аном Федоровичем, в котором уже участвует Иван Можайский (Там же, № 65) как «брат молодший», равный перед в. к. Василием рязанскому великому князю.
450 В первой мировой записи с князьями Михаилом Андреевичем и Василием Ярославичем (С.Г.Г. и Д., т. I, № 67) князья Дмитрий Шемяка и Иван Андреевич уславливались «грамоты докончальные писати с ними великому князю розно, по старым грамотам», но когда дело обернулось на замирение князя Ивана при продолжении «розмирья» с Шемякой, этот последний стал настаивать перед Иваном Можайским, чтобы он не разделял их «докончанья» с великим князем, а настаивал на одновременном и согласованном «пожаловании» обоих, – А.И., т. I, № 40 (с. 79–80); «и княж Иванов Андреевича посол Елизар Васильев, – добавляет послание к Шемяке, – возвестил то твое слово великому князю от князя Ивана Андреевича».
451 Десть князя Ивана князь Ф.Л. Воротынский дал Казимиру поручную запись в том, что Иван Андреевич, став князем великим, выполнит обещание территориальных уступок и вечного союза с признанием себя «братом молодшим» Казимиру, – А.З.Р., т. I, № 49.
452 ПСРЛ, т. V, с. 269.
453 С.Г.Г. и Д., т. I, № 65.
454 Там же, № 64, писана грамота 19 июня 1447–6955 г. Эти наделения и переделы приводили в расчетах к сбору дани к довольно сложным комбинациям. Заозерье, бывшая вотчина заозерских князей, тянуло данью к Ярославлю; и князь Михаил обязуется, коли «придет посол татарский в Ярославль», давать с Заозерья ярославским князьям «в выход и во все пошлины, в ордынские просторы по старине, как давали заозерские князи ярославьским князем». В том же 1447 г., в сентябре, в. к. Василий дал было другую половину Заозерья («из своей половины того же Заозерья», как определяет договор № 64; «половину Заозерья, Кубанских князей» – договор № 66) Ивану Можайскому. В июле 1450 г. – новый договор с князем Михаилом, вызванный изменением его «пожалования»: вместо Заозерья он получил Вышгород, несколько звенигородских волостей и льготу «на пять лет выхода не дата» с этих волостей, а с отчины князя Михаила «половину выхода на три годы» (Там же, № 75). Есть еще договор в. к. Василия с князем Михаилом (Там же, № 70), утверждающий за ним только его вотчинные владения; не вижу, на чем основана его датировка в С.Г.Г. и Д. «около 1448 г.»; договор этот, весьма шаблонный и потому не дающий опоры для датировки, должен быть старше договора 19 июля 1447 г., и, м. б., относится еще к 30-м гг. (ср. сходный договор с князем Василием Ярославичем, № 45, – «около 1433 г.»).
455 Там же, № 71–72: «Удел деда твоего княж Володимеров Андреевича». В. к. Василий, признает, что «не додал» ему «дедины» – Углича, Городца, Козельска и других волостей и дает ему «противу тех городов и волостей его дедины» Дмитров и Суходол, с тянувшими к ним волостями, «в удел и в вотчину». Договор этот отнесен в С.Г.Г. и Д. ко времени «около 1448 г.»; его можно отнести к 1447 г., так как он, вероятно, одновременен с договором между в. к. Василием и Михаилом Верейским от 19 июня 1447 г.: в договоре предусмотрено возможное примирение Дмитрием Шемякой при наделении его Суходолом и селом Красным, тогда кн. Василий Ярославич от них «отступится без отмены». Характерна оговорка в договоре: «А чего Бог дает достанем вотчин своих недругов, и в то та ся, брате, не вступати». Эта двойная грамота (грамота с противнем, вместе сшитыми, за печатями) и № 73–74 – экземпляры обеих договаривающихся сторон.
456 ПСРЛ, т. VI, с. 178–180; VIII, с. 122–123, 125.
