— А теперь расскажи мне все о себе, — попросила миссис Тревлав.
Прибыла вереница нянь, чтобы отвести малышей в детскую. Украшение дерева шло полным ходом. Сначала Зверь помогал, но в конце концов, когда он понял, что его близость к дереву не позволяет ему подслушивать, что обсуждают его мама и Тея, он извинился, отыскал немного скотча и занял стратегическое место у камина. Он по-прежнему не мог их слышать, но со своей новой выгодной позиции он мог, по крайней мере, ясно видеть лицо Теи, наблюдать за выражением ее лица и различать, нужно ли ему вмешаться, чтобы остановить допрос. До сих пор она смеялась три раза, улыбалась восемь раз, несколько раз кивала, подробно рассказала о двух вещах — в зависимости от того, как долго она говорила без перерыва. Ее плечи, большая часть которых была обнажена, были расслаблены, ее руки, обтянутые перчатками, которые он дал ей, скользили в воздухе, когда она дважды, казалось, подчеркивала какой-то важный момент, который она высказывала.
— Уже поцеловал ее, шеф?
Быстро выдохнув, он посмотрел на Робина. Было время, когда он присел бы на корточки, чтобы не властвовать над мальчиком. Но он прибавил несколько дюймов и теперь доходил до середины его груди. Он задавался вопросом, был ли он старше, чем они предполагали.
— Ты умеешь хранить секреты, юный Робин?
Парень кивнул головой.
— Да.
— Я действительно поцеловал ее.
Глаза Робина расширились, как будто это был первый раз, когда кто-то сделал такое признание в ответ на его часто задаваемый вопрос.
— На что это было похоже?
Он снова обратил свое внимание на Тею. С восторгом она внимательно слушала любую историю, которую рассказывала его мама. Как отдать должное описанию их поцелуя? Все слова в его словаре казались неадекватными, неспособными полностью раскрыть силу того, что это заставляло его чувствовать.
— Он был таким же обширным, как океан, таким же бесконечным, как звезды.
Молчание встретило его заявление. Он посмотрел вниз. Лоб Робина был нахмурен, его карие глаза встревожены, рот искривлен.
— Что это значит? — наконец спросил парень.
— Это значит, что я очень хорошо провел время, делая это.
Его глаза заблестели, а улыбка была достаточно широкой, чтобы направлять моряков к берегу.
— Тогда это делает ее лучшей, так ли?
— Не так ли, — исправил он его.
— И, да, она самая лучшая.
Ему не нужен был квалификатор, чтобы определить, в чем она была лучшей. Самое лучшее, само по себе, относилось к ней.
— Робин, — позвала Джилли, — пора водрузить звезду на верхушку елки.
Парень бросился прочь, размахивая неуклюжими руками и ногами. Он вырастит высоким. Но он был еще недостаточно высок, чтобы дотянуться до верхушки дерева, покоящегося на столе. Поставив свой стакан на каминную полку, Зверь неторопливо подошел к Робину, который переминался с ноги на ногу.
— Готов? — спросил он его.
Мальчик с энтузиазмом кивнул. Зверь положил руки на талию Робина и поднял его к себе на плечи. Джилли передала звезду. Робин взял ее, наклонился вперед и приделал на верхушку дерева. Зверь поставил его обратно на пол. Когда Джилли начала зажигать свечи, стоящие на ветвях, он подошел к тому месту, где Тея стояла в задней части толпы, немного в стороне от ее, не являясь ее частью.
— Тебе понравился разговор с моей мамой?
— Да. Она полна любви, твоя мама. Она просто выплескивается наружу, и будто омывает тебя. Если твоей матери пришлось оставить тебя на чье-то попечение, я думаю, она сделала правильный выбор.
Как только все свечи были зажжены, раздались ахи и хлопки. Женатые мужчины опустили головы и запечатлели легкие поцелуи на губах своих жен. Алтея подумала, не следовало ли ей поднять свой рот к Бенедикту. Если бы он смотрел на нее, она могла бы и сделать это, но, похоже, звезда представляла для него больший интерес.
Джилли два раза быстро хлопнула в ладоши, хлопок эхом разнесся вокруг них.
— У нас есть около часа до ужина, и у Эйдена есть какой-то проект, в котором он хочет, чтобы мы приняли участие. Эйден?
Он шагнул вперед.
— Это займет немного времени, так что налейте себе выпить и устраивайтесь поудобнее, пока я все готовлю.
Они с Бенедиктом отошли в угол, где лакей налил шерри для нее и скотч для него. С бокалами в руках они сделали всего несколько шагов, когда Фэнси и граф Роузмонт остановили их.
— Я хотела сказать тебе, — сказала Фэнси своему брату, — книги, которые ты хотел, прибыли. Мы привезли их с собой на случай, если ты захочешь их забрать.
— Я так и сделаю. Спасибо.
— Как называется твой книжный магазин?” — спросила Алтея.
Молодая женщина улыбнулась.
— "Модный книжный магазин”. (fancy-модный)
— Игра слов с твоим именем. Как умно.
С легким смешком она ласково похлопала мужа по руке.
— Все это понимали, кроме него. Он заявил, что я забыла апостроф и буквы s.
— Там мы и встретились, — объяснил Роузмонт.
