охранен титул «Киевского и всея Руси» – Р.И.Б., т. VI-2, приложения, с. 179–180. А.С. Павлов высказал предположение, что настольная грамота митр. Фотию (А.И., т. 1, № 254), известная только в русском списке, дает текст настольной грамоты, заготовленной для Дионисия, а потом на Руси переделанной на имя Фотия; Павлов указывает на текстуальную близость этой грамоты к грамоте того же патриарха Антония о возведении Дионисия в архиепископы. Действительно, настольная грамота мало подходит к поставлению Фотия, так как говорит о русской митрополии, тогда как Фотий был поставлен на митрополию Киевскую и всея Руси.
344 Послание Киприана к Сергию и Федору (первое) – в «Православном собеседнике» 1860 г., ч. 2; второе послание – там же и Р.И.Б., т. VI-2, № 20. Киприан выехал из Киева еще весной 1378 г. Сохранилось не совсем точное летописное известие, что Киприан в апреле приехал из Киева на Москву, но не был принят в. к. Дмитрием (ПСРЛ, т. ХХ, ч. 1, с. 199); но Киприан на этот раз не доехал до Москвы: во втором послании он сообщает, что поехал было к Москве, но великий князь «разослал заставы», чтобы его не пропустить, а он «иным путем» проехал, о чем и предупреждал игуменов письмом от 3 июня из Любутска. «Вы же, – писал им Киприан, – будите готови видитися с нами, где сами погадаете».
345 Второе послание: великий князь Киприана «в ночи заточил» и приставил к нему «мучителя, проклятого Никифора», а затем его со спутниками «из города вывели»; с игуменами Киприану не удалось повидаться; он упрекает их, что сын «умолчали» перед великим князем, но явно не осведомлен о их поведении, так как спрашивает, «все ли уклонились вкупе» от вмешательства в дело и неужели они могли смолчать? Третье послание (Прав. соб., там же) показывает, что ответная грамотка игуменов успокоила Киприана относительно их сочувствия: «Елико смирение и повиновение и любовь имеете к святой Божией Церкви и к нашему смирению, все познал есмь от слов ваших»; эта грамотка была ответом на вызов второго послания – отписать немедленно, что они «мудрствуют» по поводу произнесенного Киприаном «неблагословения» на причастных к его бесчестью.
346 Киприан (во втором послании) опровергает оба основания: первое – отрицанием самого факта («не умети было ему – митр. Алексею – наследника оставляти по своей смерти», это «клеплют» на него) и доказательством, что по правилам апостольским и антиохийского собора нет у святителя права на номинацию себе преемника; второе – ссылкой на 30-е правило Св. Апостолов, содержащее запрет приобретать святительство помощью мирских князей.
347 Третье послание от 23 июня 1378 г. Оно писано в ответ на послание игуменов Сергия и Федора, из которого Киприан убедился, что они признают его митрополитом («А как, – пишет он, – повинуйтеся к нашему смирению, тако крепитеся»); объявляя себя защитником «смирения и соединения церковного», он утешает игуменов тем, что Господь сподобит свидеться и что те, кто его не восхотел (т. е. в. к. Дмитрий), потом признают истину.
348 Соборное определение патриарха Нила, июнь 1380 г. – Р.И.Б., т. VI-2, приложения, № 30.
349 ПСРЛ, т. VIII, с. 42; т. XVIII, с. 131; т. XI, с. 70 и 71. Пимена задержали на Коломне, сняли с него белый клобук и сослали в Чухлому, а через год перевели в Тверь. Вскоре по приезде Киприана крестит у в. к. Дмитрия вместе с игуменом Сергием сына Ивана, а через год игумен Федор крестит княжича Андрея. О карах – в соборном деянии 1389 г., Р.И.Б., т. VI-2, приложения, с. 209–210.
350 Там же.
351 ПСРЛ, т. VIII, с. 48: «Разгнева бо ся на него князь великий Дмитрий Иванович того ради, что не сидел на Москве в осаде». Патриаршее решение спора о митрополии и патриаршие грамоты против Киприана и в пользу Пимена давали опору такому действию в. к. Дмитрия. Иначе расценивает эти данные Е.Е. Голубинский (Указ. соч., т. II, ч. 1, с. 250–251).
