ом высочайшем уровне. Оказались мы и на острове Капри и конечно же посетили виллу, на которой проживал и трудился в оные времена Алексей Максимович Горький. Интервью давала престарелая итальянка со следами былой красоты на лице. Первое, о чем поведала нам синьорина (то бишь незамужняя «девушка»), повергло нас всех в большое веселье. Она сказала буквально следующее: «Вы знаете, я ведь обслуживала Массимо, когда он приезжал сюда лечиться от чахотки. О, это был настоящий мужчина! Не в пример нашим синьорам, которые умеют работать только своими болтливыми языками. А Массимо был немногословен, но крайне неутомим в постели. Кстати, слыхала от разных гостей, приезжавших сюда, что вашего великого писателя загубила какая-то блудница со странным именем, которая пасла его в Сорренто». Аджубей смеялся больше всех. Я решился спросить у него:
— А кто же она, эта блудница?
— Ты что, не знаешь? Разве тебе неизвестно о трагическом романе Горького со своей секретаршей, которая была к тому же баронессой? Сам «буревестник» и его друзья называли эту даму Мурой. А фамилий было у нее очень много. Как там ее?
— Закревская, Бенкендорф, Будберг, Уэллс… — Это подсказал кто-то из аджубеевской команды.
— Вот видишь, собственный корреспондент «Известий» в Италии синьор Леня! Надо знать биографии великих пролетарских писателей, тем более что товарищ Горький оставил свой след на Апеннинах. Ты хоть его итальянские сказки-то читал?
— В школе проходили…
А через некоторое время у меня была встреча с одним из моих агентов. Виделись мы с ним не часто. Агент уже достиг преклонного возраста и поставлял, прямо скажем, не очень секретную информацию. Зато был вхож в литературные круги не только Италии, но и многих других стран, состоял членом известного пен-клуба и всегда находился в курсе наиболее важных событий европейской культурной жизни и самых свежих сплетен. Я спросил у своего подопечного, что он знает об итальянских периодах жизни Горького и о его секретарше Марии Игнатьевне Будберг. «О, это была блестящая путана! Сверхпрофессионалка, — сказал агент. — Она вертела вашим «буревестником» как хотела и заставила вернуться в Россию, где он стал «другом» Сталина. Кстати, именно благодаря Будберг у Сталина оказался в руках итальянский архив писателя, где не все бумаги и документы нравились вашему вождю…» Собеседник внимательно поглядел на меня и тихо добавил: «Я не совсем уверен, Леонид, что это так, но у меня есть некоторые свидетельства о том, что бывшая секретарша Горького, приехавшая в Россию и побывавшая у постели своего тяжело больного любовника, ускорила его кончину, действуя по заданию чекистов. Ведь именно после этого подручный Сталина со странной фамилией Ягода расстрелял многих «врагов народа» и даже личного секретаря Горького, которые якобы убили великого пролетарского писателя. Впрочем, эта версия нуждается в тщательной проверке».
Мой агент всегда оставлял некий резерв сомнений в любых информациях. Я на всякий случай рассказал об этом сообщении резиденту. Он тускло посмотрел на меня. «Тебе делать, что ли, нечего. Какого рожна ты тратишь время на сбор всякой белиберды. На носу очередной правительственный кризис, а у нас информации куку с маку. Работать надо, работать!» Я тут же забыл и о Горьком, и о его секретарше. Действительно, текущей работы было невпроворот. Напомнила мне о Муре где-то в начале ноября 1974 года короткая заметка в одной из итальянских газет. В ней говорилось, что в предместье Флоренции в доме своего сына скончалась баронесса Мария Будберг. Как рассказали автору соседи покойной, баронесса представляла собой весьма странное зрелище. Это была старая грузная женщина, страдавшая артритом и передвигавшаяся с помощью толстой трости. Говорила по-итальянски с сильным английским акцентом и во время разговоров часто прикладывалась к «флакону» со спиртным, который всегда носила с собой. За два месяца до смерти у нее сгорели рукописи и личный архив, которые она хранила почему-то в автомобильном трейлере, стоявшем около дома. Там же она и работала над своими, как рассказывала соседям, последними мемуарами. Баронесса спокойно наблюдала за тушением пожара, а когда все благополучно закончилось, она вынула из сумки «флакон», отхлебнула из него и спокойно заковыляла домой. Жить ей оставалось около двух месяцев…
Когда я решил очистить нашу весьма запутанную историю разведки от «красной Мата Хари», то обратился к своим бывшим коллегам за помощью. Мне не отказали. Однако оказалось, что личного дела Муры в архиве Службы внешней разведки нет. Но имеется оперативная справка и ряд документов, где Закревс-кая проходит в качестве одного из персонажей. Я привожу эти документы впервые, не исправляя ни стиля, ни манеры написания. Итак, документ первый.
По делу проходит Будберг, она же Закревская, она же Бенкендорф, она же Унгер-Штернберг, Мария Игнатьевна, 1892 года рождения, уроженка гор. Полтавы, дочь крупного помещика, английская подданная, проживающая (по данным за 1951 год) в Германии по адресу: Фюрстен, Фельдбрюкк (Верхняя Бавария), Айшертрассе, 7 (американская зона).
