— Это галстук? Па, что с тобой? — изумилась я. Особенно странными были спортивные штаны в дополнение к этому наряду.
— Я задал вопрос! — он повысил голос, а я округлила глаза. Да что на него нашло?
— Гуляла с другом. Прости, что не предупредила. Я думала, ты уже спишь.
Он подозрительно сузил глаза и с упреком произнес:
— Ты не отвечала на звонки.
А затем ушел в гостиную и оттуда выкрикнул:
— А мне нужно было срочно с тобой связаться.
Да, кажется, после занятий я забыла включить звук на телефоне, а потом было не до этого. Но забота отца меня настораживала. Он вообще редко интересовался моим досугом.
Я последовала за ним в гостиную и застыла от удивления. Всюду стояли коробки и чемоданы. Он как раз паковал свою любимую вазу в деревянный ящик с соломой.
— Что это?
Папа закрыл крышку, сел на диван и похлопал ладонью около себя.
— Эмбер, сядь. Есть разговор.
Мне это не нравилось. Совершенно.
— Детка, мне нужно уехать, — огорошил он.
— Окей, — медленно протянула я. — Куда?
— Мне предложили работу в Нью-йоркском музее искусств, — воодушевленно заявил он. — Днем я провел онлайн-собеседование. И меня взяли.
— Вау! — только и смогла выдать я.
— Ну, это еще не сто процентов, — засуетился отец, не в силах сдержать улыбку. — Только испытательный срок. Но я уж постараюсь зацепиться. Очень престижная работа. Обещаю, ты будешь мною гордиться!
— Вау!
— Эмбер!
Он вздохнул и накрыл мои ладони своей огромной.
— Я понимаю, у тебя сейчас трудное время. Подростковый период.
Я поморщилась, но не стала его заверять, что этот возраст я уже как бы пережила — в свои двадцать-то лет.
В этот момент до меня дошло кое-что важное. То, что он пытался сказать.
— Мне придется вернуться к маме.
— Малыш…
— Нет, па! Ты не можешь так со мной поступить!
Я встала с дивана и начала нервно расхаживать по комнате.
— Брось, она же твоя мать.
— Она злобная стерва! — заорала я. — А этот раздолбай вообще больной на голову.
— Эм!
Папа усмехнулся. Он не спорил, когда я обзывала нового мужа мамы. Но он не понимал главного. Вернуться в тот дом было сродни самоубийству.
— Пап, — я решила на ходу предлагать варианты, — давай что-нибудь придумаем. Ничего не говори маме. Я же взрослая, справлюсь. Аренду ведь ты проплатил до конца года. Поживу самостоятельно. Обещаю! Буду хорошо себя вести.
— Малыш, — он обреченно вздохнул, и я поняла, что проиграла. — Послушай, я уже сказал твоей маме…
— Нет! Пап, ну зачем?
— …и с хозяином дома договорился. В субботу сюда въедут новые жильцы, и залог мне вернут. Пойми, в первое время мне понадобятся деньги. Нью-Йорк дорогой город.
Я издала разочарованный стон, потерла руками лицо и покачала головой. Это напоминало кошмар. Я могла бы и дальше давить на жалость, просить его остаться, даже рассказать о том дне, когда решила уехать из дома отчима. Тогда бы папа точно не поехал. Но глядя в его полные надежды глаза, не смогла. Он ведь чахнет в этом гребучем Бозмене. Возможно, в большом городе сможет начать все заново. Черт, всем нужен глоток свежего воздуха в трудный период жизни. А у отца он оказался еще и затяжным.
— Эмбер, я очень хочу поехать, — вдобавок к моим мыслям произнес отец.
Чувствуя, как собираются слезы, я побежала к себе.
— Детка! — услышала вдогонку виноватый голос.
Войдя в комнату, достала свою заначку, спрятанную в книге. Внутри лежала честно сворованная у Оливера тысяча баксов. Свернув деньги калачиком, спустилась вниз и подошла к отцу.
— Пойми, я…
Он оборвал себя на полуслове, когда я вложила свои сбережения в его руку.
— Тебе они нужнее, — произнесла я и таки расплакалась.
Папа вздохнул, обнял меня и погладил по голове, будто маленькую.
— Спасибо, малыш.
Мы сидели молча какое-то время. Каждый думал о своем, но нам было комфортно.
— Эй, в этом есть и плюс! — подбодрил папа. — Я забираю кота. Никакой больше белой шерсти на твоей одежде!
Я хмыкнула, вспомнив, как бранила Снежка последними словами. Сейчас все казалось такой мелочью. Черт, как же мне не хотелось отпускать папу. Возвращаться в тот дом. Что-либо менять в своей жизни.
Но иногда мы никак не можем повлиять на события. Нас уносит невидимый водоворот судьбы, остается только ждать и надеяться на лучшее.
Почему-то вспомнились слова Эрика. Он говорил, что я могу быть свободной. Что ж… Чепуха все. Быть свободной и жить на улице — не лучший выход.
Это была моя последняя ночь в том несуразном ветхом доме. Мне он не понравился, как только увидела. Но этой ночью я долго не могла уснуть. Упаковав половину вещей, ходила по пустым комнатам и грустила. Он стал моим убежищем, запасным бункером, где всегда можно было укрыться от бури.
А теперь у меня такого места не будет. Птичка снова вернется в свою золотую клетку.
Пятница пролетела, как одно мгновение. Я поймала себя на мысли, что без Эрика скучно. Он действительно не явился. Все вроде было прежним, но в то же время чего-то не хватало.
