Ник уперся ладонями в бедра.
— Это был просто кошмарный сон, при чем здесь наш брак?
— Мы заключили брак по расчету. Мы преодолели для этого много преград. Так почему между нами должны быть секреты? Мы сможем быть вместе, только если будем честны и откровенны друг с другом, — спокойным голосом произнесла Харпер. Но он видел в ее глазах надежду и мольбу.
— У нас все в порядке, — сказал Ник. Это утверждение совершенно не соответствовало действительному положению дел, и Ник даже удивился, что Харпер не рассмеялась ему в лицо.
Но она, его Харпер, не рассмеялась. Она посмотрела на него глубокими, как океан, глазами, в которых он увидел и боль, и отчаяние.
— Я должна быть честной. У меня такое чувство, что ты отверг меня после нашей первой брачной ночи, — сказала она.
Она как будто ударила его в грудь. Она ведь рассказывала ему про свою прошлую жизнь и про свой страх быть покинутой близкими людьми. Получается, что он только что заставил ее вспомнить про свои детские страхи. Какой он идиот!
— Это не из-за тебя! — сказал он, ясно понимая, что произносит неуместные стандартные фразы. — Это я виноват во всем.
— Хорошо, — ответила Харпер. — Тогда расскажи мне про себя!
Он понимал, что она имеет в виду, — она хотела, чтобы он рассказал ей о тех событиях, которые были причиной его кошмарных снов. Она была права: будучи его женой, она имела право знать. Но Ник просто не знал, как выразить все то, что с ним произошло, словами. Он потер пальцами лоб, затем прижал ладони к вискам.
— Ник, нам предстоит сложное испытание — у нас будут дети. Но мы с тобой топчемся на месте, не зная ничего друг про друга. Расскажи мне, что произошло. Помоги мне понять.
Ник вздрогнул. Харпер сумела правильно охарактеризовать их отношения. Они именно топтались на месте, хотя она заслуживала большего. Понурив голову, он опустился на кровать рядом с ней. Он приготовился к встрече с правдой. Ради нее.
— Девять… — внутри у него все сжалось. Он откашлялся и начал заново. — Девять месяцев назад я вернулся домой с Ближнего Востока. Все считают меня героем.
— Но ты не чувствуешь себя как герой? — мягко спросила Харпер.
— Хотя я и получил медаль за боевые заслуги, но я всегда понимал, что не заслужил ее.
— Но я не думаю, что армия раздает медали просто так.
— Солдаты из отряда, которым я командовал, погибли, — резко произнес Ник. На него накатила волна тошноты, и он сжал кулаки, чтобы сохранить над собой контроль. — Те замечательные парни погибли. Их семьи потеряли сыновей. Дети потеряли отцов. Жены потеряли мужей.
Он поднялся и прошел в другой конец комнаты. Он помнил каждого из своих погибших солдат. Их лица стояли перед его глазами. Каждый день он извинялся перед ними, но это не приносило ему облегчения. Его извинения не могли вернуть тех парней к жизни.
— О, Ник!
Ник резко тряхнул головой, чтобы отогнать призраков прошлого. Он не хотел, чтобы Харпер жалела его. Он заслужил свои кошмарные сны.
Он расправил плечи и сказал ей правду:
— Я получил медаль за то, что смог сохранить большую часть своего отряда. Но этого было недостаточно. Совершенно недостаточно. Я должен был спасти жизнь всем моим солдатам!
— Я уверена, что ты не один отвечал за жизнь тех людей.
Он крепко закрыл глаза под наплывом воспоминаний.
— Я их подвел.
Несколько секунд в комнате было очень тихо. Когда Ник открыл глаза, он увидел, что Харпер наблюдает за ним.
— И эти воспоминания терзают тебя? — тихо спросила она.
Он встретился с ней взглядом, и некое подобие улыбки показалось на его губах.
— Можно сказать, что я истерзан в клочья.
— Расскажи, что было дальше, — попросила она, и в ее тоне было что-то такое, что Нику захотелось продолжить свою исповедь.
— Доктора прописали мне обезболивающее. И… я пристрастился к ним.
Она сдвинула брови.
— Но я не видела, чтобы ты принимал что-нибудь.
Она бы и не увидела. Он сделал глубокий вздох.
— Я не хотел быть зависимым от химических средств, поэтому я прошел курс лечения и научился справляться с этим.
— То есть теперь ты не наркоман? — уточнила Харпер, глядя на него стальным взглядом.
— На все сто процентов.
Ее взгляд смягчился.
— Правда? Для этого нужно иметь большую силу воли.
Ник хрипло рассмеялся.
— Ты заметила, как я кричу во сне?
— Да, — ответила она без тени осуждения в голосе. — Расскажи мне про свои кошмары.
Ник по стене опустился на ковер, его руки, сжатые в кулаки, лежали на коленях.
— Кошмарные сны стали сниться мне еще в госпитале, но с тех пор ситуация немного улучшилась. — Ник пожал плечами. — Я не знал, что они мне до сих пор снятся.
Харпер склонила голову набок.
— То есть утром ты не помнишь, что ночью тебе снился кошмарный сон?
О нет, он помнил их. Как он мог такое забыть…
— Я не осознавал, что я до сих пор кричу.
