Клод отошел от свитка, встряхнул рукой. Мне показалось, будто касание к тексту было ему неприятным. Возможно, даже болезненным.
— Но, как всегда бывает, в таких пророчествах множество загвоздок, — продолжил он, снова рассматривая свои свитки. — Блэр ничего не знала об этом таинственном потомке. Не смогла описать его внешность, силу, род занятий, даже возраст, в котором он мог совершить свои великие дела. Она больше говорила о самых происшествиях, отвернуть кои нельзя никаким образом, ибо они предначертаны свыше. Но у медали всегда две стороны. Как и у луны. Мы видим только то, что нам положено видеть. Так и Блэр… А, вот! — Клод достал еще один свиток, очень ветхий на вид. — Так и Блэр видела только то, что ей дано было видеть. Была еще одна ведьма. Ее давно нет в живых. Выдающихся способностей у нее не было, в пророчестве она вообще была полнейшей бездарностью. Но!
Колдун театрально взмахнул рукой и продемонстрировал мне пергамент. Закорючки в нем я не смог определить.
— Природа наделила ее определенными знаниями, которые могли бы показаться глупостью многим. Но только не мне.
Он разложил второй сверток рядом с первым.
— Я тот, кто собирает кусочки единого пазла, Эрик. И равных мне в этом нет. Пока что.
На последних словах он послал мне красноречивый взгляд и снова провел пальцем по тексту старого пергамента. Его голос стал низким и сиплым, когда он начал читать:
— Два рода, противостоящие друг другу, словно лед и пламя, объединятся воедино, бросая вызов самой Первозданной. Да будут посвящены их плоды Святой тройственной, да свершат они дела великие и судьбоносные, дабы призвать силу ужасную и древнюю, как сама Первозданная. Чтобы объявить ей войну до самого…
Клодий окончательно охрип, закашлялся и отошел от свитка. Я бы рассмеялся от всего этого представления, но не мог пошевелиться, будто впал в какой-то транс. Это было очень странное чувство — ком, образовавшийся внутри меня. Он словно оберегал душу, не пускал зло, которое вилось вокруг этих чертовых пергаментов.
Клод подбежал к свитку, свернул его, связал красной лентой и положил на прежнее место. И лишь после этого мы оба выдохнули свободно.
— Какого хрена это было? — пораженно прошептал я.
— Душа ведьмы, — коротко ответил колдун. — Злобная дрянь была.
Я недоуменно посмотрел на этого ненормального, а тот невинно улыбнулся.
— Ты наверняка ничего не понял. Как и Харрисон. Но твои родители смогли бы разгадать этот ребус.
Он задумчиво потер подбородок.
— Да и, пожалуй, Блэр уже все поняла.
— Когда-нибудь настанет тот счастливый день, когда ты соизволишь мне все объяснить? — я опять язвил, что было для меня характерно. Круто! Он еще не повредил мой мозг.
Клодий улыбнулся своим темным мыслям и потер подбородок.
— Да. Теперь я вижу. — Он снова посмотрел на меня, гипнотизируя взглядом. — Наступит, Эрик. Этот день наступит. Ты все поймешь. Все встанет на свои места.
С каждым словом его голос звучал все громче в моей голове. Я осознавал, что он каким-то образом проникал в мое сознание, и пытался оттолкнуть его, отгородиться, но не смог.
— Ты только не сопротивляйся. — Клод уже не говорил, его губы не шевелились, но я все равно слышал его голос. И холод морозил меня изнутри. — Дай мне узнать правду. Я все равно ее найду.
Я сжал челюсти, почувствовав боль в груди. Зловещая сила разрывала меня на части, пытаясь проникнуть в самый центр, забраться в душу, залезть в сознание зверя. Считать все мои и его воспоминания. Я знал это так же четко, как ощущал холод и оцепенение.
— Не надо, — едва смог вымолвить я, сверля колдуна уничижительным взором.
Он не замечал этого, смотрел в мои глаза, но взгляд его был пустым, будто он уже просочился в мою голову.
Я взревел от новой порции боли, но не смог сдвинуться с места ни на дюйм. В памяти зажглись болезненные воспоминания. В таких мельчайших подробностях, о которых я давно забыл. Но я знал, что Клодий тоже это видел, и не мог позволить ему этого.
Та чертова ночь. Когда я впервые обратился. Боль ощущалась так ярко. Мои кости ломались, ныли, мышцы растягивались, в сознании звучал дикий рев пробудившегося зверя. Я кричал вместе с ним. Просил остановить все это, но Клодий был непреклонен. Этот ублюдок хотел знать все. Изучить мою боль, как у подопытной крысы.
А мне оставалось только ждать. Это могло длиться часами. Днями.
Эмбер
Мама в очередной раз закатила глаза и недовольно уставилась на своего стилиста.
— Тони! Что это? Я сказала роскошный золотой, а не грязно-болотный.
— Ох, милая, но это «Гуччи»! — воскликнул этот клоун с розовыми прядками волос. Я не могла воспринимать его всерьез, как бы ни пыталась. — Ты только посмотри, как волшебно сочетается этот цвет с глазами нашей малютки!
Тони снова начал наматывать круги вокруг меня, наряженную в это ужасное платье, как мама верно подметила, цвета грязи.
— Хм, возможно, ты прав, — засомневалась Элизабет. И это стало последней каплей.
