Я сползла с кровати и случайно наступила на одну из красных перчаток. Не утерпела, подобрала обе и бросила их в камин. Ненавижу! С той самой ночи ненавижу! Это была моя маленькая месть. Я смотрела, как кожа плавится, и чувствовала себя лучше. Наверняка у Хастада полно этих перчаток. Для него невелика потеря, а для меня это психологическая разгрузка.
Я вернулась к себе и по привычке подперла дверь креслом. Это уже стало чем-то вроде ритуала. Хватит с меня на сегодня общения с мужем.
Только закрывшись, сообразила, что забыла халат в спальне мужа. Сил возвращаться за ним не было. И черт с ним! Наверняка Хастад поступит с халатом так же, как я с его перчатками. Жаль, конечно, вещь красивая, но пусть лучше выместит злость на ней, чем на мне.
Устроившись в кровати, я еще долго лежала без сна, размышляя над случившимся. При каких условиях прикосновения охотника не причиняют вред ведьме? Что изменилось между мной и Хастадом раз это произошло? Рассказать Моэл? Что-то подсказывало — не стоит. Едва ли ведьма этому обрадуется.
К тому же мы с Моэл договорились не видеться несколько дней, чтобы не привлекать лишнее внимание. Но утро внесло свои коррективы. Оно началось с вестей. Увы, с дурных.
Утром я спустилась в столовую. Хастад к этому времени уже ушел, а Сильда неважно себя чувствовала. Близились роды, и она все реже выходила из спальни. К счастью для нас обеих. Так что завтракала я одна.
Я уже допивала чай, когда явился лакей с письмами. Одно из них было адресовано мне. Причем, судя по адресу, пришло оно с родного острова Еленики.
Я забрала письмо, но лакей не торопился уходить.
— В чем дело? — уточнила я.
Тогда он сунул мне в руку записку и сказал шепотом:
— Это тоже вам. Просили передать.
После чего удалился. А я вскрыла конверт с письмом из дома. Автором послания был лекарь.
«С прискорбием сообщаю, что ваш батюшка хедил Гутер Кеанмайер скончался на днях» — прочитала я. Коротко и по существу. Я едва знала Гутера, но известие меня опечалило. Что теперь будет с Дайре? Семья Лодана позаботится о ней?
Я не на шутку переживала о сестре. Надо поговорить о ней с Хастадом. Возможно, девочка поживет у нас до совершеннолетия и свадьбы. Только бы охотник не сорвал злость на ребенке, отказав мне в просьбе.
Прочитав письмо, я переключилась на записку, но лист бумаги был чист. Где-то я уже видела такое. Пришлось отправить горничную в город за цветами. Лишь когда она вернулась, я с помощью пыльцы и солнечного света прочла послание «Приходи немедленно». Похоже, здесь не принято писать длинные послания.
Записку ведьмы я сожгла. Сомнения идти или нет не возникло. Конечно, идти. Все, что касается ведьм, касается и меня. Их проблемы — мои проблемы.
Я выскользнула из дома привычным способом и вскоре была у порога Моэл. Дорогу я уже помнила наизусть и отлично добралась сама. В дом меня впустила Эле. Она сказала, что хозяйка и ее гости ждут меня в подвале. Похоже, пришло время познакомиться с другими ведьмами города. Признаться я волновалась.
Из подвала доносились голоса, но они стихли, едва я ступила на лестницу, ведущую вниз. Меня выдал скрип ступенек. Когда я спустилась, все взгляды обратились в мою сторону. А их было немало. Помимо Моэл я насчитала еще десять женщин.
Ведьмы. Я сразу почувствовала наличие у них силы. Все женщины были богато одеты и ухожены. Наверное, устроились так же хорошо, как Моэл.
Айге тоже была здесь. Кто знает, как ей удавалось скрываться все это время. Как ни странно, она не смотрела на меня враждебно. Все женщины глядели одинаково — с ожиданием. Будто я ангел, посланный им свыше, с благой вестью о спасении. Я ощутила себя неловко. Не представляю, чем могу их порадовать. Я даже миссию по возвращению своей магии провалила.
— Мне жаль сообщать тебе эту весть, но твой отец умер, — произнесла Моэл вместо приветствия.
— Я получила письмо из дома, — кивнула.
Похоже, Моэл не рассказала ведьмам, что я — гостья из другого мира. По крайней мере, она говорила со мной так, точно я — Еленика.
— Это значит, — продолжила Моэл, — что остров перейдет к твоему мужу. Но у нас есть еще немного времени, пока охотники заняты оформлением бумаг. Удалось тебе забрать дар мужа?
— Боюсь, что нет, — я не стала вдаваться в подробности.
— Что ж, это уже неважно. Он лишь один охотник среди многих. Победа над ним ничего не даст. Мы должны уничтожить их всех, если хотим жить.
Я вздрогнула. Что не так с этим миром, если для выживания одним надо убивать других?
— Вчера ты заметила ранку на сгибе своего локтя, — сказала Моэл. Остальные ведьмы помалкивали. Видимо, она у них главная. — Я обманула тебя, сказав, что ничего не делала.
— Я догадалась. Вы взяли у меня кровь. Но для чего?
— Для изучения, разумеется. Вреда я бы тебе не причинила. Ведь ты наша сестра.
— Что еще за изучение? — насторожилась я.
— Я должна была проверить твой потенциал и убедиться…
— В чем? — она тянула, и я начала нервничать. Чего ведьма не договаривает?