352 П.П. Соколов (Русский архиерей из Византии, с. 527–532) считает истинной причиной удаления Киприана и возвращения Пимена формальную уловку Византии, поддержанную Дионисием: добиться восстановления Пимена, чтобы иметь возможность канонически правильно его судить и низложить. Ни содержание, ни характер патриаршего соборного определения 1389 г., ни изложение перепетий этого дела в наших летописных сводах не согласуются с такой слишком искусственной конструкцией.
353 Настояния в. к. Дмитрия на низложение Пимена не имели значения поддержки прав Киприана; на это нет никаких намеков. Нет и основания предполагать, что архимандрит Федор действовал без согласия с в. к. Дмитрием; Пимен и Федор вернулись в Москву и были приняты великим князем без всякого протеста против их действий. Толкования этой истории у Е.Е. Голубинского (Указ. соч., с. 254–257) и П.П. Соколова (Указ. соч., с. 542 и след.) осложняют и без того запутанное дело большим количеством предположений, не согласованных с данными источников. Весьма вероятно, что предложение великого князя, на которое вижу указание в словах деяния 1389 г. о наказе Федору устно передать многое потому же делу (Р.И.Б., т. VI-2, приложения, с. 215–216), состояло в просьбе, устранив и Пимена, и Киприана, поставить на великорусскую митрополию новое лицо по выбору патриарха (так поступил и в. к. Василий по смерти Киприана).
354 Р.И.Б., т. VI-2, приложения, № 32 – в мае 1387 г.
355 Оно предрешено расследованием, какое в Москве произвели патриаршие послы; там же, с. 213–214.
356 П.П. Соколов (Указ. соч., с. 546) полагает даже, что Киприан успел получить императорскую грамоту на митрополию до решения патриаршего собора. Основывается он на том, что Киприан подписался в 1387 г. на книге, им переписанной «митрополитом Киевским и всея Руси»; но этот титул выражал притязания Киприана, но нигде не употреблен в грамотах. Грамота об отпуске Киприана – от 29 мая 1387 г.; Пимен вернулся в Москву в июле 1388 г.; «суд, вследствие некоторых обстоятельств того времени, – читаем в соборном определении 1389 г., – замедлился до собрания канонического собора по распоряжению патриарха, и в этот перерыв состоялось примирение Федора с Пименом».
357 ПСРЛ, т. VIII, с. 52.
358 Е.Е. Голубинский (Указ. соч., с. 304–305) различает два повествования о деле Висленя – Никоновской летописи (ПСРЛ, т. XI, с. 124–126) и найденное в отдельном списке (Карамзин, т. V, примечание 232); последнее, в несколько сокращенной редакции, читается и в Тверской летописи (ПСРЛ, т. XV, с. 445) и в Симеоновской (т. XVIII, с. 140–141); отражение более пространного (Никоновского) повествовавия есть в кратком изложении «Русского Временника» (изд. 1820 г., т. 1, с. 322). Голубинский краткое повествование признал вслед за Карамзиным более авторитетным. Но некоторые фактические отличия его, как, например, представление, что дело было покончено в один приезд в Тверь, надо признать плодом такого же сокращения, какое получилось и в «Русском Временнике». Никоновская летопись сохранила полнее общий первоисточник. В колебаниях Арсения вижу основание допустить, что у в. к. Михаила был свой кандидат, когда он «нача просити иного» епископа у митрополита.
359 Р.И.Б., т. VI-3, № 40. О поминании царей см. М.А. Дьяконова «Власть московских государей», с. 24; в том же труде – о взаимоотношениях Руси и власти византийских императоров П.П. Соколов правильно приписывает те явления, против которых протестует грамота патр. Антония Дмитрию Донскому (Указ. соч., с. 572–573), но его толкование слов: «Церковь имеем, но царя не имеем» – лишает смысла и эту фразой всю патриаршую грамоту (с. 571).
