Нет, она была не такой. Никто еще не видел тьму в ней, не считал ее чем-то кроме девичьего желания перечить. Ее магия не хотела поглощать души, которые она видела. Кора хотела наказать тех, кто поступил с ней плохо, и это желание мести горело в ней с детства.
Сглотнув, она сжала подоконник, чтобы он не видел дрожь ее ладоней.
— Я не такая.
— Такая.
— Нет, — заявила она. — Я — дева растений. Нимфа-богиня. Дочь Деметры, которая помогает миру расти и цвести.
Она моргнула, и Аид уже не прислонялся к каменной стене. Он был перед ней, темные глаза смотрели в ее глаза, ладони были на подоконник. Он медленно подвинул большой палец и прижал его к ее пальцу.
— А если бы ты могла быть больше этого?
Его слова манили ее душу. А если она сможет быть больше, чем дочерью? Она продала бы душу ради этого.
Несмотря на ее воспитание, желания матери и отрицание ткани мира, Кора склонилась ближе.
— Как?
В его глазах вспыхнуло желание. Он взглянул на ее губы, потом в ее глаза, и она знала, о чем он думал. Она думала о том же.
Хоть его губы были тонкими, были ли они мягкими? Они будут поддаваться, если она поцелует его? Или он захватит власть в поцелуе и поглотит ее душу? Кора хотела узнать, где пропадал нежный бог и начинался владыка Царства мертвых.
Она чуть склонилась вперед. Замерла, когда дыхание застряло в его горле.
Он прошептал:
— Уверена, что хочешь этого?
Больше всего.
Кора встала на носочки, прижалась губами к его губам. Она была девушкой, поцелуй был для нее незнаком. Она двигалась? Она впитывала жар его дыхания, а дальше?
Аид замер на один удар сердца, а потом отпустил подоконник. Его ладони поднялись, одна скользнула в волосы у ее затылка, другая прижалась к горлу. Не сжимала, держала не так сильно, чтобы Кора испугалась. Просто, чтобы она оставалась на месте.
Он целовал ее с пылом, который лишил ее дыхания. Жаркое дыхание лилось в ее легкие, разжигая огонь внутри. Она горела. Она желала. И Кора вдруг поняла, что означало быть женщиной.
Она бросилась вперед, прижала ладони к его плечам, чтобы удержать его на месте. Ее губы не покидали его губы, а потом она скользнула языком, пробуя его. Ее ждал вкус могилы?
Его стон сотряс ее, послал пульс желания к пальцам ног. Он запустил пальцы в ее волосы, отклонил ее голову, и она могла только прижиматься к нему, принимая то, что он ей давал. А Аид давал.
Он выдохнул бурю в ее душу. Он оживил шторм, и она вдруг поняла, что жизнь уже не будет прежней. Его поцелуй оставил на ней клеймо навеки. И не только клеймо.
Яд его прикосновения растекался по ее венам. Когда Аид отодвинулся, и она открыла глаза, Кора уже не была девушкой, ничего не знавшей о страсти. Он посадил страсть в ней, и корни проникли в ее пальцы. Она уже хотела поцеловать его снова. Запустить пальцы в его волосы, коснуться шелковистых прядей.
Аид шумно выдохнул и прорычал:
— Выходи за меня.
— Что? — он сказал не то, что она ожидала. Владыка Царства мертвых не попросил бы ее…
— Выходи за меня, — повторил он. — Еще ни одна богиня не могла с легкостью поставить бога Подземного мира на колени. Я не выживу без тебя рядом. Правь со мной на троне из дыма и костей.
Она не должна была соглашаться. Они только встретились, и его слова были безумием. Его пылкий взгляд после одного поцелуя должен был предупредить ее. Она должна была поднять руки и сплести сеть из лоз и шипов, такую плотную, чтобы он никогда не пробился.
Кора приоткрыла рот, и слово скользнуло с ее языка с легким, как снежинка, дыханием.
— Да.
Его глаза снова заискрились, и она поняла, что в его взгляде был не только жар. Там был голубой огонь, такой горячий, что мог сжечь плоть с кости.
— Тогда решено. Ты будешь королевой.
Он растаял дымом на ветру в ее руках. Но она знала, что он вернется.
ГЛАВА 11
Ее поцелуй… ее поцелуй.
Аид согнул пальцы в кулак, чтобы не шевелиться. Он хотел броситься к храму на цветущем лугу. Он не знал, что делать, когда прибудет. Он, наверное, стал бы снова смотреть на ее красоту, на невинность в ее взгляде.
Он забыл, как ощущалось, когда на него смотрели без страха. Без осуждения.
Она не видела в нем жуткого владыку Царства мертвых. Она видела в нем Аида, и это было чем-то новеньким.
Может, предложение было резкой реакцией, но он не знал, что еще делать с чувствами, цветущими в нем. Она посеяла в его легких семена, и он чувствовал, как они тянулись в его теле. Захватывали его чувства.
Он должен был получить ее.
Не как предмет, потому что она была слишком хороша для этого. Он не поставит ее на пьедестал в Подземном мире, чтобы больше ее не видеть. Аид хотел разжечь огонь ее силы и посмотреть, что случится.
Но еще больше он хотел ощущать себя личностью снова. Не символом страха и смерти.
Его план. Он прибыл на Олимп и прошел во врата. Он опустился на облака вокруг храма Зевса и решился на спор.
