384 В 1416 г. к митр. Фотию обратились псковичи с заявлением, что последняя их «уставная грамота», скрепленная крестным целованием при князе Константине Дмитриевиче, противоречит грамоте митрополита («Коли есте доспевали, то целование княже Константиново Дмитриевича, а через мое писание»), которую псковское посольство и представило тут же Фотию вместе с уставной, и потому подлежит отмене; в ответной грамоте Фотий наставляет псковичей, что не годилось им делать постановления (очевидно, о деле церковном), не известив сперва митрополита, но что крестное целование изменять большой грех, подлежащий епитимье, и разрешает «порушите ту новину», если от нее «будет нужа христианом», однако под условием, что псковичи сами себе помогут «и милостынею, и постом, и молитвою» – Р.И.Б., т. VI-2, № 44. Уставная грамота князя Константина Дмитриевича (во Пскове в 1407–1414 гг.) упоминается в «Псковской судной грамоте» как один из источников и, очевидно, содержит постановления относительно церковного суда и подсудности духовенства, противоречившие каноническим наставлениям Фотия. Возможно, что речь идет о той самой грамоте, которая упомянута в судной грамоте, т. е. что подлежала отмене грамота не целиком, а в некоторых статьях.
385 С.Г.Г. и Д., т. I, № 39. Едва ли можно тут видеть с Экземплярским (Указ. соч., т. II, с. 135, примеч. 388) ссылку на духовную грамоту Донского (С.Г.Г. и Д., т. I, № 34) и выполнение того наделения, которого почему-то не выполнила мать – великая княгиня. Тошня – на р. Тошне близ Вологды – по духовной в. к. Дмитрия назначена была первоначально Петру Дмитриевичу вместе с Сямою, волостью близ озера Кубенского, в придачу к Угличу – из «великого княжения». Устюжна не упоминается в духовной в. к. Дмитрия, но и это не московская, а великокняжеская волость. Это наделение князя Петра – дополнительное к его дмитровскому уделу, который духовной в. к. Дмитрия оторван от прежней связи с Галичем и рассматривается уже как часть московской вотчины. Константин родился 16 мая 1389 г., а 19 мая скончался в. к. Дмитрий (ПСРЛ, т. VIII, с. 52 и 56). Ссылка духовной в. к. Василия показывает, что Дмитрий успел дать ряд о наделении младшего сына в грамоте, дополнительной к его духовной; эта дополнительная грамотка не сохранилась как потерявшая силу в последовавших переделах, раздорах и договорных соглашениях.
386 Тошня и Успожна упомянуты в духовной в. к. Василия как находившиеся в руках великого князя в момент составления духовной («благословляю»).
387 Посажение в. к. Василия совершилось во Владимире 15 августа 1389 г.; по-видимому, Владимир «за мало дней» прямо с этого торжества поехал – с сыном Иваном и старейшими боярами в Серпухов и далее в Торжок, близ которого – в Теребенском селе – прожил, пока на Крещение 1390 г. не «умиришася» князья – ПСРЛ, т. VIII, с. 60; т. XV, с. 444.
388 ПСРЛ, т. XI, с. 121; С.Г.Г. и Д., т. I, № 35 (об этом договоре см. выше, с. 330, примечание). Ввиду ненадежности владения Ржевой, подвергавшейся литовскому захвату, договор предвидит возможность ее утраты и назначает в возмещение волости Ярополч и Медуши, с тем что князья обязуются «с единого» добиваться возврата Ржевы.
389 С.Г.Г. и Д., т. I, № 38: «Что ся есмь был отступил брату своему… Волока с волостьми, Ржевы с волостьми в удел, и брат мой… отступился мне… и яз брату своему… и его детем противу того отступился в удел и в вотчину противу Волока Городця с волостьми… а противу Ржевы… Углеча», а в придачу («к тому») – Козельск, Гоголь, Алексин, «куплю Пересветову», Лисин. Уступка Волжского Городца с волостями осложнена тем, что часть их пожалована была ранее в. к. Василием Кашинскому князю Ивану Борисовичу – в это пожалование князь Владимир и его дети не должны вступаться. Эта оговорка договорной грамоты создает некоторое затруднение: грамота утверждена по благословению митр. Киприана, умершего в 1406 г., а летописи только под 1408 г. упоминают об отъезде князя Ивана Борисовича с Кашина к в. к. Василию. Остается допустить, что князь Иван и ранее уже уходил в Москву, напр. вместе с дядей Василием Михайловичем в 1403 и 1405 гг., что сделало бы более понятным умолчание о нем в летописных сообщениях о кашинских делах до 1408 г. (см. выше).
39 °C.Г.Г. и Д., т. I, № 40.
391 Княжич Иван получает «из великого князя удела» Козельск, Гоголь, Алексин, «куплю Лисин» (вероятно, куплю Пересветову, Лисин); Семен и Ярослав «на полы» – Городец на Волге. Относительно Углича, назначенного «на полы» Андрею и Василию, не повторено указание на «удел великого князя», нет и предположения, что он, как Козельск и Городец, может быть «отоиман» (в таком случае предусмотрена замена их другими волостями); однако построение грамоты заставляет признать особое положение Углича в ряду владений серпуховской княжеской семьи. И в расчете дани Городец и Углич на особом положении: дань с них не идет в общую сумму 320 руб. серпуховской дани, а с Городца – 160 руб. в состав 1500 руб. «новгородского (Новгорода Нижняго) выхода», с Углича дань также идет в особый счет.
