Да, судя по всему, так и было. Сейчас наверняка пилоты докладывают об увиденном и выслушивают указания к дальнейшим действиям.
От воздушных потоков висельник начал раскачиваться сильнее. Потревоженные мухи разлетелись в стороны.
Так, кажется, радиопереговоры закончены. Пилоты получили приказ. Вертушка легла на крыло, начала кружить над дорогой и лесом. Круги, выписываемые ею, становились все шире. Вертушка все реже попадала в поле зрения. Иногда нельзя было разобрать даже шума винтов.
— Ищут, гады пятнистые… — пробормотал Гарик.
О том, кого ищут, гадать не приходилось: пилоты высматривали диких, оставивших им подарочек у обочины.
Хэды работали на совесть. Машина шла низко, почти касалась брюхом верхушек деревьев. Пожалуй, Корень правильно сделал, что не увел группу от дороги, а спрятал в заранее подготовленном убежище. Иначе пятнистые запросто могли бы их обнаружить.
— Корень, пошла колонна, — снова подала голос рация.
Звук донесся из соседней норы-укрытия. Сейчас, когда люди замерли в напряженном молчании, хрип рации показался оглушительным.
— Сколько машин? — услышал Борис голос Корня.
— Пока вижу пять, — отозвалась рация. — Вместе с дозорной.
— Дозор в отрыве? — поинтересовался Корень.
— Нет, держится на расстоянии прямой видимости…
Борис подумал, что невидимый наблюдатель тоже находится в надежном укрытии. Раз уж он видит хэдов, а они его — нет.
— Вижу шесть машин. Семь… десять…
— Ясно, — перебил Корень, — Конец связи. Молчание в эфире.
Щелчок отключаемой рации. Вряд ли хэды с проходящей мимо колонны могли услышать их переговоры, но Корень предпочитал не рисковать.
Тишина. Потом — приказ Корня:
— Хэдов слишком много. Пропускаем колонну. Этот кусочек нам не по зубам.
В голосе старшого группы звучало плохо скрываемое сожаление.
…Колонна даже не остановилась. Мимо покачивающегося у обочины тела машины промчались на полной скорости. Около двух десятков бронетранспортеров и легких броневиков. Хэдхантерский десант, укрывшийся за внешними бронезаслонками так, что видны только каски. Автоматные стволы, торчащие из бойниц…
Атаковать такую колонну действительно не имело смысла. Что ж, по крайней мере, свою задачу безголовый висельник выполнил. Хэды, судя по всему, были напуганы.
Когда шум моторов стих и пыль улеглась, Корень выждал с полчаса и снова включил рацию.
— Пост два, вызывает Корень. Прием…
— Пост два слушает, — отозвалась рация. Теперь пришло время докладывать другому наблюдателю.
— Что с колонной?
— Колонна ушла. Повторяю: ушла.
— Вертушка?
— Сопровождает колонну. В настоящий момент вертушки не наблюдаю.
Еще полчаса спустя Корень повел группу вдоль дороги на север. Туда, откуда пришла колона. Посты один и два двигались в передовом и тыловом охранении. Гарика и одного арбалетчика Корень послал во фланговые дозоры. Он очень осторожничал, этот Корень. Но только так, наверное, здесь и надо.
— Куда идем? — поинтересовался Борис у старшого егерской группы.
— Ближе к хэдхантерской переправе. Если здесь нам ничего не обломилось, может, там повезет больше.
— В чем повезет?
— Есть там один хуторок. Хорошее место для засады.
— Опять будешь охотиться на хэдовскую колонну?
— Будем. — Резко повернулся к нему Корень, — Не забывай, Берест, ты и Натаха теперь члены моей группы, а я — ваш старшой. Вы будете делать то, что я скажу. И на кого укажу, на того станете охотиться. Вместе со всеми. А накосячите — пущу в расход. Ясно? Борис кивнул. Да, не стоило об этом забывать. Чревато это. А то он что-то расслабился совсем не по делу.
Корень помолчал пару секунд, потом добавил:
— На хутор, куда мы идем, иногда заезжают патрули с того берега. Так что, может, еще и наберем хэдхантерских голов.
— Так это у вас, типа, рейд за головами? — вмешалась Наташка.
— Ага. Можно сказать и так.
— А поподробнее объяснить можно? — не отставала чернявая, — Обещал ведь.
Корень кивнул:
— Сейчас — можно. Короче так, салаги, провожу ликбез. Всасывайте и запоминайте…
Борис запоминал. Наташка тоже слушала внимательно. А как иначе? Чтобы выживать в новом мире, нужно знать, что в нем изменилось. Ради этих знаний Борис согласен был терпеть снисходительный тон Корня.
Это был очень познавательный марш-бросок.
Глава 12
Как явствовало из рассказа Корня, тенденция к объединению дикарей наметилась задолго до нападения федеральных хэдов на Ставродар. По крайней мере, вожаки некоторых кланов вели такие переговоры уже давно, не особенно, правда, их афишируя. То, что произошло с городом, лишь ускорило неизбежное.
Рассеянные, запуганные, зачастую враждующие между собой кланы диких начали сливаться друг с другом и вырабатывать единую стратегию борьбы против хэдов.
Прежняя политика «каждый сам за себя» худо-бедно оправдывалась, когда за тресами охотились небольшие и разрозненные отряды пятнистых. Тогда, разбегаясь врассыпную, еще был шанс спастись. Когда же за решение проблемы иссякающего трес-трафика взялась единая государственная (а если быть точнее — столичная) хэдхантерская корпорация, ситуация изменилась.