457 А.А.Э., т. I, № 372; грамота митр. Ионы к архиеп. Евфимию писана 20 сентября 1452 г. Ранее Новгород переговорами отклонил угрозу великокняжеского нелюбья из-за Шемяки, причем состоялась неудачная попытка завязать переговоры с князем Дмитрием: он присылал с новгородскими послами своего боярина Ивана Новосильцева, но «с великою высостью», отнюдь не с покаянным челобитьем, а с такими речами, «чему ся не можно никоторыми делы свести», – послание митр. Ионы новгородскому архиеп. Евфимию, А. И., т. 1, № 63 (датировано в издании 1452–1453 гг., но должно быть отнесено ко времени ранее сентября 1452 г., скорее, к 1450–1451 г.).
458 ПСРЛ, т. IV, с. 132 («умре со отравы»); т. VI, с. 180 («умре напрасно», а в Москву «пригонял с тою вестью подъячей, и бысть оттоле дьяк, Василей Беда»), т. VIII, с. 144 (То же); т. XII, с. 109 (То же); Архангелогородский летописец (изд. 1819 г.), с. 160: «Даша ему лютого зелья и испусти нужно душу»); т. XXIII, с. 155.
459 ПСРЛ, т. VIII, с. 144. Обвинения против князя Ивана в послании митр. Ионы к смоленскому епископу Михаилу – А.И., т. I, № 56; цель послания – предупредить при посредстве смоленского епископа возможные «от того князя Ивана и от его людей в вотчине в. к Василия пакости» и столкновения из-за этого с Литвой, если придется великому князю «по нужи, по следу князя Ивана достати». Князь Иван получил от литовского великого князя в удел Чернигов, Стародуб, Гомель и Любеч. По-видимому, его тут держали на случай претендентом на великорусское княжение. В 1461–1462 гг., когда подготовлена была попытка освобождения серпуховского князя Василия Ярославича, его сын заключил с князем Иваном Андреевичем в Литве договор о том, что им идти «доставать своей отчины и дедины» врозь, с в. к. Василием не мириться, а если Бог поможет его «согнать» и князь Иван Андреевич «достанет великого княженья», то Иван Васильевич выговаривает отцу и себе определенные владения, в том числе Дмитров и Суздаль. А.А.Э., т. I, № 70.
46 °C.М. Соловьев (Ист. России, кн. 1, ст. 1080) относит договор Василия Ярославича с в. к. Василием за № 84–85 (С.Г.Г. и Д., т. I) ко времени более раннему, а № 78–79 ко времени после бегства Ивана Можайского ввиду именно передачи по этому договору серпуховскому князю Бежецкого Верха, «как было за князем Иваном Андреевичем»; против этого говорит приписка в конце грамот № 84 и 85 такого условия: 1) «а княгине моей в великом княженьи сел не держати» и 2) «а княгине моей во княже Васильеве вотчине брата моего молодшего сел не держати»: оба договора относятся ко времени до второго брака князя Василия Ярославича (упоминается его княгиня, кою ему Бог даст княгиню), но эта приписка, сделанная после брака, должна быть на позднейших грамотах, однако обе приписки сделаны иным почерком, чем основной текст, и притом ошибочно, т. е. «княгиня моя» грамоты в. к. Василия – жена не его, а Василия Ярославича (и наоборот). При общем текстуальном тождестве договорных формул приписки могли попасть не на место и в том отношении, что занесены на № 84–85 вместо № 78–78.
461 ПСРЛ, т. VI, с. 235 («в заточении»); т. VIII, с. 214 («в железех»).
462 См. договор князей Ивана Андреевича и Ивана Васильевича – А.А.Э., т. I, № 70.
463 ПСРЛ, т. XXIII, с. 157: «И повеле князь велики имать их… казнити, бита и мучити и коими волочита по всему граду и по всем торгом, а последи повеле им главы отсещи; множество же народа, видяще сиа, от боляр и от купец великих и от священников и от простых людей во мнозе быша ужасе и удивлении… яко николи же таковая ни слышаша, ниже видеша в русских князех бываемо».
464 С.Г.Г. и Д. т. 1, № 80. Князь Иван обязуется выдать в. к. Василию «ярлыки старые на Суждаль, и на Новгород на Нижней, и на Городец, и на все на Новгородское княженье», а новых ярлыков не принимать. Речь идет о старинных ярлыках прежних великих князей нижегородских, а не «взятых у крымского хана», как полагает Экземплярский (т. I, с. 179).