Вернувшись домой, я с порога ждала неприятностей. У входа был припаркован “Мерседес” мамы.
Из кухни звучали приглушенные голоса. Родители, как всегда, обменивались “любезностями”. Услышала обрывки фраз: “алкоголик”, “неудачник”, “ниже некуда” от мамы и “истеричка”, “только попробуй” от папы.
Я громко стукнула входящей дверью, и мама тут же показалась в коридоре. Она была одета с иголочки, корча из себя аристократку. Она не знала, что я хранила фотку из далеких девяностых, где она стояла у дерева с кудрявыми волосами и в ужасных бесформенных джинсах с высокой посадкой. Тогда она была просто Лизи, а сейчас только Элизабет. И это звучало, как диагноз.
— Эмбер! — радостно воскликнула Элизабет, будто и не было той ссоры месяц назад.
— Привет, мам, — вяло улыбнулась я.
— Ну, не дуйся, детка. Все будет хорошо.
Она заключила меня в свои объятия, чмокнула в обе щеки и повела на кухню.
— Вот увидишь, все изменится к лучшему. Как только твой отец уедет, мы с Оливером обсудим твое будущее. Уверена, тебе понравится его предложение.
Мне уже хотелось вырваться из ее хватки и убежать. Но я увидела подбадривающую улыбку папы и тяжело вздохнула. Ему, правда, лучше уехать. А мне нужно доучиться всего один чертов год. И тогда я буду свободна, независима. Найду работу. Возможно, даже в Нью-Йорке. Или удачно выйду замуж. Мне не хотелось загадывать прямо сейчас.
Я подошла к отцу и обняла его.
— Когда твой рейс? — спросила папу.
— Через час, малыш.
— Я отвезу тебя в аэропорт.
— Тебя лишили прав, юная леди, — вмешалась мама. Ну да! “Лишили прав”.
В последний раз бросила на папу умоляющий взгляд. Не скажу, что мы были слишком близки. Мы редко говорили. Но он всегда мог прочесть мои мысли по глазам. Не в пример матери, которая и слов не слышала.
Папа чмокнул меня в макушку и потрепал по волосам, хоть и знал, что это меня ужасно злило.
— Я договорился с Сэмом. Он отвезет.
— Этот уродец хотя бы просыхает? — вставила язвительную реплику мама. Она просто не могла себя сдержать.
— Сэм хороший человек и верный друг, мама, — я не удержалась колкости. — Тебе не понять.
Она тяжело вздохнула и устало произнесла:
— Эмбер, милая, давай не будем ссориться. Я ведь стараюсь быть тебе лучшей мамой на свете. Ты ни в чем не нуждаешься. Не пойму, почему ты считаешь меня своим злейшим врагом?
Я развернулась к ней и натянула улыбку на лицо.
— Что ты, все просто сказочно.
Прошла мимо нее и поднялась к себе. Нужно было снести коробки с учебниками и вещами.
Спустя полчаса пожитки были в машине. Я попрощалась с папой, не сдержав слез, от чистого сердца пожелала ему удачи и уехала с мамой в поместье “Белая лилия”. Да, у этого пошляка Купера имелось название для дома.
— Ох, ты не представляешь, сколько всего случилось, пока ты гостила у отца…
Ага! “Гостила”. Мама болтала без умолку всю дорогу и не смолкла, даже когда мы приехали.
— Бернар! — заорала она, только вышла из машины. — Занеси вещи Эмбер в ее комнату.
К слову, дворецкий у них тоже имелся. Думаю, его на самом деле зовут Джон или Дэвид. Но маме нравится Бернар.
Он сразу вышел нам навстречу.
— Доброго дня, мисс Виндфрост, — воодушевленно поприветствовал он.
Я улыбнулась уже поседевшему мужчине (не удивительно — с такими хозяевами) и взяла одну из коробок.
— Ох, эта фамилия, — вдруг запричитала мама. — Я давно тебе говорила, давай ее сменим на Купер. Оливер согласен оформить на тебя опекунство.
Коробка с книгами “случайно” выпала из моих рук и упала маме на ногу. Она вскрикнула и отскочила.
— Ты это специально! — завизжала Элизабет так, как вовсе не подобало аристократкам.
— Нет, что ты.
— Господи, Эмбер! Из какого места у тебя растут руки? Ты всегда была неуклюжей. Вся в своего отца.
Вот как! А еще минуту назад я была милой юной леди, для которой приготовлено много хороших новостей.
— Крики и шум, — прозвучал самый мерзкий в мире голос. — Значит, вернулась Эмбер.
Я подняла коробку и обернулась. На пороге, облокотившись о косяк двери, стоял Лиам — мой сводный брат и по совместительству причина, по которой мне изредка снились ночные кошмары.
У нас была не просто взаимная неприязнь, а настоящая война. Лиам Купер — самый бесчестный и двуличный человек, которого я встречала. И если Калеб просто грубый болван, то этот — расчетливый и хитрый змей. Сколько раз он выставлял меня идиоткой, а после злорадствовал, когда мы оставались наедине.
А несколько месяцев назад ему вздумалось, что я его собственность. Сначала он начал контролировать время моего возвращения домой. Затем убедил наших родителей, что я еще слишком маленькая и безответственная, мне нужен строгий комендантский час. А когда я опоздала, Оливер забрал у меня подаренную им же машину, а мама — права. Я не могла и вздохнуть без их разрешения. И как же радовался Лиам. Его ядовитые взгляды были более чем красноречивы.