Зевс устроил еще один пир, куда Аида не пригласили. Может, остальная семья еще не закончила праздновать тот пир, на котором он встретил Кору. Он не удивился бы.
Множество олимпийцев, богов и нимф лежали на подушках на полу. И все были в опьянении.
Посейдон был наполовину в фонтане. Океанида лежала на его руке, нимфа устроилась на прохладной плитке рядом.
Аполлон спал рядом со столом амброзии и нектара, это не удивляло с его зависимостью. Его сестра-охотница лежала рядом с ним, еще сжимая кубок в руках.
Сколько еще богов и богинь он мог различить в грудах тел на полу? Слишком много, и ему было плевать на всех. Они могли лежать и гнить, и ему будет все равно. Аид был тут только по одной причине.
Он не шутил в разговоре с Корой. Он хотел жениться на ней, хоть это звучало безумно.
Он шел среди спящих богов и богинь, обдумывал детали плана. Ему нужно было, чтобы Зевс согласился на их брак. Во-первых, Зевс был ее отцом. Во-вторых, ему нужно было, чтобы кто-то убедил Деметру.
Деметра будет кошмаром. Она не собиралась выдавать дочь замуж. Если бы она и сделала это, то за того, кого выбрала бы Деметра.
Не Аид. Точно не Аид.
Он это знал.
Вздохнув, он перешагнул Афродиту, лежащую между смертными близнецами. Он не знал, как богиня провела их на Олимп, ведь людям сюда нельзя было. Может, они были полубогами.
Движение на балконе привлекло его внимание. Штора дрогнула, ткань задела тело, которое было милее любого творения художника. Изгибы тела богини были тем, что поэты описывали бы веками, поклоняясь ей. Ее черные волосы ниспадали на плечи мягкими волнами, обрамляли лицо, будто из мрамора. Оно было в форме сердца, с ярко-красными губами и карамельной кожей. Она была почти слишком милой.
— Гера, — сказал он. — Удивлен, что ты не веселилась с другими.
Она фыркнула и отодвинула штору.
— С каких пор я тратила время на олимпийский бред?
— Много раз, — ответил Аид. Хотя редкие решались спорить с Герой, он знал, что их отношения были особыми. Они оба были привязаны к Зевсу, хотя не хотели этого. — Где твой заблудший муж?
— В постели с парой любимых нимф Афины, — Гера посмотрела на свои ногти, и он заметил, как они медленно становились когтями. — Если хочешь поговорить с ним, сделай это до меня.
— Хочешь поломать кости?
— Парочку, — он посмотрела на него сверкающими золотыми глазами. — Я думала, что пару ребер стоит сломать, чтобы он понял, как унизил меня в этот раз.
Он скривился. Только Гера из богинь не шутила, когда говорила такое. Другие хотели порвать Зевса, но не стали бы. Гера рвала много раз, а потом соединяла части мужа. Медленно.
Аид не хотел ждать, пока Гера закончит. И Зевс потом будет в ужасном настроении.
— Если не против, я хочу разобраться со своим делом до того, как ты сломаешь ему ребра.
Она пожала плечами.
— Как хочешь. О чем ты хочешь с ним поговорить? Что-то новое в Царстве мертвых? — за ее словами последовал жестокий смех.
Он знал, что они думали о нем. Как Царство мертвых не менялось, и духи в нем поклонялись ему больше, чем Зевсу. Некоторые олимпийцы говорили, что хотели быть на его месте, но они лукавили. Они даже не посещали проклятые земли смертных.
— О, Гера. Ты все еще боишься, что смерть липнет ко мне?
Она прищурилась.
— Мы оба знаем, что это так.
Так было с Танатосом, но он не исправлял ее. От него все равно пахло землей могил и гнилью людей. Он знал это. Олимпийцы привыкли… к запахам приятнее.
— Нет, — исправил он. — Я тут не для разговора о Царстве мертвых. Я хочу взять жену.
Она издала сдавленный звук. Если бы она пила, она точно выплюнула бы напиток.
— Что? Я точно ослышалась, милый. Ты сказал, что ты тут, потому что хочешь благословления Зевса на брак?
— Да, — он знал, как странно это звучало для нее. Это звучало странно даже для него.
Но у него не было выбора, как не будет и у Зевса, когда Аид закончит с ним. Его притяжение к Коре было глубже реки Стикс, и оно ударило по нему, как камень по голове.
Гера окинула его взглядом, будто взвешивала его слова. Она всегда все взвешивала, а потом соглашалась. Наконец, она кивнула.
— Ладно. Я подожду и покричу на него завтра. Не спеши, Аид. Надеюсь, она хороша для тебя.
Он слышал боль в ее словах. Он видел, как Зевс обходился с ней годами, знал, какой глубокой была ее боль. Она веками видела детей с его глазами, губами, носом. Знала, что ее муж снова пренебрег ею, что он даже не спросил, когда «одарил» смертную женщину.
Но Гера была слишком сильной, чтобы сломаться. Даже когда ее муж был ходячим кошмаром.
Не понимая, что он уже пошевелился, Аид сделал пару шагов вперед и поймал ее ладонь своей. Он опустился на колено и поклонился королеве богов.
— Обещаю, Гера. Я буду хорошо с ней обходиться.
Клятва горела в его горле, сделала ее ладони чистым золотом. Она пр