Йигер прошел на балкон сквозь французские окна, но не сразу заметил Ханну, потому что его глаза еще не привыкли к темноте. Он улыбнулся, заметив ее, и подошел ближе.
– Выглядишь просто невероятно, – сказал он. Щеки Ханны слегка порозовели. Йигер заранее сказал ей, что заказал столик в каком-то классном рыбном ресторане, одном из любимых его мест. А поскольку в гардеробе Ханны не было подходящих для такого случая нарядов, ей пришлось срочно что-то придумывать. К счастью, у нее осталось несколько отрезов ткани, поэтому из них она сшила струящееся бледно-желтое платье с открытыми плечами и купила к нему недорогие, но очень изящные босоножки. На ней также были бюстгальтер без бретелек и кружевные трусики, которые ей сегодня презентовал Йигер взамен тех, что месяц назад уплыли по реке. Этот кружевной комплект цвета слоновой кости не шел ни в какое сравнение с ее простым хлопковым бельем.
– Спасибо, – сказала она менее уверенно, чем собиралась. – Ты тоже прекрасно выглядишь.
– Благодаря тебе.
Ханна улыбнулась его похвале, разумеется, ей это было приятно, но с каких пор ее так сильно волновало мнение Йигера Новака? Ханна знала, что прекрасно шьет, и никогда не нуждалась в чьем-либо одобрении.
Йигер протянул Ханне бокал шампанского и облокотился на перила, глядя на ночной город.
– Пожалуй, это один из самых красивых городов, в которых я бывал, – задумчиво проговорил он.
– Ты говоришь так, словно остались еще города, в которых ты не был.
– Один или два, – хмыкнул он.
– Не могу представить, каково это – жить твоей жизнью. Ты хоть где-нибудь задерживаешься?
– Ну, я стараюсь проводить хотя бы неделю в месяц в Нью-Йорке.
– Неделя – это не срок.
– Для тебя – возможно. Но мне уже через неделю на одном месте хочется выть от тоски. Кроме того, я могу управлять «Краем земли» из любой точки мира. Бывают времена, когда я должен по несколько месяцев находиться вне страны.
– Должен или хочешь? – уточнила Ханна.
– А разве это не одно и то же? – Он пожал плечами.
– И где же ты живешь? В отелях?
– Иногда в отелях, иногда в палатках – зависит от того, где я нахожусь. В тех местах, где я бываю чаще всего, у меня есть дома.
– И где это?
– Я не хочу говорить о себе. – Йигер повернулся и посмотрел на Ханну. – Давай лучше поговорим о тебе.
– Ну уж нет. – Ханна упрямо покачала головой. – В Северной Каролине мы только и говорили обо мне, ты знаешь все, что только можно обо мне знать. На этот раз мы будем говорить о тебе.
Йигер мгновенно ощетинился, но Ханне было все равно. В последнюю их встречу он прилагал максимум усилий, чтобы ничего о себе не рассказывать, но сегодня Ханна не собиралась сдаваться.
Йигер действительно уже знал о ней все, что только можно: любимый фильм, любимую музыкальную группу, знак зодиака, то, что она верила в привидения и так и не научилась водить машину. А все, что она знала о Йигере, – это что он был единственным ребенком в скромной семье из Пеории и когда-то играл в хоккей.
– Ой, да ладно! Неужели твои секреты настолько ужасны? – сказала она. – В Гугле о тебе не больше двух тысяч ссылок.
– Ты меня гуглила? – изумился Йигер.
– Конечно, ты же отец моего будущего ребенка! – Ханна не стала признаваться, что навела о нем справки в Интернете в тот же день, как он впервые пересек порог «Кэткарта и Куинна». – Все, что я о тебе нашла, – это ссылки на твои аккаунты в соцсетях, статьи о «Крае земли» и твое интервью журналу о путешествиях. Но даже в этой статье нет ничего о настоящем Йигере Новаке.
Йигер сделал глоток шампанского, задумчиво глядя в темноту. Он продолжал молчать, и Ханна уже почти смирилась с тем, что эта битва проиграна, когда он вдруг заговорил:
– В этой статье есть все, что тебе нужно обо мне знать.
– Но там нет ни слова о том, что ты родом из Пеории.
– Потому что Пеория не является частью моей жизни.
– Но ты вырос там! То, где и как взрослел человек, – огромная часть того, кем он является сейчас.
– Это огромная часть того, кем человек когда-то был, – поправил он. – Нельзя вернуться к началу.
– Все равно рано или поздно все возвращаются к истокам, Йигер. Это неизбежно, – тихо сказала Ханна, но Йигер молчал. – Твои родители все еще живут там?
– Нет. – Он вздохнул. – Они умерли, когда я учился в колледже.
– Мне очень жаль, Йигер, – сочувственно проговорила она.
Ханна сожалела о его потере, но не жалела, что спросила. Это именно те вещи, которые должны друг о друге знать люди, у которых скоро – как она надеялась – будет общий ребенок.
– Я был поздним ребенком, – сказал Йигер. – Когда я родился, маме было пятьдесят два года, отцу – почти шестьдесят. Он умер от инфаркта, когда я учился на втором курсе, у мамы спустя десять месяцев случился инсульт.
– Мне очень жаль, – снова сказала Ханна.
– Это было давно. – Он посмотрел в свой опустевший бокал.
