425 Герасим, по словам Псковской II летописи, «на Москву того ради не поеха, князи великий заратишася межу собою»: возобновление усобицы князей Юрия и Василия учтено как «розмирье» в. к. Василия с Свидригайло.
426 Самостоятельность внешних отношений Великого Новгорода в эту пору характеризуется его договором с в. к. Свидригайло Литовским (С.Г.Г. и Д., т. I и в издании А.А. Шахматова, № 19). В 1436 г. новгородцы вступают в договор с Сигизмундом Кейстутовичем – Новг. I, с. 417; в 40-х гг. XV в. с Казимиром – А.З.Р., т. I, № 39.
427 Новг. I, с. 415–417. Грамота на черный бор, данная великокняжескому боярину князю Юрию Патрикеевичу «от всего Великого Новгорода на вече на Ярославле дворе», – у Карамзина, т. V, примеч. 283.
Новг. I, с. 420; т. V, с. 29–30; т. XV, с. 491. С.М. Соловьев (Ист. России, кн. 1, ст. 1087) отнес к этому моменту договор в. к. Василия с Новгородом – А.И., т. I, № 258, который в издании помечен 1434 г. Датировка Соловьева отвечает содержанию договора, так как условия 1434 г. в нем не отразились. Но нет основания искать причину новгородского «розмирья» в новом столкновении великого князя с Шемякой, как делает Соловьев, поправляя для этого предположительно летописную хронологию.
428 Новг. I, с. 421; ответ новгородцев: «Хошь, княже, и ты к нам поеди, а не въсхошь, ино как тобе любо» (Никоновская явно переделала тот же текст на «а мы тебе ради» – ПСРЛ, т. XII, с. 42). Соловьев (там же) отнес к этому моменту договор в. к. Василия с Дмитриями Шемякой и Красным (С.Г.Г. и Д., т. I, № 60), опираясь на слова договорной грамоты: «Так же и нынеча што будете взяли на Москве нынешним приходом у меня и у моей матери… и што будет у вас и вам то отдати» (см. Соловьева, там же, с. 1061), но слова эти относятся ко взятому «на Москве», когда Юрьевичи ее с отцом занимали (ср. то же условие в грамотах № 58–59); к тому же нет повода предполагать участие в действиях Шемяки Дмитрия Красного, которого, по летописям, в ту пору уже не было в живых (умер 22 сентября 1441 г.).
429 ПСРЛ, т. VIII, с. 107, 111.
430 Там же, с. 111; т. XII, с. 61–62.
431 ПСРЛ, т. XII, с. 63, 65; т. VIII, с. 112.
432 Там же, с. 112–113.
433 Там же, с. 114 («Что дати ему с себе окуп, сколико может»); т. XII, с. 66 (То же); т. V, с. 268; т. XV, с. 492 (приехали с великим князем татары «дани имати великая», великому князю «с себе окуп давати татаром»); Новг. I, с. 427.
434 ПСРЛ, т. VIII, с. 115; т. IV, с. 125.
435 ПСРЛ, т. VIII, с. 120.
436 С.Г.Г. и Д., т. 1, № 115.
437 ПСРЛ, т. VIII, с. 113–117. Есть неразрешимое затруднение в хронологии этих событий. Летописные своды излагают их то под 6953, то под 6954 г.; но такие даты, как «июля 6, во вторник» для прихода в. к. Василия к Суздали, 7 июля в среду для его пленения и т. д. (т. VIII, с. 112–113), определенно устанавливают 1445 г., а февраля 12, в субботу, 1446 г. Москва взята Шемякой, 14 февраля на мясопустной неделе плененный великий князь привезен на Москву (Там же, с. 115–117). Однако как согласовать с этим дату договора между в. к. Василием и князем можайским Иваном – 17 июля 1445 г.? Соловьев (Ист. России, кн. 1, ст. 1066) решил, что договорная грамота написана в плену и за брата Ивана «действовал» Михаил Андреевич. Однако крайне трудно допустить, чтобы через десять дней после пленения князья в плену занялись таким договором и притом в отсутствие главного лица. Я предпочел бы поправку с «июля» на «июня».