— В свою защиту скажу, что в то время я был не совсем в себе. Я не хотел, чтобы она была умной.
— Он брал творческий отпуск от женщин, не хотел быть заинтригованным мной.
Алтея улыбнулась Роузмонту. Она несколько раз танцевала с ним.
— Но ты был.
— Я действительно был. Иногда, когда жизнь ставит нас на путь, по которому мы не обязательно хотим идти, мы обнаруживаем, что это было путешествие, которое нам нужно было предпринять, чтобы обрести счастье. Возможно, ты, как и я, станешь богаче из-за того, что сейчас находишься на трудном пути. Мой привел меня к любви всей моей жизни.
Фэнси прижалась к его боку, и его рука обняла ее, защищая.
— Временами он может быть таким поэтичным. Это только одна из причин, по которой я его люблю.
Пронзительный свист прорезал воздух.
— Мы собираемся начать, — крикнул Эйден.
— Упс! Нам лучше уйти. — Фэнси взяла мужа за руку и повела его к дивану.
Бенедикт положил руку ей на поясницу.
— Они не так давно женаты. Все еще влюблены, как в первый день.
Она подняла на него глаза.
— Как ты думаешь, их чувства ослабнут?
Он покачал головой.
— Нет.
Его ответ, его вера в стойкость любви заставили ее грудь сжаться, когда они направились к дивану и устроились рядом друг с другом. Но тогда как он мог не верить, когда каждый муж либо держал свою жену за руку, либо обнимал ее за плечи, защищая, когда каждая жена прижималась к своему мужу?
Мебель была расставлена в форме полукруга, а Эйден стоял перед чем-то, похожим на мольберт. Видны были только его ноги, потому что все, что на нем было, было прикрыто тканью.
— Хорошо, — объявил он, — мы начинаем. Размашистым движением он сорвал драпировку, открыв большое полотно, на котором было написано "ТРЕВЛАВ" чем-то похожим на карандаш, возможно, углем.
— Это не одно из твоих лучших произведений искусства, — сказал Бенедикт.
— Потому что оно еще не закончено. У нас есть холст, — он указал на него, — палитра с различными красками, — он поднял ее, — и кисть. Последней он лихо взмахнул в воздухе, как будто это был меч, и он на сцене сражался с пиратами.
— Ему всегда нравилось выступать, — сказал Бенедикт вполголоса, и ей захотелось, чтобы он шептал ей на ухо другие, более романтические вещи. Он не держал ее за руку, но его рука покоилась на спинке дивана, палец лениво обводил маленький круг по плоти чуть ниже рукава ее платья, и она задалась вопросом, осознает ли он вообще это действие.
— Никакого неуважения к тем, кто вступил в брак с членами семьи, — продолжил Эйден, — но участвовать будут только те, кого изначально звали Тревлав. Каждый из вас, в свою очередь, подойдет и раскрасит одну из букв. Мы создадим красивое изображение нашего имени. Мама, ты первая.
— Давай раскрась букву Т.
— О боже. Я не знала, что начну.
Она поднялась со стула и подошла к нему.
— Что, если я все испорчу?
— Я помогу тебе. Если что-то пойдет не так, я смогу это исправить.
— Тогда хорошо.
— Каким цветом?
— Моим любимым. Синим.
Он провел кисточкой по палитре, прежде чем передать ее матери. Затем он встал позади нее, взял ее за руку и помог ей медленно закрасить букву.
— Отлично, — сказал он, когда они закончили.
Миссис Тревлав сияла, когда вернулась в кресло с подлокотниками.
— Теперь продолжим в том порядке, в котором прибыли в семью. Мик.
— Оранжевый, — объявил он, подходя к своему брату.
Он закончил в один миг и направился обратно на свое место рядом с Эслин, которая улыбалась ему так, как будто он только что завоевал мир.
— Я следующий, — сказал Эйден.
— Я выбираю фиолетовый, потому что это цвет платья, в котором была моя любимая жена, когда я впервые встретил ее. Он повел рукой, как будто поглаживал скрипку.
К тому времени, как он закончил, Финн уже стоял там. Братья обменялись несколькими тихими словами и усмехнулись.
— Они так похожи друг на друга, — прошептала она.
— У них один и тот же отец.
Она резко посмотрела на него, в ее глазах был вопрос.
— Граф Элвертон, — тихо сказал он.
Ей никогда не нравился этот человек. Ни для кого не было секретом, что его неверность жене включала в себя несколько романов одновременно.
— Зверь, Л твоя.
Он поднялся на ноги, и она обнаружила, что отчаянно скучает по его прикосновениям. Она наблюдала за его грациозными, мощными шагами. Как получилось, что такое простое движение, обычное для большинства, казалось необычным в его исполнении? У него была способность затуманивать ее разум, останавливать дыхание, заставлять ее сердце биться немного быстрее. В этот момент она поняла, что если бы Дед Мороз существовал и должен был подарить ей один подарок на Рождество, она бы попросила вальс с Бенедиктом Тревлавом.
Он медленно обвел букву "Л" красным, и она задалась вопросом, повлиял ли на его выбор оттенок ее платья.
Как только он направился обратно, Джилли встала.
— Это занимает слишком много времени. Пойдем, Фэнси.