— А ну-ка замерли! Охотнички-добытчики, мать вашу…
Голос Наташки прозвучал не громче шелеста листвы но весьма убедительно.
Глава 28
Она появилась словно из-под земли. Поднялась из-за кустов за спиной старшого и сразу же взяла его на прицел. Указательный палец чернявой лежал на спусковом крючке подствольника.
Корень, не видевший чернявой, но слышавший ее голос, застыл на месте как примороженный. Даже не повернулся. Старшой был сообразительным малым.
— Ствол на землю, Корень! — велела Наташка, — Предупреждаю: ты у меня на игле, а в моем подствольнике — полный магазин. Дернешься — поймаешь шприц-ампулу. Гарик, ты тоже сиди спокойно, не ерзай.
Корень бросил оружие. Автомат почти без звука упал на толстый слой прелой листвы. А вот Гарик чернявую не послушался. Попытался схватить свой «калаш».
Пуф-ф! Тихий плевок-хлопок. Наташка не блефовала: в шее Гарика качнулась шприц-ампула. Игла целиком вошла под кожу.
Слабый всхрип. Гарик повалился на бок, прижимая руки к груди и сворачиваясь калачиком.
Борис знал, что делать. Собрать оружие, боеприпасы. Гранаты. Готово…
— Спасибо, Наташ. Ты вовремя.
— Угу… — Как догадалась-то?
— А никак. Не догадывалась я ни о чем. Просто смотрю — Корень отошел проверить ваш пост и не возвращается. Подумала, не случилось ли чего. Волновалась…
— Ум-м-мница ты моя, — с признательностью промурчал Борис.
Он чмокнул чернявую в щечку. Она ответила тем же, что, впрочем, не помешало девушке удерживать старшого на прицеле.
— Головы не забудь, — напомнила Наташка.
— Думаешь, стоит?
— Лишними не будут.
Да, пожалуй, что не будут. На территории, контролируемой Союзом, с универсальной «ушастой валютой» не пропадешь.
Борис взял рюкзак Гарика.
— Крысятничаете? — заговорил Корень.
— Берем свое по праву, — буркнул Борис. — Мне ведь тоже кое-что причитается за участие в операции. Или я ни одного хэда у моста не замочил? Или отход группы не прикрывал?
Когда он отцеплял поясные авоськи Гарика, старшой неодобрительно покачал головой.
— Берест, ты хоть знаешь, что у нас, в Союзе, полагается за кражу «ушастой валюты»?
— А что у вас полагается старшому егерской группе нечестное распределение добычи? — парировал Берест, — Помнится, ты говорил, что за подобные вещи тоже по головке не гладят. И потом… Победителей не судят. Твои слова?
Корень усмехнулся.
— Мои, только к чужакам они не относятся. Ты не Член Союза, Берест. И она, — Корень кивнул на Наташку, — тоже. Так что вас будут судить в любом случае. А впрочем… С чужаками у нас обычно разбираются без суда и следствия.
— Этого, — Борис тряхнул перед лицом старшого рюкзаком Гарика и хэдхантерскими головами в плетеных сетках, — нам с Наташкой хватит, чтобы купить членство в вашем долбаном Союзе. Еще и останется. И кстати, старшой… Отстегни-ка свою авоську.
— Да? — Лишаться добычи Корню явно не хотелось. — А если я сейчас своих ребят позову? Они ж тут недалеко. Услышат ведь.
Борис направил автомат на старшого. Потом чуть приподнял ствол.
— А если я очередь боевыми дам? Думаешь, хэдовская облава далеко ушла? Думаешь, пятнистые не услышат?
— Во-во! А я тебе в ляжку шприц засажу, — поддержала его Наташка, — Как считаешь, Корень, ребятки твои потащат тебя на хребтине? Я что-то сомневаюсь в этом. Скорее кончат вас с Гариком, лишь бы вы в тресы не попали. Ну, как это у вас принято… Короче, кидай головы, пока мы добрые.
Поджав губы, Корень расстегнул поясную пряжку. Отцепил авоську с двумя хэдхантерскими головами. Небрежно бросил сетку на землю. Вроде и подальше от себя. Но не так, чтобы очень далеко. Замер, опустив руки и голову.
В правой руке покачивался ремень.
Борис, удерживая Корня на мушке, осторожно подошел к связке.
И нарвался на неожиданный финт. Рука старшого вдруг резко дернулась и нанесла стремительный едва уловимый глазом удар.
Щелк! Зажатый в кулаке ремень захлестнул цевье и ствол. Рывок…
Автомат ушел в сторону. Борис машинально успел нажать на курок. Выстрелил. Дважды. Не боевыми, конечно, — он не самоубийца Привлекать внимание егерей Корня и идущих по их следу хэдов Борис не собирался.
Хлоп! Хлоп! Увы, обе шприц-ампулы воткнулись в землю. А старшой — уже рядом.
Звяк! Ударом ноги вышиб автомат из рук Бориса.
Корень действовал жестко и с нечеловеческой скоростью. Это был не Гарик. Это был боец покруче.
В следующее мгновение старшой перехватил и развернул Бориса, прикрывшись им, как живым щитом. Как когда-то Борис закрывался от самого Корня Гариком.
Еще миг — и на шею наброшен проклятый ремень. Широкая кожаная удавка впечаталась в горло. Сразу стало нечем дышать.
Наташка с автоматом протупила, хотя и находилась буквально в нескольких шагах от них. Да, растерялась чернявая совсем не по делу, промедлила, упустила момент, когда можно было стрелять. Когда нужно было. А теперь — все. Теперь драгоценные мгновения были потеряны.
