— Ты кажешься такой уверенной, что мне и в голову не пришло, что ты можешь нервничать. Правильно, что ты вернулась за мной. Нам пора уходить.
— Ты любил ее?
Слова вырвались прежде, чем она смогла их остановить, прежде, чем он смог уйти, и она поняла, что уже знает ответ. Он был в цветах, в том, как он стоял на коленях, в мрачности, в печали, которая теперь окутывала его, как поношенный плащ.
Засунув руки в перчатках в большие карманы пальто, он посмотрел на серое небо.
— Трудно было не любить Салли. Она часто жаловалась, что у нее слишком широкий рот и слишком кривые зубы, но когда она улыбалась, ее темные глаза сверкали, и казалось, что зажглись тысячи свечей, чтобы осветить мир.
Такие глубокие, поэтичные слова. Ее горло сжалось, и она задалась вопросом, как она сможет объяснить слезы, щипавшие ее глаза. Она была почти уверена, что граф Чедборн никогда не говорил о ней с такой страстью и не относился к ней с такой нежностью, потому что, если бы это было так, он, конечно, не порвал бы отношения после того, как ее отец впал в немилость. Он бы поддержал ее.
— Салли действительно была счастливицей, раз заслужила такую преданность. Но она умерла такой молодой. У тебя были планы жениться на ней?
Он встретился с ней взглядом.
— Моя привязанность к ней никогда не выходила за рамки дружбы.
— Друзья редко оставляют такое изобилие цветов.
Причем дорогостоящих.
— Ах, это… Моя попытка облегчить мою вину. Я тот, кто несет ответственность за ее смерть.
Прежде чем его слова легли ей на грудь тяжким грузом, он достал из кармана часы, привычным движением большого пальца открыл крышку, посмотрел на время и вернул их на место. Он мотнул головой в сторону тропинки, по которой она шла, чтобы добраться сюда.
— Мы и так задержались достаточно надолго.
В его голосе сквозила напряженность, как будто он боялся ее реакции на свое предыдущее признание, сожалел о том, что сделал его, надеялся, что, перейдя к другой теме, он никогда не узнает ее мыслей по этому поводу.
— Я ни на секунду не верю, что ты убил ее.
— Не напрямую, но я виновен в ее смерти.
Он начал проходить мимо нее, и она легко остановила его, положив руку ему на плечо, руку с толстыми крепкими мышцами, сила которой была видна даже сквозь пальто.
— Ты же не думаешь, что можешь сказать нечто подобное и не дать объяснений.
Он пристально посмотрел на нее.
— Ты помнишь, я говорил, что бордель появился как услуга другу?”
Она кивнула.
— Она была той подругой, нуждавшейся в месте, где она могла бы безопасно продавать свои услуги, поэтому я предоставил его ей.
— Она была падшей женщиной?
Он слегка усмехнулся.
— Больше девочкой, нежели женщиной. Ей было пятнадцать, когда она начала работать. Шестнадцать, когда она обратилась ко мне, чтобы узнать, не предоставлю ли я ей убежище. В ней было что-то такое, что не позволяло отказать ей. В этом отношении временами ты напоминаешь мне ее.
— Как бы то ни было, несколько лет спустя, однажды ночью я услышал ее крик. Я не знаю, что этот мерзавец сделал с ней, прежде чем я добрался до спальни, но к тому времени, как я ворвался в дверь, он уже сидел на ней верхом и бил ее головой об пол. Я оттащил его от нее, избил до крови и вышвырнул на улицу. К тому времени, когда я вернулся к ней, она сидела на краю кровати. Она сказала, что у нее немного болит голова, и она собирается лечь спать. Я пожелал ей приятных снов. На выходе она похлопала меня по плечу. "Ты всегда был моим героем." К утру она была мертва. Настоящий герой догадался бы вызвать врача.
Ее сердце разрывалось из-за него. Как он мог поверить, что все это было его виной?
— Так ты поэтому послал за хирургом в ту ночь, когда я была ранена, это причина, по которой ты так пристально наблюдал за мной.
— Я бы не вынес, если бы ты умерла.
Он не хотел быть таким пылким в своем заявлении и надеялся, что она понимает, что нежелание чувствовать вину за еще одну смерть, а не какая-то пылкая привязанность к ней, была причиной того, что он сказал. Потому что то, что он начинал чувствовать к ней, тоже лучше было оставить незамеченным. У нее были свои планы, свои цели, и они, конечно, не включали его.
Ни один из них не произнес ни слова, пока они возвращались к ожидавшему их экипажу. Он разрывался между благодарностью за то, что она не уехала без него, и мыслью, что лучше бы она не возвращалась за ним.
Как будто она действительно подошла и похлопала его по плечу, он остро почувствовал ее появление, когда преклонил колени перед могилой Салли. Проклятие, как будто он рассказывал Салли о ней, и его слова вызвали ее.
Эти две женщины понравились бы друг другу, он был в этом уверен. Алтея обладала силой, о которой она, возможно, даже не подозревала. Но жизнь потрепала ее, оставила синяки, когда обстоятельства привели ее в ту часть Лондона, где ей не место.