392 О них – у Экземплярского, т. II, с. 305–311.
393 Более чем вероятно, что и воинские силы серпуховских князей выступали в поход одним полком, но и это лишь порядок выполнения ратного долга перед князем великим.
394 Это противоречие сказалось в колебаниях терминологии грамот данного времени, которые так противоречиво употребляют слово «удел». Те владения, какие Владимир Андреевич получил от в. к. Василия, получены им «в удел и в вотчину», но эти же владения он дает своим сыновьям «из удела великого князя»: представление о двух вотчинах – московской и серпуховской, установленное во времена Дмитрия Донского, перекрещивается с представлением о возможности получить «удел» не в порядке раздела наследственных владений, а как надел, получаемый от великого князя из новых приобретений великокняжеской власти. Но такой надел принимает характер великокняжеского «пожалования» и тем самым владения прекарного, подвергнутого возможности обмена, возврата, ибо по средневековому представлению о значении «пожалования» им не устранялось вполне правовое (притязательное) отношение дарителя к отчужденному в порядке пожалования владению; обычно князья выговаривали себе право обмена уступленных волостей (С.Г.Г. и Д., т. I, № 41 и 42).
395 Эти их мены и переделы известны нам только по отрывочным указаниям источников. Попытку связно их представить см. у С.М. Соловьева (кн. 1, ст. 1131–1132). Константину составили удел из волостей Тошны и Устюжны – по духовной отца из волостей в. к. Василия Васильевича; из уступок в его пользу брата Петра, бездетного и рано умершего – в начале 1428 г. – князя дмитровского удела, который отступился в пользу Константина от Углича и от волостей, полученных от Юрия Галицкого (Шачебала и Ликургов), – С.Г.Г. и Д., т. I, № 43; из звенигородских волостей, какие отдал ему кн. Юрий, – там же; Углич затем пошел в обмен на Ржеву князю Владимиру Андреевичу, но по смерти князя Владимира возвращен князю Константину (Там же, № 52: «Удел дяди нашего княж Константинов Дмитриевича Ржева и Углич»), так как часть «удела» князя Владимира Андреевича «Углич с волостьми, Городец с волостьми, Козельск с месты да Гоголь, да Олексин, да купли Пересветовы, да Лисин» не удержались в руках его потомства (Там же, № 71).
396 С.Г.Г. и Д., т. 1, № 37, 39, 41 и 42.
397 ПСРЛ, т. V, с. 261; т. IV, с. 119 («Привести в целование под своего сына князя Василья, и он не хотя быти под своим братаничем»); т. XI, с. 237. В. к. Василий отнял у брата вотчину и подверг опале его бояр (их «поиманием» и отнятием «сел и животов»). Через год князья помирились, что отразилось на второй духовной в. к. Василия.
398 Протест князя Константина – младшего дяди – не мог вытекать из каких-либо претензий на великое княжение. Дело сводилось, надо полагать, к вопросу о семейном положении, вопросу почета, если не допустить солидарности Константина с Юрием. Их отношения довольно необычны, судя по договорной грамоте в. к. Василия Темного с Юрием Дмитриевичем: Юрий уступил Константину часть звенигородских волостей, но дань с них Константин вносит в казну Юрия; эти отношения сходны с обычными отношениями между великим и удельным князем и могли создать некоторую связь владельческих интересов между князьями-братьями.
399 «Преставися князь великий Василей Дмитреевич и по нем сяде сын его князь великий Василей в споре с дядею своим с князем Юрьем» – ПСРЛ, т. VII, с. 225.
40 °Cофийские I и II летописи (ПСРЛ, т. V, с. 263 и VI, с. 143) упоминают о посылке под Нижний на Юрия князя Андрея Дмитриевича, который «брата князя Юрья не дошед да воротился» (Карамзин читал в каких-то летописцах замечание, что князь Андрей вернулся, «норовя» брату, – И.Г.Р., т. V, примеч. 257); другие своды (ПСРЛ, т. VIII, с. 92; т. XVIII, с. 167; т. XII, с. 2) дают рассказ, где этот поход приписан князю Константину, а отступление объясняется тем, что Юрий ушел за р. Суру и нельзя было перейти к нему за реку. Вероятнее замена имени Андрея именем Константина, чем обратно, и устранение в позднейшей редакции мотива «поноровки».
401 Летописный рассказ указывает на съезд князей и бояр и обсуждение действий: великий князь «обосла же ся тогда и с братом своим и дедом великим князем литовским Витовтом, и с всеми князи и бояры земли своея здумаша послати к князю Юрыю отца своего Фотия митрополита» о мире (ПСРЛ, т. VIII, с. 92).
402 В наших источниках нет указаний на обращение к хану в эту пору, но в рассказе о позднейших пререканиях в Орде перед ханом приведены такие аргументы боярина Всеволожского: в. к. Василий дал великое княжение своему сыну по «жалованию вольного царя» и потому ищет своего права по «цареву жалованию» – по «девтерем и ярлыком», причем боярин и представил ярлык («а се твое жалование перед тобою»); если этот рассказ признать точным, то в. к. Василий обеспечил заранее утверждение своей духовной ханским ярлыком. Напомню, что его духовная была и Витовту предъявлена – ПСРЛ, т. VIII, с. 96. Посажение Василия на стол великого княжения ханским послом произошло только 5 октября 1432 г.