Гибким движением она скатилась с кровати, давая ему хороший обзор всего, что она не прикрывала, и его тело отреагировало так, как будто его руки уже скользили по этой обнаженной плоти.
— Я же говорил тебе, что она могла бы использовать немного больше ткани.
— Это всего лишь корсет.
Остановившись перед ним, она заглянула ему в глаза.
— Он идет с юбкой, но я подумала, зачем заставлять тебя беспокоиться о том, чтобы снять ее, когда я просто могу не надевать ее.
Протянув руку, она провела пальцами по его подбородку.
— Я не был уверена, что ты вернешься сегодня
вечером.
— Я всегда буду возвращаться.
Если бы она не стояла там, выглядя так восхитительно, он бы поделился с ней всем, что его задержало, но теперь это казалось незначительным. Он, конечно же, больше не будет опаздывать. Он начал стягивать с себя фрак. Она прижала руку к его груди.
— Я хочу это сделать. Я хочу раздеть тебя.
— Ты убить меня хочешь.
— Но разве это не будет прекрасным способом уйти?
С рычанием он завладел ее ртом, обладавшим силой произносить слова, способные поставить его на колени. Он никогда не насытится ее вкусом, ее ощущением, ее ароматом. Ее смелостью. Ах, да, особенно ее смелостью.
Не отрывая своих губ от его, она стянула фрак с его плеч, вниз по рукам. Он с мягким стуком упал на пол.
Обхватив ее голову руками, он слегка изменил угол наклона ее рта и углубил поцелуй, их языки переплетались, пока ее пальцы скользили по пуговицам его жилета, освобождая их все. Он восхищался ее терпением. Он был бы доволен услышать как пуговицы разлетаются по всей комнате.
Атласное одеяние приземлилось на его фрак с легким шелестом. Его шейный платок быстро последовал за ним. Когда она начала расстегивать пуговицы на его рубашке, он принялся за манжеты, хотя он ненавидел, что для этого ему приходится убрать руки от нее. Ах, но что он собирался сделать с ней своими руками, как только освободится от всей этой проклятой одежды.
Ему пришлось полностью отделиться от нее, чтобы стянуть рубашку через голову.
— Позвольте мне снять мои ботинки.
Он плюхнулся на ближайший стул, схватил ботинок и остановился, когда его взгляд упал на этот маленький кусочек остроконечной ткани, который так эффектно закрывал вид на небеса. Но если бы он опустил голову еще чуть-чуть…
— На тебе только корсет, не так ли?
— Да.
Он поднял свой пристальный взгляд на нее.
— Как может какой-то кусок ткани свести меня с ума?
— А это так?
Ее невинный тон только усилил безумие.
— Ты знаешь, что это так.
Она сжала губы, причмокнула, провела по ним языком. Помоги ему Господь, он собирался пролить свое семя еще до того, как вылезет из штанов. Он стянул с себя сапоги, чулки. Встав. Потянулся к пуговицам на брюках—
Ее руки легли на его руки.
— Я хочуэто сделать.
— Сделай это быстро.
Она посмотрела на него с дерзкой улыбкой.
— Я сделаю это так, как захочу.
— Почему ты мучаешь меня?
— Это я-то?
— Ты знаешь, что это так, маленькая ведьма.
Одна пуговица свободна. Слава Богу.
— Ты всегда ведешь, а я следую, — тихо сказала она, изучая спад его брюк. Конечно, она могла видеть, что его набухший член вот-вот заставит оставшиеся застегнутые пуговицы оторваться.
— Я хочу быть лидером сегодня вечером.
Он и не подозревал, что всегда был лидером. Часто ему казалось, что они берут направление друг у друга. За исключением прошлой ночи, когда он так отчаянно нуждался в ней и задавал темп. Не то чтобы она возражала. И все же, возможно, сегодняшняя ночь была его наказанием. Что касается наказаний, то это было одно из самых приятных.
Еще одна пуговица. Еще, и еще, пока все они не были освобождены.
Ногтями она слегка царапнула его ягодицы, когда стягивала с него брюки. Дрожь, восхитительно пронзившая его от царапанья ее ногтей, едва не погубила его, и он почти не заметил, что она опустилась на колени, чтобы полностью спустить его брюки. Выйдя из них и отбросив их в сторону, он наклонился, чтобы помочь ей подняться на ноги, но когда его руки обвились вокруг ее плеч…
— Нет.
Он замер, выжидая.
Она провела пальцами вверх и вниз по его бедрам.
— У тебя такие крепкие ноги.
Она поцеловала его в колено. Его колено, ради Бога. Оно чуть не прогнулось. Затем на дюйм выше колена. На внутренней стороне бедра.
— Ты часто делаешь очень порочные вещи между моих бедер ртом, — торжественно сказала она. Она откинула голову назад, встретившись с ним взглядом.
— Почему ты никогда не учил меня, что я могу сделать что-то очень похожее и для тебя?
Неужели она намекала на то, что он думал?
— Потому что я не думал, что тебе это понравится.
— Значит, ты на вкус как брюссельская капуста?
Он нахмурил брови.
— Я очень в этом сомневаюсь.
Ее веки были полуприкрыты, а губы мило надуты.
— Это единственный вкус, который я ненавижу.
