Лэрд остановил ее взглядом.
— Король прибывает через два дня. Мой гонец, которого я отправил с сообщением о рождении Изобел, встретил его на полпути к нам. Он с радостью будет присутствовать на свадьбе Элерика и скрепит печатью наш союз с кланом Макдоналда, а также узаконит право нашей дочери наследовать Нимх Алании.
У Кили все замерло внутри, но она продолжала поправлять простыни, лежавшие на кровати Мейрин.
— Но я не смогу оставаться в постели, когда приедет король, — жалобно простонала Мейрин.
— Ты не должна переутомляться, — упрямо заявил Йен.
— Я ни за что на свете не пропущу свадьбу Элерика. Даже если тебе придется нести меня по лестнице на руках. Это просто нелепо — столько дней держать меня в кровати.
— Ничего страшного, если ты спустишься вниз ненадолго, но пока нужно отдыхать, — вмешалась в разговор Кили.
Йен с видом победителя посмотрел на Мейрин. Мейрин обернулась и в упор взглянула на Кили.
— Предательница, — прошептала она.
В этот момент раздался стук, и Йен, недовольно хмурясь, встал и направился к двери. Открыв ее, он увидел в коридоре Рионну Макдоналд. Кили вся внутренне сжалась и отвела глаза, хотя это было довольно глупо — ведь Рионна ее прекрасно видела.
— Прошу прошения, лэрд Маккейб, — сказала она официальным тоном. — Я надеялась увидеть леди Маккейб и ребенка, если они в состоянии принимать посетителей
Мейрин бросила на мужа беспомощный взгляд, затем искоса взглянула на Кили, чувствуя неловкость перед ней.
— Я уже закончила, — громко объявила Кили. — Я зайду к вам позже, миледи.
Она поклонилась лэрду Маккейбу и торопливо прошмыгнула мимо Рионны.
— Кили, останься, пожалуйста. Я должна поговорить с тобой, — сказала Рионна, коснувшись руки бывшей подруги.
— В этом нет необходимости, — ответила Кили с улыбкой. — Нам не о чем говорить. Я слышала, король приезжает через два дня. Прими мои поздравления по поводу предстоящей свадьбы. Ты, должно быть, на седьмом небе от счастья!
Она развернулась и пошла вниз по лестнице в зал. Рионна проводила ее обеспокоенным взглядом.
Описав широкую дугу, меч Элерика опустился на шит противника, и тот с грохотом упал на землю. Это был уже четвертый воин, которого Элерик обезоружил в мгновение ока; он развернулся вокруг своей оси в поисках следующего соперника.
Но все держались на приличном расстоянии, не выказывая особого желания принимать вызов.
Наконец вперед выступил Кэлен, небрежно помахивая мечом, что со стороны выглядело откровенной насмешкой, которая, однако, таила в себе вызов.
— Ты так рвешься в бой, братец! Я с радостью тебя уважу.
Элерик состроил гримасу.
— Я не собираюсь тут шутки шутить.
Кэлен удивленно поднял брови.
— Какие шутки? Мы оба хотим одного. Что зря время терять — подними меч и готовься к бою.
Элерик не стал особо задумываться, отчего Кэлен так жаждет драки, Вздохнув всей грудью, он нанес удар мечом. Кэлен играючи увернулся и отразил удар.
Раздался лязг металла, и по группе воинов пронесся ропот. Люди Маккейба и Макдоналда подались вперед и окружили братьев.
Сначала Элерик не воспринимал брата, как серьезного соперника, поэтому двигался неторопливо и выверял каждый удар, но очень скоро стало очевидно, что Кэлен не настроен на дружеский поединок.
Его глаза яростно сверкали, зубы были сжаты так сильно, что челюсть выступала вперед при каждом взмахе его меча.
Издав радостный боевой клич, Элерик бросился в бой. Всю боль и разочарование, терзавшее его в последнее время, он выплеснул на младшего брата.
Ему сразу стало легче. И чем неистовей нападал Кэлен, тем больше это подстегивало Элерика — их бой походил на смертельную схватку римских гладиаторов.
Возбужденные битвой, окружившие их воины разделились на группы и начали делать ставки; споры и ободряющие крики перекрывали лязг металла и рыкающие возгласы соперников.
Неподалеку стоял Йен и молча наблюдал за сражением братьев. Он не собирался вмешиваться. Глупо пытаться остановить воинов, глаза которых налились кровью от бешенства. Он искренне надеялся, что у них хватит ума не убить друг друга. Лишь бы обошлось без серьезных ранений. В любом случае он не намерен рисковать, чтобы разнять братьев и поплатиться за это отрубленной конечностью или сломанными костями.
Йен не совсем понимал причину ярости, которая обуяла Кэлена. Но он обязательно это выяснит.
Была глубокая ночь, и почти все в замке спали. Только Кили не могла заснуть, вновь и вновь мысленно возвращаясь к событиям прошедшего дня. Она чувствовала себя опустошенной и усталой. Хватит ли ей сил, чтобы выдержать свалившиеся на нее испытания и не сломаться?
Правда, за целый день она ни разу не слышала, чтобы кто-нибудь упоминал имя лэрда Макдоналда, а это означало, что Кэлен сдержал слово и никому ничего не сказал о попытке изнасилования.