Дело в том, что с момента возвращения домой он не спал ни с одной женщиной в своей постели всю ночь. Конечно, он кричал во сне во время реабилитации в госпитале, но он даже не предполагал, что мог кричать во сне и сейчас.
— Я клянусь, Харпер, если бы я знал, что разбужу тебя своими криками, я никогда бы не предложил тебе выйти за меня замуж. Я не стал бы делать тебя свидетелем… этого.
Харпер небрежно махнула рукой.
— Так что ты будешь делать сейчас?
— А ты?
— Я хочу, чтобы мы по-прежнему выполняли свои брачные обязательства во имя наших детей. — Взгляд ее глаз был пристальным и твердым.
— Я обязуюсь соблюдать все наши договоренности, потому что мы поступаем правильно. В этом я уверен.
— Значит, мы придерживаемся одного мнения, — сказала Харпер и встала.
Ник медленно кивнул.
— В следующий раз, когда мы будем заниматься любовью, будет лучше, если я уйду сразу после этого.
Женщину, тем более беременную, не должны были будить крики мужчины, спящего в ее постели.
Она скрестила руки на груди.
— Я не думаю, что для нас это будет правильным решением.
Ник поднялся и встряхнул руками. Ему очень хотелось бы иметь правильные ответы на все вопросы.
— Харпер, я помню, как ты выглядела, когда я проснулся. Я не хочу тебя еще раз так напугать.
— Я думаю, что нам надо вернуться к нашему изначальному плану. Мы не должны были впутывать секс в наши отношения. Это было ошибкой.
Ник подошел к ней ближе и взял ее лицо в свои руки.
— Мы можем справиться и с этим, Харпер. Я обещаю. Я просто не буду оставаться с тобой на всю ночь.
— Пожалуйста, не делай все сложнее, чем есть. — Она же рассказала ему, что страдает от того, что близкие люди оставили ее в одиночестве, и что же? Первый опыт их осознанных интимных отношений закончился именно так — Ник ушел от нее.
Он должен был сделать шаг назад, уважать ее границы и дать ей шанс успокоиться.
— Ты уверена, что хочешь именно этого?
— У нас и так достаточно сложные отношения. Не надо примешивать к ним еще и секс. — И поскольку он продолжал молчать, Харпер добавила: — Как ты считаешь?
— Хорошо, — неохотно ответил он. Он мог бы и не соглашаться с ней, но если она не хотела интимных отношений, то он не станет переубеждать ее.
Он взял ее за руку и повел обратно в ее спальню. В дверях он остановился. Больше всего ему сейчас хотелось снова лечь в эту постель и прижать Харпер к себе, но он не мог. Он мягко поцеловал ее в губы в надежде, что она поймет все, несказанное им, и повернулся, чтобы уйти.
— Ник, — позвала она.
Он не мог позволить себе потерять контроль. Он обернулся к ней и спросил через плечо:
— Да?
— Спасибо!
Она благодарила его?
— За что?
— За то, что ты доверился мне и рассказал о своем прошлом. Я знаю, что это было нелегко, и я хочу, чтобы ты знал, что я ценю твой поступок.
Ник не был уверен в том, что его голос не сорвется, поэтому просто кивнул, вышел в темный коридор и направился в свою спальню, где его ждала пустая кровать.
На следующее утро Харпер, проснувшись, увидела, что Ник входит в ее комнату с подносом в руках. Она позволила себе зевнуть и потянуться, тем временем исподтишка наблюдая за ним. Перед ней сейчас стоял мужчина, разительно отличавшийся от того, который изливал ей свою душу сегодня ночью. Харпер сама знала, как скрывать свои чувства под маской невозмутимости и отстраненности, поэтому ей не составило труда догадаться, что и Ник снова надел свою маску. Но вчера это были не только его слова о терзающей его внутренней боли. Это было истинное страдание, которое она смогла увидеть глубоко в его глазах. Она сомневалась, что Ник говорил о своих переживаниях еще хоть с кем-то. Скорее всего, и его брат Малколм ничего не подозревал о страданиях брата.
— Доброе утро! — поприветствовал ее Ник с улыбкой на губах, но не в глазах.
Харпер села в кровати, а Ник расправил ножки подноса и поставил его перед Харпер.
— Доброе утро! — ответила она.
На подносе стояла тарелка с яичницей на тосте, стакан сока и маленькая ваза с фиолетовым цветком, который был сорван, скорее всего, с ближайшего куста у подъездной дорожки к дому. Все предметы на подносе были расставлены с педантичной аккуратностью.
Ей еще только предстояло узнать своего супруга, но именно этот поднос, казалось, точно отражал его сущность — он был достаточно заботлив, чтобы приготовить ей завтрак, но приготовил он его, придерживаясь правил и не включая фантазию в процесс готовки. Он был настолько мил, что срезал для нее цветок, а затем расставил все предметы на подносе с военной точностью. Он весь состоял из противоречий.
Распрямившись, Ник посмотрел на нее и сказал:
— Послушай, я хочу еще раз извиниться за то, что произошло прошлой ночью.
— Ничего страшного, — ответила Харпер и отпила глоток сока. — Это очень важно для меня, что ты рассказал мне о своей жизни. Несомненно, это было тяжело, но ты смог.
Ник глубоко вздохнул.