— Когда ты пришла, — на этот раз заговорила Айге, — я сразу ощутила в тебе большой потенциал. Подобного я не чувствовала давно. Твоя магия была совершенна. Но мы хотели знать наверняка.
— Поэтому я, — продолжила Моэл, — изучила тебя и выяснила, что у тебя почти безграничный запас сил. И это притом, что ты уже однажды разделила ложе с охотником, и он выжег часть твоей магии. Ты — та, кого мы так долго ждали. Верховная. Тебе под силу спасти всех ведьм.
Я едва за голову не схватилась. Вот так попала! У меня вдруг появилась миссия, к которой я абсолютно не готова. Сперва я хотела вернуться домой, потом просто выжить. А что теперь? Возглавить восстание ведьм, пойти на баррикады, сражаться с охотниками? Это слишком много для меня одной. У меня совершенно нет опыта партизанской войны.
— Я не уверена, что справлюсь, — я попятилась к лестнице. — Мне надо подумать над вашим предложением. Дайте мне время.
— У нас его нет, девочка, — покачала головой Моэл. — Охотники уже начали готовиться к обряду, который убьет всех ведьм. Мы должны их опередить.
Говоря, она шла на меня. Я не особо испугалась. Ведьмы не сделали мне ничего плохого. Пока что. К тому же я нужна им живой. Уж не знаю, как они планируют использовать мою магию, но без меня это вряд ли возможно.
Но все же я недооценила Моэл. Подобравшись ко мне на расстояние вытянутой руки, она заявила:
— Прости, но я не могу тебя отпустить. Слишком многое поставлено на карту. Твой муж опасен для тебя. Скоро ты сама поймешь, что твое место среди нас.
Говоря, она коснулась моего запястья. Несколько искр сорвались с ее пальцев, скользнули по моей коже, и у меня резко закружилась голова. Секунда и я отключилась.
Глава 30
Он попался в ловушку ведьмы как последний идиот! Ведь знал, какие они. Только об одном и думают: как уничтожить охотника. И его жена не стала исключением.
Желание обладать ею было невыносимо. Оно съедало его изнутри. Хастад не просто так проводил большую часть времени вне дома. Боялся снова не сдержаться. Ему вовсе не понравился их первый раз. Его трясет от желания как в лихорадке, а применить силу не может. Потому что ей будет больно, она будет плакать, а ее слезы для него — отрава. Он страдает от них сильнее, чем она.
Но в этот раз она пришла сама. Он понадеялся — неужели?
Какая же она… ведьма, лучше не скажешь. Настоящая колдунья. А он — глупая жертва ее чар. Смотрит на нее и аж в жар бросает. Позволяет ей все без вопросов. Любой другой охотник на его месте отчитал бы жену за самоуправство. Сама вскрыла сундук, явилась в спальню мужа без приглашения. А он все спускает ей с рук. Страшно это признавать, но власть, которую она над ним получила, почти безгранична. Осознает ли Еленика, насколько он от нее зависим? Если да, то он попал.
Она затуманила его разум ласками, а после коснулась его губ в поцелуе, и он задрожал. Вцепился в ее плечи, не зная: то ли оттолкнуть, то ли притянуть ближе. Хастад задыхался, словно жена перекрыла ему доступ воздуха своими губами. Ядовитыми, вражескими… сладкими и желанными. Впиться бы в них ответным поцелуем. Хастад так устал сражаться с собой. Забыть бы хоть на миг о войне, но запрет, привитый с детства, сработал сам по себе.
Еленика задумала отобрать его дар через поцелуй, вообразила, что он пойдет на это добровольно. Нелепо и смешно, а еще невероятно умно. Ведь он едва не купился.
Губы его жены — это нечто. Хастад не знал, как можно на них смотреть и не хотеть поцеловать. Это каким бесчувственным надо быть? Он хотел. Окажись он на смертном одре, последнее, что попросил бы — всего один ее поцелуй.
Вот настолько он был близок к тому, чтобы ответить на поцелуй. Чуть не сорвался в пропасть. Подошел к самому краю, уже занес ногу над обрывом, но в последний миг опомнился.
Это была непозволительная слабость охотника к ведьме, и Еленика ею воспользовалась. Чудо, что Хастад сумел остановиться. Откуда силы взялись? Отказать ей, а главное — отказать себе в том, о чем давно мечтал.
Он решил проучить ведьму. Или, может быть, себя. Снять перчатки, дотронуться до девушки. Неизвестно, кому бы это принесло больше страданий: жене, которая почувствует боль, или ему, впервые коснувшемуся без защиты ее бархатной кожи.
А следом был шок. Его прикосновения не причинили ведьме вреда. Он больше не охотник? Что-то случилось с его даром? Все эти вопросы требовали ответа, но рядом с женой Хастад был не состоянии думать.
Зная, что ей никуда не деться из дома, он ушел. Первым делом отправился в орден. В подвале главного здания часто держали пару-тройку ведьм перед пересылкой в эргастул. На одной из них Хастад проверил свой дар.
Ведьма взвыла от его прикосновения. Значит, дар в порядке. Он все еще охотник. Но почему с Еленикой не сработало? Его жена особенная? Для него или вообще? Все это было крайне необычно. И, конечно, по уму надо доложить об этом Главе Монгану. Так бы сделал любой здравомыслящий охотник. Недаром жена боялась, что он сдаст ее ордену. Даже она понимала, что это наиболее логичный поступок. Вот только Хастад и логика давно не дружны. С тех самых пор, как он впервые увидел свою невесту.