У нее перехватило дыхание и сжалось сердце. Каждый вздох давался с таким трудом, что заболело в груди. Кили отвела глаза и вскочила со скамьи. Обернувшись к Йену, девушка торопливо присела в реверансе.
— С вашего позволения, милорд, я пойду к себе наверх.
Я очень устала сегодня.
Йен кивнул и продолжил говорить с Элериком.
— Увидимся завтра. Доброго вечера, — сказала она Мейрин.
Мейрин посмотрела на Кили с сочувствием, а это могло означать только одно — она догадывалась, что между Кили и Элериком что-то происходит.
Все время, пока Кили торопливо шла к выходу, она ощущала на себе взгляд Элерика. Ей хотелось, как можно скорее укрыться от досужего внимания сидевших за столом людей. Она корила себя за то, что смотрела украдкой на Элерика, это наверняка выдало ее. Надо быть слепцом или глупцом, чтобы не понять, что происходит.
Поднимаясь по лестнице, Кили казалось, что эти бесконечные ступени никогда не кончатся. Оказавшись наконец в своей комнате, она вздрогнула от холода и сразу принялась возвращать угасающий огонь к жизни, шевеля кочергой тлеющие угольки. Подбросив несколько поленьев, девушка постояла у огня, согревая руки, затем подошла к окну, чтобы поплотнее запахнуть меховые занавеси.
Довольная проделанной работой, она надела ночную рубашку и скользнула в кровать под меховое одеяло. Только огонь в камине освещал погруженную в темноту спальню. Яркие языки пламени, дрожа и извиваясь, отбрасывали на стены причудливые тени, отчего Кили еще острее чувствовала свое одиночество.
За окном стонал и завывал ветер, как старик, который беспрестанно жалуется на свою судьбу. Кили плотнее закуталась в одеяло и уставилась в потолок на танцующие огненные отблески.
Если бы все в этом мире решалось с помощью одного лишь поцелуя, сорванного украдкой! Если бы только все зависело от ее инициативы, как в случае с Кристиной! Кили печально улыбнулась. Если бы она могла своим поцелуем отвратить все невзгоды! Кристина поцеловала любимого, и теперь они всегда будут вместе.
Она же никогда не сможет соединить свою жизнь с Элериком. Но зато в ее власти вырвать у судьбы несколько прекрасных мгновений и провести их в его объятиях.
Когда эта мысль ясно и отчетливо, словно молния, озарила ее сознание, девушка замерла. Она начала задыхаться, ее рука непроизвольно потянулась к горлу, массируя его, как будто это могло помочь.
Что будет, если она решится, и сама пойдет к Элерику прямо сейчас? Что изменится в ее жизни, если все родичи давно считают ее падшей женщиной?
Кили закрыла глаза и замотала головой.
И то, что Рионна была ее подругой, больше не имело значения. Ведь настоящие друзья не бросают в беде. Да и потом, кто об этом узнает?
Она проведет с Элериком только одну ночь.
Возможно ли это?
Элерик хотел ее. Он ясно дал понять, что сгорает от желания. И Кили не могла без него: он был нужен ей, как воздух, без которого невозможно дышать. Она хотела его так сильно, что испытывала физическую боль.
Что она почувствует, когда ощутит его руки на своем теле? Его губы, прильнувшие к ее губам?
Да, но не стоит забывать о невыносимой душевной боли, которая непременно настигнет ее, когда придет время расставания с любимым. Ей придется всю жизнь сокрушаться о том, как мало счастья им было отпущено. Постепенно Кили начала склоняться к мысли, что Элерик все-таки прав. Лучше вспоминать о прекрасных, пусть коротких, моментах наслаждения, чем сожалеть об упущенных возможностях. Когда она жила в полном уединении на границе владений клана Макдоналдов, то уже почти свыклась с мыслью, что ей придется сойти в могилу девственницей.
До сих пор Кили строго блюла свою добродетель. Так строго, что и близко никого не подпускала. Ее честь была единственным доказательством того, что она не падшая женщина, как думали члены ее клана. Но это не поможет добиться справедливости. Никто в целом мире не поручится за нее. Только она одна знала правду, и так будет всегда.
Но что толку от правды, если она не приносит успокоения бессонными ночами?
Кили чуть не рассмеялась. Все эти глубокомысленные умозаключения нужны лишь для того, чтобы оправдать ее безудержное желание вступить в любовную связь со своим воином!
Ее воин. Навсегда. Но, к сожалению, только в ее сердце. В реальной жизни этого никогда не случится.
— Ну, все, Кили, хватит драматизировать и фантазировать, — пробормотала она. — Ты уже так себя накрутила, что остается только один выход — подойти к окну, отбросить меховой занавес, да кинуться вниз, на заснеженную равнину.
Глаза Кили застилали жгучие слезы, и девушка терла их, стараясь не разрыдаться.
Прошло время глупых, идиллических мечтаний. Пора стать реалисткой и решить, наконец, что ей нужно в этой жизни. Рассчитывать ей не на кого. С этих пор только ее собственные желания и мечты будут превыше всего остального, ибо если она сама не позаботится о своем счастье, никто этого не сделает.
Всего лишь одна ночь в объятиях Элерика!
Эта мысль четко отпечаталась в мозгу, и Кили не в силах была ее прогнать. Она завладела всем ее существом. Она мучила, дразнила, соблазняла.