В 1910 году Будберг вышла замуж за Бенкендорфа-племянника, придворного Николая И. С мужем часто бывала за границей, одно время работала в русском посольстве в Берлине. В Петербурге дружила с дочерью Бьюкенена (быв. английский посол в России) и известным английским разведчиком Локкартом, являвшимся ее любовником. После революции Будберг из Петербурга переехала к Локкарту, вместе с которым была арестована, но вскоре освобождена.
В 1919 году по рекомендации Чуковского поступила работать в качестве секретаря издательства «Всемирной литературы» к А.М. Горькому. Через некоторое время была вновь арестована, но вскоре также освобождена. Весной 1920 г. при попытке выехать за границу через Кронштадт была задержана и в течение двух месяцев находилась под стражей.
Осенью 1920 года получила разрешение на выезд в Эстонию, где вышла замуж за барона Будберг. Находясь за границей, снова связалась с Локкартом, который якобы предлагал ей выйти за него замуж. Была близка в 1927 году с итальянцем Руффино, в 1935 году — с писателем Гербертом Уэллсом.
До ареста врага народа Ягоды и Крючкова (секретаря А.М. Горького) Будберг, находясь за границей, вела с ними переписку и через Ягоду часто получала визы на въезд в СССР и выезд за границу.
В январе 1952 года Уполномоченный МГБ в Германии сообщил, что баронесса Будберг-Бенкендорф Мария до начала 1945 г. проживала в Берлине у графини фон Шуленбург, а впоследствии вышла замуж за барона Унгер-Штернберг, имеет его фамилию и проживает по указанному выше адресу в Верхней Баварии.
Данных о проведении Будберг антисоветской работы не имеется.
6 декабря 1954 года»
Такого же мнения придерживалась и германская секретная служба, которая весьма живо интересовалась Мурой, о чем свидетельствует нижеприводимый архивный документ, попавший в распоряжение разведки в числе многих прочих после разгрома фашистской Германии:
Из эстонских кругов сообщают:
во время германской оккупации в Ревеле обратила
на себя внимание своим подозрительным поведением некая женщина. Оказалось, что это была жена убитого впоследствии г-на Ганса фон Бенкендорфа, урожденная Закревская. Она долгие годы жила в разлуке со своим мужем и пользовалась репутацией очень умной, но не разбирающейся в средствах особы. Упомянутая долго жила в России и утверждает, что тяжело пострадала от большевиков. Правые русские круги единогласно заявляют, что она работала в ЦК и теперь еще находится на службе у Совпра. Она не принята ни в одну из русских организаций, к которой принадлежит цвет русского общества. Правые русские круги предупредили даже эстонский дворянский клуб о том, что М.И. Бенк. — большевистский агент. После своего возвращения из Эстонии она хлопотала о получении въездной визы в Германию, однако безрезультатно, так как имелись достаточные сведения о ее деятельности во время германской оккупации. Теперь она замужем за бар. Николаем Будбергом, не пользующимся хорошей репутацией, ибо считается шибером. В Эстонии считают, что она согласилась на этот брак только потому, что намерена продолжать свою шпионскую работу под другой фамилией; в настоящее время проживает со своим мужем в Варшаве. Можно предполагать, что она поддерживает также отношения с англичанами. После развода со своим первым мужем она будто бы жила вместе с каким-то англичанином и проявляла чрезвычайные симпатии ко всему английскому».
Поскольку Муре все же удалось оказаться в Берлине, германская служба опять забеспокоилась. Вот что писалось в двух документах на этот счет:
«Государственный комиссар по охране общественного порядка Берлин, НВ 40, 20. У.24 В Полицейпрезидиум, Отдел 1А, Берлин
ОБ ЭСТОНСКОЙ ПОДДАННОЙ СУПРУГЕ НИКОЛАЯ БУДБЕРГА, БЫВШЕЙ ФОН БЕНКЕНДОРФ
В ответ на письмо от 14.XI.23 г. — е.6620/23 1Н в
Прусский Государственный Комиссариат
Упомянутым отношением я в свое время обратил внимание г-на государственного комиссара на барона Николая Будберга, мужа Муры (Марии), вдовы фон Бенкендорф. Как я узнал из отношения от 11.111.24 г. № 42 1А Отдела по регистрации иностранцев, распоряжение о высылке Николая фон Будберга, проживавшего в последнее время по Кайзе-дамм, 10, не могло быть проведено в жизнь, так как он выбыл неизвестно куда. Как я узнал из Минвну-дела в Мюнхене, по частным сведениям, полученным из Ревеля, супруга Николая Будберг, баронесса Мура (Мария) фон Будберг, вдова Бенкендорф, до последнего времени проживала в Берлине, поддерживая самый тесный контакт с советским послом. Она в политическом отношении является якобы правой рукой посла и оказывает услуги русским дипломатическим кругам, как агент и шпион.
Я буду весьма благодарен за сообщение о том, имеются ли какие-либо более полные сведения о характере политической деятельности баронессы Будберг — в смысле полученных сообщений из Мюнхена».