Когда они добрались до кеба, он помог ей сесть, а затем устроился рядом с ней. Это начинало казаться почти естественным — находиться так близко к ней, прижиматься бедром к ее бедру, вдыхать аромат гардении, окутывающий его, смотреть налево и видеть ее порозовевшие от холода щеки.
Пока они относительно быстро пробирались по переполненным улицам, он чувствовал, что должен что-то сказать — поблагодарить ее за то, что она не уехала, объяснить, что последние слова, которые он произнес, были просто результатом переполнявших его эмоций, которые всегда накатывали на него, когда он приезжал на кладбище, упомянуть о неустойчивой погоде — да что угодно, чтобы развеять неловкость, возникшую между ними. Ему не стоило ездить на кладбище с ней, он не должен был обременять ее своими сожалениями. Все эти годы они все еще мучили его. Они были причиной того, что он продолжал жить в чертовом борделе, что он не бросал женщин, которые полагались на его репутацию — а иногда и на его кулаки — чтобы обеспечить их безопасность.
Должно быть, она почувствовала на себе его пристальный взгляд, потому что посмотрела на него с сочувствием и пониманием в глазах, и он вспомнил, что она совсем недавно потеряла свою мать. Возможно, она боролась со своим собственным горем и сожалением.
— Расскажи мне о женщинах, которых я буду учить, — сказала она так тихо, что он почти не расслышал ее из-за топота копыт, жужжания колес, скрипа рессор, криков и воплей, которые составляли какофонию людей, идущих по своим делам.
— Чего мне стоит ждать от них?
Он был благодарен, что она была готова не зацикливаться на том, чем он поделился. Но разве можно было еще что-то сказать по этому поводу?
— Лотти кокетлива, любит подразнить и почти ничего не воспринимает всерьез. Я думаю, что она будет представлять для тебя самую большую проблему, потому что ей очень нравятся мужчины. Скорее всего, ее будут увольнять с одной должности за другой за то, что она щедра на свои услуги. Лили самая застенчивая из всех, но у нее золотое сердце, она всегда заботлива. Я часто думал, что она была бы отличной компаньонкой для богатой вдовы. Перл и Руби — закадычные подруги, и я подозреваю, что куда бы ни пошла одна из них, другая хотела бы последовать за ней. Эстер заинтересована в том, чтобы быть горничной леди — опять же, не в благородном доме, но жены успешных мужчин нуждаются в том, чтобы выглядеть должным образом. Ты могла бы позволить ей прислуживать тебе и научить ее тому, что леди требует от горничной, которая обслуживает ее лично.
— Это достаточно просто сделать, но это по большей части будет выгоднее мне.
— Она, без сомнения, была бы в восторге от практики. Насколько я понимаю, она часто обращается с другими, как с куклами, теребит их волосы, говорит им, что они должны носить.
— Тогда я поговорю с ней об этом.
— Хорошо. Последняя — это Флора. Она проводит большую часть своего времени, ухаживая за садом.
Пока он говорил, ее лоб с каждым его словом хмурился все больше. Ее губы были слегка приоткрыты, и он подумал о том, чтобы наклониться к ее рту и поцеловать ее. Он еще не решил, из чего будут состоять его уроки для нее. Любая физическая близость, даже всего лишь простое прикосновение, могла привести к другим вещам и проверить его решимость не использовать ее в своих интересах. Именно по этой причине он добавил выплату в тысячу фунтов на случай, если она будет разочарована его усилиями. Он не планировал намеренно не выполнять свое соглашение научить ее тому, что она хотела знать, но он также знал, что его выполнение может создать проблемы. Вероятно, ему следовало включить в условия, что в любой момент, если начнут проявляться нежелательные эмоции, любой из них может прекратить занятия без каких-либо последствий.
— Ты выглядишь обеспокоенной, — наконец выдавил он, как только смог перестать думать о ее рте.
— Я не ожидала, что они будут… такими нормальными. Ухаживать за садом, закалывать волосы… Я ожидала, что они будут безвкусными.
— О, это тоже имеется. Именно по этой причине мне нужно, чтобы ты заставила эти необработанные бриллианты немного поблескивать. Они открыты говорят о вещах. Чаще речь идет о сексе, а не о погоде. Они обмениваются грубыми шутками. Они ходят скудно одетые, но под всем этим, как и у всех остальных, у них есть вещи помимо их работы, которые им нравятся. У них есть мечты.
— И улыбки, от которых свет тускнеет.
— Для некоторых, да. Не суди о них по их обложкам.
— Мне сразу понравилась Джуэл в ту ночь, когда я встретила ее. Она была доброй, заботливой и дразнила тебя. Наверное, я думала, что она скорее исключение.
— По моему опыту, я обнаружил, что она скорее является правилом.
Глава 9
К тому времени, когда они вернулись в резиденцию, обед уже подали, а ночные дамы вернулись наверх, чтобы подготовиться к урокам.
Так что за большим столом, за которым обычно сидела дюжина человек, прислуживали только Алтее и Бенедикту. Она была удивлена простым, но элегантным стилем столовой. По вкусу он не уступал любому, что можно было найти в самых шикарных домах Мейфэра.