Пальцы Кили непроизвольно сжались в кулаки, и она смогла взять себя в руки и подавить гнев. Она была бы рада убить ублюдка. Оставалось довольствоваться тем, что ему так и не удалось овладеть ею, и тем, что она смогла преодолеть страх и дать старому греховоднику достойный отпор.
Она скорее выпрыгнула бы из окна, чем позволила бы лэрду Макдоналду изнасиловать ее.
На самом деле ей хотелось пойти к нему в комнату, из которой старый ублюдок не показывался весь день, и еще раз ударить его.
Услышав легкий стук в дверь, Кили вздрогнула и села на постели, прислушиваясь. Решив, что с Мейрин или с ребенком что-то случилось, она набросила шаль и поспешила к двери.
Но, открыв ее, Кили с удивлением обнаружила, что на пороге стоит Рионна с каким-то странным выражением лица.
— Что тебе, Рионна?
— Кили, — тихо сказала Рионна, — ты позволишь мне войти?
Кили с такой силой вцепилась в косяк, что костяшки пальцев побелели. Она не хотела разговаривать с Рионной — ей нечего было сказать бывшей подруге. Достаточного того, что через пару дней та станет женой Элерика.
Но Кили не могла избегать Рионну постоянно, и в данном случае будет лучше, если они поговорят наедине, без риска быть подслушанными.
Кили настежь распахнула дверь.
— Хорошо, входи.
Рионна прошла в комнату, а Кили подошла к кровати
и присела на край. Она ни за что не позволит Рионне почувствовать свое превосходство и даже виду не покажет, как тяжело ей видеть ее.
Рионна нервно провела руками по клетчатой шотландской ткани тартана, затем судорожно сцепила пальцы рук.
— Кили, мне так много нужно тебе сказать! Начну с того, что я безумно рада, что ты жива и у тебя все хорошо. Я так боялась — вдруг с тобой произошло что-то ужасное!
Горечь и обида нахлынули на Кили, и, прежде чем она смогла справиться со своими чувствами, слова сами слетели с губ.
— Странно это слышать после того, как вы вышвырнули меня из родного дома и бросили на произвол судьбы.
Рионна энергично покачала головой; в медово-золотистых глазах затаилась боль.
— Это не так. Тебя не бросили.
Кили вскочила с кровати, у нее дрожали колени.
— Ты даже не послала за мной, когда умерла твоя мать, а ведь ты знала правду, Рионна. Ты одна все знала!..
Рионна склонила голову на грудь.
— Да, ты права. Мне было все известно. Поверь, самое ужасное для дочери — узнать, что ее отец способен на такую низость. Как ты думаешь, почему я всегда уходила играть с тобой подальше от замка, подальше от моего отца? Потому что я видела, как он смотрит на тебя, Кили. Я знала, что у него на уме, и ненавидела его за это.
От удивления Кили потеряла дар речи. Она ничего не смогла ответить — слова Рионны сразили ее.
Легким движением Рионна коснулась руки Кили.
— Прошу тебя, присядь и выслушай меня.
Кили колебалась.
— Умоляю, — прошептала Рионна.
Кили тяжело опустилась на кровать, Рионна присела рядом с ней, но на некотором расстоянии.
Рионна нервно ломала пальцы, старательно глядя в стену.
— Я была совершенно раздавлена, когда моя мать опозорила тебя, назвав шлюхой, и выдворила из замка. Я знала, что произошло на самом деле, и мною овладела ярость, когда она во всем обвинила тебя. Высокомерие и гордость помешали ей поступить правильно, она умерла бы, но не позволила бы правде выйти наружу. Этому нет прощения. Я злилась на мать до самой ее смерти за то, что она не защитила тебя, как, наверное, защитила бы свою дочь. Хотя я не могу быть в этом полностью уверена…
Рионна сделала глубокий вздох и закрыла глаза.
— Я постоянно задаюсь вопросом, как она поступила бы, окажись я на твоем месте. Назвала бы меня шлюхой? Сделала вид, что ничего не произошло? Отвернулась бы от собственной дочери в угоду своей гордости?
Кили пыталась проглотить огромный комок, застрявший у нее в горле. Голос Рионны прерывался от боли и стыда. Это так растрогало Кили, что она потянулась к подруге и заключила ее в объятия.
— До конца своих дней моя мать делала вид, что тебя не существует, — с горечью сказала Рионна. — Сколько раз я просыпалась по ночам в холодном поту, пытаясь представить, как ты живешь совсем одна без помощи и поддержки.
— Тем не менее ты даже весточки мне не прислала после смерти твоей матери, — с горькой обидой сказала Кили.
Рионна вздохнула, лицо ее исказила гримаса боли и стыда.
— Тех людей, которые приходили к тебе за помощью и расплачивались деньгами или охотничьей добычей, присылала я. Только так я могла быть уверена, что ты не голодаешь и не так сильно страдаешь от одиночества.
До боли сцепив пальцы, Кили справилась с обидой, душившей ее.
— В чем я действительно нуждалась, так это в твоей любви и поддержке, в поддержке моего родного клана. Разве можешь ты понять, что чувствует изгнанник, лишенный надежды когда-либо вернуться к родному очагу? Каково это — сознавать, что для людей, которые тебя растили и любили, ты умерла навсегда?
Рионна робко взяла Кили за руку, видимо, опасаясь, что она отдернет ее.