Федералы действовали по-новому. Сначала разместили в Ставродаре крупную базу охотников за людьми. А потом началось… Несогласованные, бестолковые метания по лицензированным маршрутам конкурирующих коммерческих хэдхантерских групп, стремившихся урвать побольше живого товара и поскорее набить тресовозки хотя бы наполовину, остались в прошлом. Их сменили планомерные, хорошо продуманные и организованные, тщательно, с математической точностью выверенные рейды и облавы. Тотальная зачистка диких земель была теперь делом времени.
Стало ясно, что в одиночку уже не выжить никому. Недалекие вожди, ратовавшие только за безопасность своего клана, не удержали власть. На смену им пришли новые вожаки — молодые, дерзкие, уставшие жить в постоянном страхе, жаждавшие не спасения любой ценой, а изменения мира вокруг себя. Готовые не бежать, а драться за перемены. Драться вместе. До смерти. Или, если повезет меньше, до ошейника треса.
— От которого, впрочем, при желании всегда можно избавиться через ту же смерть, — заметил Корень, — Если очень захотеть, конечно.
Борис слушал его и в очередной раз поражался человеческому долготерпению. Удивительная получалась ситуация: чтобы объединить людей и сподвигнуть их на настоящую борьбу, потребовалось легализовать в стране завуалированное рабство, узаконить охоту на человека и отловить почти всех, чтобы до оставшихся наконец дошло…
Но видимо, где-то что-то лопнуло. Капнула последняя капля. Упала на чаши невидимых весов последняя песчинка. Хрупкое равновесие нарушилось.
Зерно ярости попало в благодатную почву отчаяния и сразу же дало всходы. Процесс пошел с удивительной скоростью. Как, впрочем, бывает всегда, когда люди подсознательно уже готовы к переменам. Забыв о междоусобицах, похерив привычную пассивность, положив на осторожность, кланы объединились. Появился Союз — разбросанная по необъятным диким землям, но спаянная при этом железной дисциплиной организация, имевшая единую цель и единую армию. Союз стал реальной силой. Сила притянула к себе сомневающихся и смяла противящихся.
Жалкие остатки дикарей, так и не признавших власти Союза или страшившихся новой структуры больше, чем хэдхантерских тресовозок, отступили в буферку. Но вскоре вслед за ними в сторону Ставродара двинулись егеря — небольшие и неуловимые мобильные группы Союза. Бывшие беглецы и жертвы сами стали охотниками.
Конечно, отряды плохо вооруженных голодных оборванцев не шли ни в какое сравнение с мощью столичной хэдхантерской машины. Но в разгорающейся партизанской войне неравенство сил сглаживалось отчаянием и ненавистью обреченных дикарей и растущим замешательством в рядах хэдов. Такого отпора пятнистые не ожидали.
Засады, диверсии, дерзкие нападения, внезапные обстрелы, исчезающие патрули и часовые… Тот, кто до сих пор прятался, спасался бегством и сопротивлялся, только будучи загнанным в угол, начал сам терроризировать хэдов.
В этой странной войне захватить диких живыми удавалось крайне редко. При угрозе пленения члены Союза либо сами кончали жизнь самоубийством, чтобы не становиться тресами, либо им в этом помогали соратники. Что в принципе лишало смысла охотничье-боевые операции хэдхантеров.
Добычи у хэдов становилось меньше. Зато жертв — больше. К естественному страху смерти прибавлялись вполне обоснованные опасения не набрать нужного количества групповых трес-баллов. Как сообщали диким пленные, хэдхантерские генералы, не выполнявшие норму по отлову живого товара, вынуждены бы-ли продавать в трес-рабство целые подразделения своих неудачников-подчиненных.
Среди пятнистых, контролировавших Ставродар и его окрестности, воцарились уныние и подавленность. Хэдхантерская армия испытывала все признаки деморализации. Участились случаи дезертирства. Бывшие хэды, скрывая свое прошлое, примыкали к диким. Впрочем, когда дезертирство начало принимать массовый характер, этой неприятности нашли эффективное противодействие.
Пятнистых стали метить татуировками. С помощью специально запрограммированных тату-машин на лицо, а также на открытые участки головы и шеи наносился сложный рисунок в виде косых крестов, стилизованных под букву «X». Так что при всем желании хэдхантер не смог бы избавиться от этих меток, как в свое время Наташка избавилась от тату-клейма треса на своей груди. Всю кожу с головы бритвой не срежешь…
Дикие сразу окрестили хэдхантерский крест на свой лад. Нецензурным словом из трех букв. Однако сами хэды относились к этому знаку иначе.
— Со слов пленных мы знаем, что процедура татуирования проходит в торжественной обстановке, — пояснил Корень. — Все обставляется как посвящение, этакая инициация, окончательный и бесповоротный прием в хэдхантерское братство. Кресты на роже преподносятся как знак отличия, которым его обладатели будут гордиться всю оставшуюся жизнь. Но по большому счету хэдов просто клеймят так же, как тресов. Формально оставаясь свободными, они уже никуда не могут деться от исполнения контрактных обязательств. Борис подумал, что обмануть салагу, мечтающего любой ценой получить хорошо оплачиваемую работу хэдхантера, которая к тому же дает уверенность в будущем и гарантированно бережет от трес-рабства, совсем нетрудно. Он сам через это прошел. К счастью, тогда обходились без татуажа. А сейчас…