— Все! Я так больше не могу. Вы оба сговорились. Три часа мучить меня примерками. Все дорогое и абсолютно безвкусное. Деспоты!
— Не говори чепухи, малютка, — возмутился Тони и начал приглаживать складки на небольшом шлейфе вечернего платья.
Я увидела в окне подъезжающий по аллее черный джип, тот час улыбка до ушей озарила мое лицо.
— Приехали! — радостно вскрикнула я и, спрыгнув с пьедестала, помчалась вниз.
Вслед мне доносились недовольные возгласы мамы и Тони. Но мне было плевать. Эрик вернулся! И моим пыткам пришел конец.
Входная дверь распахнулась, и на пороге показался Лайфорд.
Оглядев меня, он присвистнул.
— Вау!
После канадец закрыл ногой дверь, продолжая меня рассматривать, и я кое-что поняла. Он был один. Без Принстона. Но уезжали они вместе.
Улыбка медленно сползла с моего лица.
— О, да ладно тебе! — Хейл подошел ко мне. — Разве ты совсем не рада меня видеть? Ни капельки?
Поцеловав меня в обе щеки, он провел рукой по моей обнаженной спине и хмыкнул, когда я поспешила отстраниться.
— Рада, — вяло ответила я. — А где Эрик?
Лайфорд помрачнел, что мне совершенно не понравилось. Еще больше я начала волноваться, когда он просто проигнорировал вопрос и пошел приветствовать Элизабет, которая уже спустилась вслед за мной.
— Лайф! — окликнула я, когда с любезностями было покончено.
Тот обреченно вздохнул и послал маме красноречивый взгляд.
— Вы не будете против, если я умыкну вашу дочь на пару часов?
— Я буду всеми руками и ногами за! — начала кокетничать мама.
Я закатила глаза и пошла наверх переодеваться.
— Буду через пару минут.
Хорошо бы, чтобы Эрик просто поехал к себе. Хейл отвезет меня к нему. Или хотя бы пояснит, почему у него была такая кислая мина при упоминании моего парня.
Ох, мне все это не нравилось.
***
— Что значит не вернется? — пискнула я, пораженно уставившись на Лайфорда.
Он опять привез меня в тот уютный ресторанчик в центре Бозмена. Сказал, что это стало его любимым местом. И когда я потребовала пояснений, сообщил, что Эрика в Штатах нет, и не факт, что он вернется.
— Эмбер, я не могу знать наверняка, мы не так близки.
— Ты увез его в Канаду! — еще громче произнесла я. Практически проорала. — Ты! Ты появился здесь и заявил, что он твой дальний родственник и его ждут дома. Он поехал, потому что ты его убедил. И теперь ты просто говоришь, что не знаешь наверняка?
Лайфорд молча вышел из машины, а я последовала за ним, громко стукнув дверцей.
— Ответь мне! — потребовала я.
Его плечи поникли, и он засунул руки в карманы, оставаясь стоять ко мне спиной.
— Эрик… — Хейл сделал паузу, пытаясь подобрать слова. — Он очень харизматичный, верно? Ему не составило труда завоевать тебя.
Я застыла. Мне не нравилось начало этого разговора. Но хотелось услышать больше.
— Ты молода, красива, успешна. И конечно, еще не знаешь, насколько жестокими могут быть люди.
Я скривила рожицу, пока тот не видел. Он буквально повторял слова мамы. Они спелись?
Обернувшись, Лайфорд поджал губы.
— У нас в семье непростые отношения. Я расскажу тебе все. За ужином.
Он подставил мне локоть, а я не могла сдвинуться с места. Хотелось ударить его, оттолкнуть и уйти куда-то. Но куда? Принстон, единственный, к кому мне хотелось бежать, не отвечал на мои звонки уже третий день. Просто игнорировал. Я искала объяснений его странному поведению. И хоть понимала, что слова Лайфорда могут ранить меня настолько, что не смогу оправиться… все же пошла за ним.
Я хотела услышать и найти опровержение каждому слову.
Спустя десять минут, когда был сделан заказ, канадец поведал мне историю их семьи. Эрик ничего не рассказывал. Он не любил вспоминать о родне, и я его понимала.
— Дядя Эрика чертовски богат. Но у старика свои причуды. Они с отцом Эрика не были дружны. Дядя Харрисон даже не знал о том, что у него родился племянник.
— Племянники, — поправила я. — У Эрика есть брат и сестра.
Лайфорд послал мне странный взгляд и потер подбородок.
— Возможно. Мы не знаем наверняка. Говорю же, они не были близки. Когда мистер Хейл узнал о том, что у него есть племянник, доверил мне найти его, а сам внес его имя в завещание. Эрику полагается крупная сумма, если он выполнит все условия своего дяди.
Я отпила вина из бокала, смочила пересохшее горло и полушепотом спросила:
— Что за условия?
Жалость в глазах Лайфорда раздражала. Он накрыл мою ладонь своей и ответил:
— Я не могу вдаваться в подробности. Это семейная тайна, Эмбер. Но самым главным требованием является жизнь на территории… семьи. Дядя Харрис организовал что-то вроде общины. Он любит всех держать под контролем. И Эрик… Парень выбрал деньги. Он остался.
Я нахмурилась и вытащила свою руку, чтобы снова поднять бокал. Мне понадобится много вина.
«Эрик выбрал деньги? Правда, что ли?»