Примирительный характер политического влияния Федора Кошки виден из свойства с ним в. к. Михаила Тверского, который в 1391 г. женил сына «на Москве у Федора у Кошки» (Там же, с. 127). Последнее известие о деятельности Ф.А. Кошки относится к 1392–1393 гг. (Там же, с. 155).
270 Попреки великому князю в грамоте Едигея содержат утверждение, что в. к. Василий не посылал ни к Темир-Кутлую, ни к Шадибеку «ни с которым словом»; только при Булат-Салтане (с 1407 г.) великий князь, не ездя в Орду и не посылая туда ни сына, ни брата, ни старейшего боярина, стал искать в Орде помощи против Литвы и русских недругов, уклоняясь, однако, от уплаты «выхода» (ПСРЛ, т. XI, с. 210).
271 Срезневский. Сведения и заметки о малоизвестных и неизвестных памятниках, № 53: грамота князя Дмитрия Ольгердовича, писанная в 1388 г., еще до его возвращения на Брянск, признает условием этого возвращения сложение той «правды», какую он дал в. к. Дмитрию Московскому, и «гольд» на верное послушание «королю и его королице, и его детям, и коруне польской».
272 Позднейшие тексты – летописные и родословные – превратили его в «князя Волынского», чем наделали исследователям излишних хлопот. В «Бархатной книге» этот титул придан Волынскому только в оглавлении; в частных списках родословцев этого нет – см. Н.П. Лихачева «Разрядные дьяки XVI века», с. 377, примеч. 2.
273 ПСРЛ, т. VIII, с. 51–52: кн. Василий бежал из Орды в «Подольскую землю, в великие Волохи, к Петру воеводе»; в Подольскую землю в. к. Дмитрий посылает «бояр своих старейших противу сыну своему». Едва ли это простая «встреча»; старейшие бояре – посольство; в январе 1387 г. Василий Дмитриевич вернулся в Москву с литовскими и польскими панами от Витовта (ПСРЛ, т. XI, с. 90), направляет московских бояр в Полоцкую землю, так как, по представлению Никоновской летописи, Витовт был в ту пору в Немецкой земле, «по убиении отца его Кестутья убежа», и сюда к нему пробрался «в незнаемых таяся» князь Василий: это переделка известия о первых сношениях с Витовтом по рассказу о московском посольстве к нему, которое прибыло в Мальборг и вернулось в Москву через Пернов в конце 1390 г. с Софьей Витовтовной (ПСРЛ, т. VIII, с. 61; т. XI, с. 123; Antoni Prohaska, Krol Wladislaw Jagiello, т. 1, с. 93–96). Прохаска указывает, что Витовт завязал переговоры с Москвой без ведома Ягайло и что эти сношения шли вразрез с политикой Ягайло. Витовт подготовлял восстание и обеспечивал себе союзы. Возможно, что и поездка князя Василия к волошскому воеводе стояла в какой-либо связи с этими переговорами.
274 ПСРЛ, т. IV, с. 95, 97; Новг. I, с. 376, 378.
275 Как представляет Прохаска (Указ. соч., т. 1, с. 94).
276 А.З.Р., т. 1, № 10.
277 «И тогды же (после защиты Орешка от «разбойников немцев») поиде в Литву к своей братьи, а городок покинувши» – Новг. I, с. 378.
278 «А на зиме князь Василей присла свои послы в Новгород… просити черного бору и княжщины и о крестной грамоте», ПСРЛ, т. IV, с. 99. В других сводах причина «розмирья» целиком сведена к «крестной грамоте» новгородцев об отказы от «зова» на суд к митрополиту в Москву и от «месячного суда» митрополита в Новгороде; но это дело тянулось с 1385 г., а в данный момент в. к. Василий ставил ребром все великокняжеские требования Новгороду, в том числе и церковный вопрос, неотделимый от новгородской политики. В начавшемся «розмирье» во главе новгородской рати два князя: Роман Литовский, которого, быть может, оставил за себя Лугвений (указатель к ПСРЛ отождествляет его с Романом Юрьевичем, действовавшим в Новгороде еще в 1386 г. вместе с Патрикием Наримонтовичем – т. IV, с. 93, и убит на Шелоне в 1397–1398 гг. – там же, с. 103), и Константин Иванович Белозерский (см. у Экземплярского, т. II, с. 166–167). Князь Роман Юрьевич, может быть, неизвестный из других источников внук Наримонта-Глеба, сын князя бельзского Юрия? Впрочем, вся генеалогия этой линии литовских князей весьма сомнительна.
279 ПСРЛ, т. IV, с. 97; с. 194 («взяху новгородци мир с немци, а пскович вымирили вон; и взяху псковичи мир особе»).
280 ПСРЛ, т. VIII, с. 64.
281 Напомню, что ни в одной грамоте начала девяностых годов Витовт не титулуется «великим князем» (supremus dux) Литвы; «великий князь» это Ягайло («король польский, великий князь литовский, вотчич Руси»); только с 1395—96 г. начинает встречаться наименование Витовта «великим князем Литвы». М.К. Любавский (Литовско-русский сейм, с. 18) не учел этого обстоятельства, но признает, что «Островское соглашение 1392 года… не изменило Кревский договор 1385 года в принципе».