438 ПСРЛ, т. XXIII, с. 151. Более ранний договор С.Г.Г. и Д., т. I, № 61 обеспечивал Ивану и Михаилу Андреевичам сверх их отцовского благословения Можайска (с отъезжими местами Рощей и Калугой) и Белоозера и гарантии, что можайско-верейская вотчина останется за отчичем, если другого «Бог отоймет», – великокняжеское «пожалование»: Ивану Козельск с волостями и волости Серенск, Людимеск, Коропки, Вырку, куплю Пересветову, Алексин, Лисин, Свиблово (т. е. в основе владений, которые ранее предоставлены были «из удела великого князя» серпуховскому князю Владимиру Андреевичу и которыми он благословлял своего старшего сына, – там же, № 40), а Михаилу – только сложение на год «выхода» с его вотчины.
439 С.Г.Г. и Д., т. I, № 62.
44 °C.Г.Г. и Д., т. I, № 62. Время заключения этого договора вызывает сомнение в силу оговорки, что захваченному людьми князей Юрьевичей в великом княжестве «дерть по та места, како же дасть ти (Дмитрию Шемяке) Бог, велит достати своее отчины великого княженья», тем более что Шемяка не титулуется «князем великим» (а только «господин наш князь») и титул этот сохранен за Василием Васильевичем. Но на печати надпись: «Печать великого князя Дмитрия Юрьевича», и на обороте грамоты: «Грамота докончальная великого князя Дмитрия Юрьевича с братьею со князем Васильем да со князем Федором Юрьевичи». Карамзин поясняет, что «сия грамота была писана еще прежде, нежели Шемяка овладел всем Московским княжением» (И.Г.Р., т. V, примеч. 337); оговорка о сроке «дерти» действительно указывает на продолжение борьбы. С.М. Соловьев (Ист. России, кн. 1, ст. 1073) полагал, что договор заключен, «когда Шемяка снова лишился Москвы», но в тексте грамоты нет указания, чтобы Шемяка не владел Москвой в момент ее писания, хотя общий строй ее и заставляет отнести ее скорее ко времени возобновления борьбы Шемяки с в. к. Василием – суздальские Юрьевичи, внуки Кирдяпы, едва ли «княжили в Суздале, неизвестно в каких отношениях к Московским князьям», как предполагал С.М. Соловьев. Родословные считают их отца, князя Юрия Васильевича, первым князем Шуйским (Экземплярский, т. II, с. 438). Реставрация их «отчины» предполагалась радикальная – с уничтожением всего княжеского и боярского землевладения, какое великокняжеское служилые князья и бояре приобрели куплей у суздальских князей, у бояр и монастырей в суздальских, нижегородских и городецких волостях или какое им «подавал в куплю» великий князь, давая им «грамоты купленыя»: «Ино те все купли не в куплю, – пишут в грамоте Суздальские отчичи, – а те все волости и села нам по старине и нашим бояром».
441 Новг. I, с. 425 и 427. Ко времени после 1445 г. надо отнести его договор о мире с Новгородом – С.Г.Г. и Д., т. I и в издании А.А. Шахматова, № 18.
442 В. к.литовский Казимир дал, по словам наших летописей, князю Василию в вотчину Брянск, Гомель, Стародуб и Мстиславль и «иные, многия места» – ПСРЛ, т. VIII, с. 117.
443 Шемяка сам отправился для этого в Углич с епископами, архимандритами и игуменами, «каяся и прощался», – ПСРЛ, т. VIII, с. 119; т. XXIII, с. 153. Эта демонстрация со стороны духовенства должна была немало содействовать подъему настроения в пользу в. к. Василия.
444 ПСРЛ, т. V, с. 269; Воскресенская и Никоновская летописи (т. VIII, с. 119; т. XII, с. 71) выпускают строки об «укреплении» и о поступке Кирилло-белозерского игумена.
445 ПСРЛ, т. VIII, с. 117–121 («Крест на том целовал и грамоты проклятые на себе дал»).