До Элерика никто не целовал ее, если не считать лэрда, но это даже поцелуем назвать нельзя. Поцелуй надо дарить, а не грубо срывать с губ девушки без ее согласия. Старому распутнику Кили ничего не отдала бы по доброй воле.
Кили уткнулась лицом в ладони.
Пути назад не было. Эта засевшая, как заноза, мысль больше не была пустой фантазией. Она пустила глубокие корни в ее сознании. Она жгла, опустошая душу, и Кили понимала, что невероятное напряжение просто убьет ее, если она не даст выхода своим чувствам к Элерику.
Сегодня ночью она положит этому конец.
Глава 17
Элерик стоял у окна своей спальни и задумчиво смотрел в звездное небо. Яркий лунный свет накрыл печальным покрывалом бескрайнюю заснеженную равнину. Вдали переливалось озеро, как слиток серебра с идеально гладкой, девственно чистой поверхностью.
Это было умиротворяющее зрелище, но в душе Элерика царило смятение.
Слова, которые на днях произнес брат, коварно, исподволь завладевали его сознанием, пока не пустили глубокие корни, заставляя Элерика все чаще задумываться над ними. «Возьми ее силой. Получи удовольствие. Избавься от наваждения».
Но он не мог переступить через себя. Его чувства к Кили были совсем иными, нежели простое вожделение. Он и сам не мог понять, что с ним происходит. Никогда раньше он не испытывал таких ярких, острых ощущений. Им владели эмоции — сильные, волнительные, тревожные. Так бывает перед боем, когда кровь закипает в жилах.
Он безумно хотел эту девушку. Вне всяких сомнений. Но не хотел брать силой то, что ему не желали отдавать по доброй воле. Он ни за что не причинил бы ей боли. Из-за невыразимой тоски в ее глазах у него щемило сердце. Элерик и представить не мог, что женщина может так глубоко ранить душу.
При звуке открывающейся двери Элерик, вздрогнув от неожиданности, резко обернулся, но быстро взял себя в руки и приготовился отразить нападение того, кто осмелился войти к нему без стука.
Когда же он разглядел Кили, чьи черты неясно проступали в полумраке, у него перехватило дыхание.
— Я думала, ты уже спишь, — едва слышно сказала девушка. — Уже ночь, и все давным-давно разошлись по своим покоям.
— И только нам с тобой не спится. Как думаешь, Кили, почему? — тихо спросил Элерик. — Мы и дальше будем отрицать наше безумное, страстное влечение друг к другу?
— Нет.
Он потерял дар речи. В воздухе повисла мертвая тишина, и только ветер завывал за окном. Холод заползал внутрь, укутывая все ледяным покрывалом. Кили вздрогнула и обхватила себя руками, пытаясь согреться. Она казалась такой беззащитной и хрупкой, что Элерик инстинктивно стремился оградить ее от всех невзгод. Ему хотелось согреть и приласкать эту девушку, превозносить до небес ее красоту, быть терпеливым и понимающим.
Очередная волна холодного воздуха пронеслась по комнате. От сквозняка пламя в камине вспыхнуло и осыпалось яркими искрами. Элерик подбежал к окну и плотно запахнул меховой занавес, затем подошел к Кили и крепко обнял ее, согревая в своих объятиях.
Ее сердце трепетало в груди, а тело колотила дрожь.
— Забирайся в кровать, под покрывало, а я пока разожгу огонь, — очень мягко сказал он.
Он осторожно отстранился от девушки и повел ее к кровати. Кили заметно нервничала, пока он старательно укутывал ее в мех, усадив на край постели.
Не в силах побороть соблазн, Элерик чмокнул Кили в макушку и пробежал пальцами подлинным локонам. Он не решился поцеловать ее в губы, ибо, начав, он уже не смог бы остановиться, и она бы окончательно замерзла.
Элерик начал подбрасывать поленья в огонь. Руки у него заметно тряслись. Элерик сжимал и разжимал пальцы, пытаясь унять дрожь, но безуспешно. В конце концов предательский озноб перекинулся на все тело и, боясь выдать себя, он крепко обхватил себя за плечи.
Когда же он наконец решился посмотреть на Кили, то увидел, что она не сводит с него широко распахнутых глаз, выглядывая из вороха мехов, как птичка из гнезда. Элерик пересек комнату и встал перед девушкой на колени.
— Кили, ты уверена, что хочешь этого?
Она протянула руку и коснулась его губ, затем провела кончиками пальцев по изящному очертанию рта и дальше по линии подбородка.
— Я хочу тебя. И больше не могу противиться твоему — нашему — желанию. Я понимаю, что твоя судьба связана с кланом Макдоналдов, что ты обязан жениться и стать лэрдом. Это благородный поступок, и я не собираюсь тебя удерживать. Мне нужна только одна ночь. Одна единственная ночь в твоих объятиях, которую я навсегда сохраню в своей памяти, когда ты уедешь отсюда.
Элерик схватил руки Кили, прижал к губам и начал целовать ладони, наслаждаясь нежной кожей и целуя каждый пальчик поочередно.
— Я тоже хочу тебя, моя красавица, хочу до боли! Воспоминание о тебе в моих объятиях я спрячу в своей памяти, как драгоценный клад, и буду хранить до последнего вздоха.