282 Вместе с троцкой отчиной по Кейстуте перешел к Витовту и Полоцк из рук Свидригайло как наданье от Ягайло; Витебск, когда кончилось пожизненное владение им Ягайловой матери, в управлении Ягайловых (не Витовтовых) наместников, а Витовт выбивает оттуда засевшего там Свидригайло, чтобы отослать его пленником к Ягайло; теряет владения Корибут-Дмитрий новгород-северский и сам в плену, пока не взял его на поруки Олег Рязанский (затем видим его князем-подручником при Витовте); на юге Витовт отнимает Киев у Владимира Ольгердовича с поддержкой послов от Ягайло – для передачи его Скиргайло, а Подолию у Федора Кориатовича, чтобы часть ее получить, вместе с Волынью, в державу от в. к. Ягайло. Все это тесно связано с проведением в жизнь начал Кревской унии, которую и Витовт скрепил участием в основном акте и записью на верность королю и короне польской, а в 1392 г. возобновил, дополнив особой записью на верность королеве Ядвиге и короне польской (Любавский, указ. соч., с. 18). Официальная терминология того времени не различает в Ягайло носителя великокняжеской власти на Литве от короля польского; Ягайло стоит на почве Кревской унии, т. е. единства польско-литовской государственной власти.
283 ПСРЛ, т. VIII, с. 69–70; т. XI, с. 166; т. IV, с. 101.
284 ПСРЛ, т. IV, с. 100; Новг. I, с. 379; только в июне 1397 г. помирились новгородцы со Псковом – Новг. V, с. 382.
285 Характерен известный ответ их в. к. Василию на требование его и Витовта разорвать мир с немцами: «Нам, господине княже, с тобою мир свой, а с немци ин, а с Витовтом ин, а ты, господине княже, в то у нас не вступайся: Новгород держит старину древнюю, как пошло от начала исперва»; этот ответ звучит совсем по-новгородски; но не так еще давно главный новгородский упрек великим князьям был за недостаточное внимание к внешним отношениям Новгорода (ПСРЛ, т. VI, с. 168; т. IV, с. 102; т. V, с. 250).
286 В 1393–1396 гг. такую роль играет белозерский князь Константин Иванович; в 1397 г. один за другим приехали в Новгород смоленский князь Василий Иванович, затем кн. Патрикий Наримонтович.
287 А. Прохаска, указ. соч., т. I, с. 106–109.
288 Новг. I, с. 382–388: Двинская уставная грамота А.А.Э., т. I, № 13. Торжок в. к. Василий «дал» князю Ивану Всеволодовичу Холмскому, за которого выдал сестру Анастасию (ПСРЛ, т. VIII, с. 70).
289 Прохаска, указ. соч., т. I, с. 110.
290 Новг. I, с. 388: «Обеществовали мя есте, что было вам за мене нятися, а мне было вам князем великим быти, а вас мне было обороняти, а вы за мене не нялися». Это момент, когда быстрый рост планов Витовта достиг своего апогея, – мечты о независимом Литовском королевстве. Съезд литовских панов и князей на о-ве Салин провозгласил его «королем на Литве и на Руси». Орден опасался объединения под властью Витовта Литвы и Руси. Прохаска, указ. соч., т. 1, с. 111; М.К. Любавский. Литовско-русский сейм, с. 25–26; Барбашев. Витовт и его политика до Грюнвальденской битвы, с. 87. Неясно, о каком обязательстве новгородцев «няться» за в. к. Витовта заявили послы Витовта: источники молчат, но нет в них и отрицания того, что подобные переговоры были. Напомню призыв Ольгерда на псковское княжение, а тут речь могла идти о князе для Новгорода от руки в. к. Витовта.
291 ПСРЛ, т. IV, с. 195.
292 Внутренние отношения московского великокняжеского двора, о которых наши источники не дают определенных сведений, вероятно, многое объяснили бы в колебаниях великокняжеской политики не только в татарских, но и в русско-литовских делах.
293 Прохаска, указ. соч., с. 119.
294 О степных походах Витовта см. Ляскоронского «Русские походы в степи в удельно-вечевое время и поход князя Витовта на Татар в 1399 году» (1907 г.; Ж.М.Н.П. и отд.): Прохаска, указ. соч., с. 119–121; М.С. Грушевский, указ. соч., т. IV-2, с. 313–314.
295 ПСРЛ, т. VIII, с. 71. Посол в. к. Витовта Ямонт в Москве; затем приезд в. к. Софьи к отцу «с боярами многими».
296 «Хотел пленити Русскую землю и Новъград и Псков» – Новг. I, с. 390; ПСРЛ, т. IV, с. 103, 143; т. V, с. 251; т. VIII, с. 72. Эти толки, связавшие в один широкий план татарскую и новгородскую политику, показательны для перелома в отношениях к ней великорусского великокняжеского правительства накануне битвы на р. Ворскле; после нее мало было в них смысла, а рассказ летописных сводов об этой битве полон злорадства, унижения гордыни Витовта; разрыв Москвы с северной политикой Витовта определился до битвы на Ворскле: кн. Андрей Дмитриевич прибыл в Новгород к 15 июля (на «Володимерь день»), а бой на Ворскле – 12 августа 1399 г. ПСРЛ, т. XI, с. 172 и 174.