360 Р.И.Б., т. VI-2, приложения № 34, 41 и 42.
361 Там же, № 41 и 42. Митр. Киприан и в. к. Василий утверждали перед патриархом, что Дионисий держал Нижний и Городец «от лица кир Алексея, как экзарх», тогда как Дионисий утверждал, домогаясь патриаршей грамоты, что эти города «принадлежат к его епархии и подвластны суздальскому князю и лежат вблизи его церкви»; политический мотив – приспособления границ епархии к пределам Нижегородского великого княжества – играл во всем этом деле большую роль, и политическим приемом были меры митр. Алексея, а в данный момент в. к. Василия. Киприан был заинтересован в ослаблении суздальской архиепископии, где сказалась оппозиция против него: известно, что Евфимий, игумен Спасского Суздальского монастыря, не хотел признавать Киприана митрополитом; Евфросин был учеником Дионисия, которого патриаршая грамота называет «калугером» Евфросина. Е.Е. Голубинский, указ. соч., с. 320. Только при Киприане впервые появляется ссылка на то, что Нижний и Городец подчинены суздальскому архиепископу только «на правах экзарха», и едва ли митрополит с великим князем смогли это доказать.
362 Е.Е. Голубинский. Ист. Рус. церкви, т. II, ч. 1, с. 306–313; Никитский. Очерк внутренней истории церкви в Великом Новгороде, с. 101–105.
363 ПСРЛ, т. IV, с. 91 (под 1384 г. – «той же зимы»), с. 92 («той зимы в великий пост» – под 1385 г.). Сопоставление этих несколько разно редактированных известий позволяет признать, что участие бояр и житьих людей предположено и для церковного суда. Так разумеет и Голубинский (с. 306); толкование Никитского: новгородцы положили, чтобы не только не ходить по церковным делам на расправу к митрополиту в Москву, но даже не давать ему месячного суда и в самом Новгороде, а чтобы все церковные дела ведал на основании номо канона окончательно сам новгородский владыка» (с. 111). Патриаршая грамота (Р.И.Б., т. VI-2, прил., с. 255–256) так передает речи новгородских послов: «Не хотим судиться у митрополита, ни того, чтобы, когда он позовет на суд вашего епископа, он шел, или чтобы митрополит приходил в Великий Новгород и судил один месяц, или кто-нибудь приносил ему жалобу, и митрополит присылал бы для суда своего человека».
364 Весной того же года новгородцы отказали в месячном суде митр. Пимену (ПСРЛ, т. V, с. 239), а затем не приняли патриаршей грамоты, убеждавшей их не нарушать канонов (Р.И.Б., там же, с. 237–238; ПСРЛ, т. V, с. 244; т. VIII, с. 60–61); эту грамоту привезли на Русь греческие митрополиты, прибывшие с Киприаном в 1390 г. В 1391 г. Киприан ездил в Новгород, был принят «в честь», но на требование месячного суда получил ответ: «Целовали есмя крест с одного, а грамоты пописали и попечатали, и душу запечатали» (ПСРЛ, т. IV, с. 245). Тогда митрополит наложил на Новгород отлучение, которого, однако, не признали ни новгородцы, ни архиеп. Иоанн (Р.И.Б., там же, с. 239–242). Обе стороны обратились к патриарху (Там же, с. 264 и ПСРЛ, т. IV, с. 99; любопытно, что при этом новгородские послы задолжали в Константинополе, а уплачивают долг – митрополичью боярину Дмитроку, тому самому Дмитрию Афинянину, или Афинеевичу, который ездил судиться с ними к патриарху – Там же, с. 100), но ответ был тот же: «Повинуйтеся митрополиту русскому»; на новгородцев не подействовали и две новые увещательные грамоты патриарха (Р.И.Б., т. VI-2, прил., № 37 и 38); по второй грамоте (осень 1393 г.) патр. Антоний упоминает о военных действиях в. к. Василия против Новгорода, которые вызваны его «делами и счетами» с новгородцами, и указывает на примирение с митр. Киприаном как на условие его посредничества перед великим князем.