Может быть, и так, но две столь огромные потери за такой короткий срок накладывают свой отпечаток. Ханна решила сменить тему:
– Значит, у тебя была хоккейная стипендия? Должно быть, ты отлично играл.
– Да, – кивнул он. – Мной интересовались несколько профессиональных команд еще до того, как я закончил учебу.
– Почему ты не пошел в профессиональный спорт?
Йигер пожал плечами:
– Хоккей объединял меня с отцом. Он был моим тренером, когда я начал играть в пять лет. Каждый месяц мы с ним ездили в Чикаго смотреть игру, хотя ехать надо было четыре часа в один конец. Он не пропускал ни одной моей игры, пока я учился в школе. После его смерти все было уже по-другому. Хоккей перестал значить для меня так же много, как раньше. У меня просто больше к нему сердце не лежало, понимаешь? – сказал Йигер, не глядя на нее. Ханна молчала. Она не могла понять Йигера, ведь у нее никогда и ни с кем не было таких отношений. Но он, кажется, и не ждал от нее ответа. – Именно тогда мы с Томми начали задумываться о совместном бизнесе. Он все детство колесил по миру из-за разъездной работы его мамы, а я после смерти родителей хотел оказаться где угодно, лишь бы подальше от дома.
Ханна думала, что ей понадобится немало времени, чтобы узнать, почему Йигер решил стать путешественником, но они не успели и по бокалу шампанского выпить. Ей было совершенно ясно, что Йигер был очень близок со своими родителями, они были дружной, любящей семьей, которую он потерял, когда был еще почти мальчишкой.
Может быть, в глубине души они с Йигером были не такими уже разными, как ей поначалу казалось. Но ее способ справляться с потерей заключался в том, чтобы все время оставаться на одном месте, а его – избегать любого напоминания о том, что потерял.
Йигер еще какое-то время молчал, а потом Ханна почувствовала, как он почти физически сбросил с себя меланхоличное настроение.
– Ну что, – улыбнулся он, – все еще хочешь получше меня узнать?
– Твой любимый цвет? – улыбнулась она в ответ.
– Синий, – ответил Йигер, хотя это Ханне и так было давно известно.
– Любимое блюдо?
– Морепродукты на гриле.
Вскоре Ханна уже знала, какие фильмы он любит, какую музыку слушает, что по гороскопу он Дева, а автомобили предпочитает с механической коробкой передач. К тому времени, как Ханна закончила свой допрос, а Йигер разлил остатки шампанского по бокалам, она чувствовала себя расслабленной как никогда в жизни.
В Северной Каролине у них с Йигером каждую свободную минуту было какое-то приключение, в том числе и секс. Несмотря на то что у них в палатке была самая настоящая большая кровать, в какой-то момент Ханна оказалась абсолютно голой практически посреди леса. Они с Йигером исступленно занимались любовью под звездным небом, и это было просто потрясающе.
И все же на этот раз все было по-другому. Ханна посмотрела на Йигера и поняла, что он думает о том же, о чем и она: вспоминает, как она стояла на коленях в ночном лесу, а он снова и снова проникал в нее сзади.
– Знаешь, – тихо сказал он, – мы вполне можем отменить нашу бронь в ресторане.
– Но мне казалось, это одно из твоих любимых мест на всей земле.
– Я знаю и другие места, которые мне нравятся гораздо больше, – проникновенно сказал Йигер.
– Почему ты всегда знаешь, о чем я думаю? – едва слышно прошептала Ханна.
– Не всегда. Только когда ты думаешь о сексе. Твои глаза темнеют, и в них появляется что-то… дикое, необузданное. – Он взял бокал из ее руки и поставил его на перила балкона. – Пожалуй, бронь все-таки стоит отменить.
– Как скажешь.
Йигер взял ее за руку и притянул к себе. Он опустил голову и коснулся губами ее губ, однако в этом поцелуе не было страсти и нетерпения, которые переполняли их обоих. Поцелуй был нежным и неторопливым, и все же в Ханне моментально вспыхнуло желание.
Йигер скользнул ладонью по ее обнаженному плечу, а свободной рукой притянул к себе Ханну за талию. Ханна тут же ответила ему, обхватив руками за шею. Йигер начал медленно отступать обратно в комнату, освещенную лишь луной и отблеском городских фонарей.
Йигер ловко расстегнул молнию на платье, пока Ханна возилась с его ширинкой. Платье с тихим шелестом упало к ногам Ханны, и Йигер наклонился, чтобы накрыть губами ее грудь поверх шелкового бюстгальтера. Она обхватила пальцам его напряженный член и легонько сжала. Она едва могла дождаться того момента, когда Йигер снова окажется в ней.
Рука Йигера скользнула под ажурные трусики, и Ханна тихонько ахнула, когда его пальцы коснулись клитора. Дрожащими руками Ханна сняла с него рубашку, нетерпеливо спустила с его бедер брюки и боксеры и опустилась перед Йигером на колени.
Ханна обхватила пальцами его пенис и провела по нему языком. Йигер шумно выдохнул и запустил пальцы в волосы Ханны, и тогда она подалась ему навстречу и обхватила губами его напряженный член. Ханна не торопясь ласкала его губами и языком, стараясь доставить Йигеру максимум удовольствия. Лишь почувствовав, что он находится на грани оргазма, она поднялась на ноги и жадно поцеловала его в губы, привстав на цыпочки.