— Стой, где стоишь, Натаха, и не рыпайся! — словно сквозь вату услышал Борис голос Корня.
Кислорода катастрофически не хватало. Сознание уплывало. Вот-вот наступит полная отключка, а тогда…
Дожидаться этого самого «тогда» Борис не стал. У него в запасе оставалось лишь несколько мгновений. И он решил их использовать.
Борис обмяк всем телом, имитируя потерю сознания, обвисая на ремне-удавке и увлекая старшого за собой — вниз, к земле.
Старшой поддался, открылся. Самое то, чтобы выпустить шприц-ампулу. Но Наташка почему-то опять не выстрелила. Все еще боится попасть в него, в Бориса? Что ж, он признателен, конечно, но все же следовало бы чернявой рискнуть.
Ладно, раз бездействует она, придется выпутываться самому.
Борис резко вскинул руки. Но вцепился не в удавку. Рвать прочный кожаный ремень — бесполезно. Борис нащупал за своей головой голову Корня. Схватился за его виски и уши. Вдавил большие пальцы в глаза противника.
Сдавленно прорычав сквозь зубы что-то нечленораздельное, старшой отпрянул назад. Отпустил и ремень, и Бориса. Схватился за глаза.
— Наташка! — прохрипел Борис.
Однако она снова не выстрелила. Вместо того чтобы всадить в егеря шприц-ампулу, бросилась к Корню, перехватив автомат как дубинку и целя прикладом в голову.
Ударила.
Промахнулась.
Старшой увернулся. Упал. В перекате сам подхватил лежавший в листьях автомат. Приподнялся на колено, вскидывая ствол.
Но и он выстрелить не успел.
Борис схватил первое, что попалось под руку. Под руку ему попалась авоська Корня. Та самая, с хэдхантерскими головами.
И-эх! Взмах. Удар с плеча…
Две человеческие головы в плетеной сетке обрушились на лицо старшого, словно кистень. Повалили дикого на спину.
Короткая, но показавшаяся в тишине леса оглушительно громкой автоматная очередь вспорола воздух Корень все же нажал на курок. Пальнул боевыми. Случайно ли, специально — какая разница теперь-то?
Теперь надо было делать ноги.
Со второй попытки Наташка достала-таки прикладом голову Корня. Что ж, хороший удар в черепушку действует не хуже хэдхантерского парализатора. Старшой затих. Зато в лесу уже слышались всполошенные крики егерей. И возможно, очень скоро сюда пожалуют и хэды.
— Почему шприцом не выстрелила? — в сердцах бросил Борис. — Сразу? Пока Корень меня душил?
— Не могла, — отозвалась чернявая. — Кончились шприцы.
— Как кончились?! У тебя же полный магазин в подствольнике.
— Это я так Корню сказала.
— А на самом деле?
— Пошутила, — буркнула Наташка, — Одна ампула только оставалась. На Гарика ее израсходовала.
— Ш-ш-шутница, — прошипел Борис. И добавил: Ладно, по стволу — в зубы, магазины-гранаты — по карманам — и бежим.
Сильно нагружаться им сейчас было нельзя. Но Наташка все же настояла на том, чтобы взять рюкзак и авоськи с хэдхантерскими головами. Бросать «ушастую валюту» она не хотела ни в какую.
— Хорошо, — сдался Борис. — Я понесу рюкзак. Ты — хватай сетки.
Может быть, именно из-за этого лишнего груза их и отловили уже на следующий день.
Глава 29
Хруст ветки под ногой заглушил негромкий посторонний звук. Хлопка подствольного ампуломета Борис не услышал.
Только — ш-ш-ших! Что-то прошелестело по высокому кустарнику, через который он пробирался. Наверное, кусты его и спасли, отклонив снаряд в сторону.
Звяк! Шприц-ампула разбился о дерево, возле головы Бориса. Игла застряла в коре. Брызги парализатора и осколки разбитого пластика чуть не попали в лицо.
— Ложись! — Борис упал в густую траву сам и свалил Наташку. Стараясь не тревожить кусты, они отползли чуть в сторону и назад. Залегли в глубоком овражке. Замерли.
Второй шприц сбил листья над их головами. Третий вошел в землю сильно правее.
Кто-то палил в них нелеталкой. То ли их хотели взять живыми, то ли просто не хотели лишнего шума. Судя по всему, стреляли через широкую старую просеку, которую только что миновали Борис и Наташка. Когда-то здесь проходила ЛЭП. Теперь остались только покосившиеся столбы с обрывками проводов.
Наверное, их засекли, когда они переходили открытое пространство. Когда почти перешли уже.
Но вот кто стрелял?
Это вполне могли быть хэдхантеры, идущие по следу диких егерей. А могли быть и охотники Корня, решившие отомстить за старшого.
В зарослях на противоположной стороне просеки вроде бы наметилось слабое шевеление. А может быть, и нет. Может, просто показалось.
Борис прижался щекой к автоматному прикладу. Нет, в густом кустарнике и разросшемся подлеске ничего не разобрать! Указательный палец правой руки лежал на курке «калаша», пальцами левой руки Борис оглаживал спусковой крючок подствольника. Он готов был ответить и пулей, и шприцом. Лишь бы цель оказалась в зоне видимости.
Пока цель таилась в «зеленке». Но как только преследователи высунутся на просеку…
Кажется, их с Наташкой тоже потеряли из виду. И выходить на открытое пространство таи