446 Послание к князю Дмитрию Юрьевичу от всего освященного собора – А.И., т. I, № 40. Весьма характерно, что это послание, повторяя доводы в. к. Василия, утверждает, что «татарове во христианстве живут» из-за «неуправления» великого князя с кн. Димитрием; и освященный собор берет на себя даже поруку, что «которого часу» князь Дмитрий «управится во всем чисто, по крестному целованыо», «того же часа князь великий татар из земли вон отошлет». Шемяка отказался вносить свою долю в «татарские просторы», утверждая, что хан Золотой Орды не царь для Руси. Послание датировано 29 декабря 6956–1447 г.
447 А.И., т. I, № 43. Окружное послание это показывает, как много было замешанных в дела Шемяки и сочувствовавших ему; митр. Иона призывает всех их бить челом великому князю «о жаловании, как ему Бог положит на сердце», и угрожает неблагословением своим и всего священства, если не добьют челом в. к. Василию, «а затем кровь христианская прольется».
448 С.Г.Г. и Д., т. I, № 67. Справедливо замечание А.В. Экземплярского, что издатели датировали эту «запись» 1448 г. слишком поздно (Указ. соч., ч. II, с. 324, примеч. 876). Князья Дмитрий и Иван целуют крест к своей «братье молодшей» на том, что им «бита челом» в. к. Василию о том, что ему их, как «свою братью молодшую», пожаловать их же вотчинами, кроме Звенигорода и Вятки, которые отходят от Дмитрия, как отступается он и от Углича, Ржевы, Бежицкой волости и всего, что получил от в. к. Василия «в удел и в вотчину»; князь Иван также отступается от Козельска, Алексина, Лисина. Князья обязуются содержание этой записи «писата и в докончальную грамоту» и не «сложить» этого обязательства, пока не состоится их «докончанье по сей грамоте» с в. к. Василием. Эта запись о «перемирии» на время переговоров, которые поведут их бояре, а сами князья отказываются ехать к великому князю, пока на Москве не будет митрополита. А.В. Экземплярский указал, что эта запись – ранее послание духовенства к Шемяке от 29 декабря 1447 г., так как там князь Иван уже в «докончанье» с в. к. Василием. Эта запись должна быть отнесена к попытке соглашения, которая произошла по возвращении в. к. Василия 17 февраля 1447 г. из похода на Шемяку и свелась лишь к отпуску из плена в. к. Софьи (ПСРЛ, т. VIII, с. 121).
449 С.Г.Г. и Д., т. I, № 63 – мировая запись, восстановившая отношения князей по прежним докончальным грамотам; поручители – в. к. Борис Александрович Тверской, его великая княгиня Анастасия Андреевна, сестра Ивана Можайского и князья Михаил Верейский и Василий Серпуховской: князья «будут с правым на виноватого», если одна из сторон нарушит эту «утверженную грамоту». Эта запись за печатью в. к.тверского. Она повторена в грамоте № 68 с небольшим изменением редакции и вставкой: «И яз князь Иван Андреевич целую крест к тобе к своему господину брату старейшему к в. к Василию Васильевичу и к твоим детем», которая указывает на соотношение грамот: первая дата боярам князя Ивана, на второй он крест целовал, приехав к великому князю; это было в сентябре 1447 г., так как грамота писана «в лето 6956», а непосредственно за ней последовал договор № 66, который писан «на Коломне в лето 6956 месяца сентября»; в этом договоре за князем Иваном укрепляются великокняжеские пожалования «в отчину»: Бежецкий Верх, половина Заозерья кубенских князей, Лисин. Но договор этот, по-видимому, подвергся вскоре пересмотру (вероятно, в связи со сношениями между Иваном Можайским и Шемякой, о которых упоминает декабрьское послание духовенства), причем из «пожалований» за князем Иваном остался только Лисин – там же, № 69. Первое соглашение (запись № 63) должно было состояться раньше 20 июля 1447 г., так как это дата договора между в. к. Василием и рязанским в. к. Ив