Он простонал в отчаянии. — Тея—
— Я хочу попробовать тебя на вкус.
Ее руки обхватили его ноги сзади, ее рот снова прижался к внутренней стороне его бедра.
— А ты бы хотел, чтобы я это сделала?
Как она могла казаться такой невинной и в то же время такой соблазнительницей?
— Да.
Это прозвучало скорее как карканье, чем как слово.
Она прикусила чувствительную кожу там, где был ее рот. Его желудок сжался. Его руки сжались в кулаки. Он не мог оторвать взгляда от вида ее белокурой головки так близко к его члену. Это непослушное существо потянулось к ней. Ему никак не удавалось заставить его вести себя прилично, без сомнения, потому, что у него не было к этому никакого желания.
Она сомкнула пальцы вокруг основания его члена, и теперь у него не было выбора, кроме как делать то, что она приказывала. Она облизнула губы, затем поцеловала головку, и удовольствие, пронзившее его, заставило напрячься каждый мускул. Он запустил пальцы в ее мягкие волосы, потому что не мог не прикасаться к ней, когда она прикасалась к нему так интимно.
— Никакого привкуса брюссельской капусты, — сказала она и провела языком экскурсию, которая не оставила незамеченной ни одну часть его пульсирующего члена. С тихим стоном он откинул голову назад, наслаждаясь изысканностью ощущений, охвативших его.
Маленькая смерть. Так это называли французы. Он собирался умереть, здесь и сейчас.
Затем он почувствовал, как ее рот — жар, влажность, мягкость — сомкнулся вокруг него, и каждый дюйм его тела напрягся. Опустив взгляд, он наблюдал, как ее голова покачивалась, пока она ласкала своими пухлыми губами и бархатистым языком его чувствительную плоть.
— Тея… Боже… э-э… Ты знаешь, какая ты красивая?
Она не ответила, просто втянула его глубже в рот, и он, честно говоря, не знал, переживет ли он ее восторженные ласки.
Глава 27
Алтее стало интересно, чувствует ли он ее улыбку. Его рычания, стоны и случайные проклятия только подстрекали ее мучить его еще больше. Его пальцы продолжали дергаться, бедра дрожали, живот сводило судорогой.
Ее обрадовало осознание того, как сильно ему это нравилось. Не в легкомысленном, смеющемся, кружащемся на снегу смысле. А в мрачном, восхитительном, сладко-мучительном смысле. Она была хорошо знакома с безумием, которое могли создать все эти противоречивые ощущения. Он достаточно часто заставлял ее проходить через это. Ей было очень приятно отплатить ему тем же.
— Тея… милая… Я больше не могу этого выносить.
Он нежно обхватил ее подбородок и отодвинулся от нее.
— Позволь мне сейчас отвести тебя в постель.
Она подняла на него взгляд.
— Тебе понравилось?
— Понравилось.
Поставив ее на ноги, он подхватил ее на руки.
— Поцелуй меня, чтобы я знал, какой я на вкус.
Прижавшись своим ртом к его рту с энтузиазмом, указывающим на то, что она умрет, если не сделает этого, она провела языком по его языку, вздохнула, когда он пососал ее язык, как она сосала его. Их падение на кровать прервало поцелуй, но не смогло разлучить их, когда он пустил свой рот в путешествие по выпуклостям ее грудей.
— Я разрываюсь между тем, чтобы оставить эту чертову штуку на тебе или снять ее, — заявил он с горячностью.
— Оставь.
— Это сводит меня с ума. Но теперь моя очередь.
Он скользнул вниз, пока не оказался между ее бедер. Первым движением вдоль ее расщелины он провел указательным пальцем.
— Боже мой, но ты мокрая. Тебе понравилось то, что ты делала.
— Да. Тебе нравится то, что ты собираешься там сделать?
Его веки были полуопущены, взгляд страстный.
— Я бы не был здесь внизу, если бы не нравилось.
Затем его язык заменил палец, ласка была медленной и долгой, и она почти увидела звезды. Она была так готова для него. Ее маленький комочек набух и пульсировал и был очень чувствителен к его прикосновениям. Когда он потянул за него, она дернулась, почти села, обхватив его голову руками.
— Я думаю, что я распутница.
— Я люблю распутниц.
Сосание, движение его языка, и все ее тело напряглось, взывая об освобождении.
— Я не могу больше.
— Тогда лети.
— Не без тебя. Не сегодня. Я хочу, чтобы ты был внутри меня.
С рычанием он быстро переместился, откатился от нее и приземлился на спину.
— Оседлай меня, чтобы я мог оценить этот сводящий с ума корсет.
Поставив колени по обе стороны от его бедер, она приподнялась. Он лег поудобнее, и она начала медленно продвигаться вниз, пока он полностью не оказался внутри нее. Он полностью заполнил ее, это было так чудесно. Она сморгнула подступившие слезы. Она ждала, просто впитывая все чудесные ощущения, которые испытала, когда они соединились.
— Ты можешь дышать, когда на тебе эта штука? — он спросил.
— Не очень хорошо.
— Мы не можем этого допустить. Кроме того, я думаю, что он сделал свое дело. Он и твой рот. Я не думаю, что никогда не был таким твердым за всю мою жизнь.