465 ПСРЛ, т. IV, с. 213–216. По смерти отца князь Иван Дмитриевич Шемякин приезжал из Новгорода во Псков и принят «с великою честью». Из Пскова он поехал в Литву.
466 ПСРЛ, т. VIII, с. 147–148: т. IV, с. 147–148; т. VI, с. 181.
467 ПСРЛ, т. VIII, с. 145–147 («Десять тысячь рублев новгородцким серебром, опричь братии и бояр своих»); т. IV, с. 132 («Полъдесяты тысящи рублев»); с. 217 («Пол девяти тысящи рублев»); с. 32 (То же), с. 271 («Десятью тысячь»).
468 Яжелбицкий договор изложен в двух грамотах. А.А.Э., т. I, № 57 и 58. Первая содержит новгородскую редакцию договора, а вторая то, за что «ялися послове от Великого Новагорода», т. е. требования великого князя, принятия новгородцами. В. к. Василий новгородское челобитье принял «и мир им приконча, пошлины и оброки великому князю по старине»; приводить их ко крестному целованию ездил, по-видимому, в. к. Иван Васильевич (ПСРЛ, т. IV, с. 217); впрочем, Никоновская летопись не называет его, а сообщает только, что в. к. Василий «посла бояр своих в Новгород и приведоша весь Новгород к целованию» (т. XII, с. 111).
469 ПСРЛ, т. IV, с. 219; т. IV, с. 127, 148; т. V, с. 272; т. VI, с. 182; т. XXIII, с. 156.
470 ПСРЛ, т. IV, с. 220.
471 Там же, с. 221.
472 ПСРЛ, т. VI, с. 181; т. VIII, с. 147; т. XII, с. 112.
473 Ср. выше; С.Г.Г. и Д., т. 1, № 76–77.
474 А.З.Р., т. I, № 50. Великие князья заключили в августе 1449 г. «вечное докончанье» о союзе на всякого недруга, особенно о совместной обороне границ от татар; в. к. Василий титулуется «князем великим Московским, и Новгородским, и Ростовским, и Пермским, и иных», получает обещание Казимира не вступаться в Новгород и Псков и во все новгородские и псковские места, не принимать новгородцев и псковичей, если те и сами будут «даваться» королю, но обещает и сам за них не вступаться, если они в чем королю «сгрубят»: король сам с ними ведается, только «обослався» с в. к. Василием, как и Казимир обещает не вступаться за них против Москвы; то же относительно рязанского князя; в. к. Василий вводит в сферу своего влияния и «верховских князей», которые, по позднейшему выражению Ивана III, «служили на обе стороны», вводя в договор условие, что им давать в Литву, что издавна давали, а больше того королю «не примышляти».
475 1442 г. – поход бояр князя Василия Оболенского и Андрея Голтяева с двором великого князя по вестям о приходе царевича Мустафы на Рязань; в 1443 г. великий князь сам выступает в Муром против Улу-Махмета (ПСРЛ, т. VIII, с. 111); после катастрофы с пленом великого князя набег казанских татар на Владимир и Муром (недописанное известие – т. VIII, с. 121; т. XII, с. 73) – в 1448 г.; в 1449 г. «скорые татарове» Седи-Ахмата отбиты Касимом; тот же царевич с воеводой Беззубцевым идет по вестям о набеге Малымбердея и побивает его на Бетюке; в. к. Василий стоял тогда в Коломне; набег Мазовши, Седи-Ахметовича, под Москву; великий князь выступил было к Коломне, «не успев собраться», но остановить набега не удалось (т. VIII, с. 122–124); в 1454 г. воевода Ощера с коломенской ратью не удержали на Оке набега другого Седи-Ахметовича Салтана, и только выступление самого великого князя с большими силами обратило татар в бегство; в следующим году новый набег – рать великого князя гонит татар за Оку; в 1459 г. в. к. посылает «к берегу» сына Ивана, и он не «перепустил» татар за Оку (митр. Иона по этому случаю соорудил новую церковь); в 1461 г. в. к. Василий с сыновьями стоит во Владимире «за векую нужу нал ежащую тогда от Казани», готовится к наступлению, но дело «кончилось миром» – ПСРЛ, т. VIII, с. 144, 147, 149; т. VI, с. 180; т. V с. 273.