наковым пылом они участвовали в этой игре, дразня друг друга обжигающими взглядами, заряжая воздух сексуальной энергией.
— Знаешь, я ведь хотел этого с нашей первой встречи… — произнес Дункан.
— Я тоже, — призналась Алекс.
После двух недель ежедневной многочасовой любовной игры она возбудилась настолько, что первый же поцелуй разжег ее страсть.
Дункан развязал пояс халата, в то время как его руки стали ласкать грудь Алекс, а губы длили нетерпеливый, жадный, требовательный поцелуй. Еще не вполне обнаженная, Алекс раскрыла полы его рубашки, залюбовалась мышцами его плоского живота и великолепной порослью на груди. Между тем рука Дункана уже успела пробраться ей между ног.
— Не спеши так!
Тем не менее, чисто инстинктивно она переступила ногами, чтобы дать лучший доступ.
— Как здесь влажно…
Да уж, подумалось Алекс, но будет гораздо влажнее, если он не перестанет прикасаться к ней таким манером.
Руки у нее дрожали, нижняя пуговка все никак не хотела расстегиваться, и к тому же она все время отвлекалась на движение пальцев. Хорошо ощущалось, как между ног все набухает и тяжелеет, а пальцы скользили то вдоль, то по кругу, притормаживая в самых нужных точках.
Так, пожалуй, она сразу кончит, и станет ясно, до чего она изголодалась по мужчине! Должна же у женщины присутствовать кое-какая гордость!
А-а, черт с ней, с гордостью! Что такое гордость по сравнению с оргазмом, который надвигается волной цунами и будет, конечно, сокрушительным!
Волна и в самом деле росла. Странное дело, началась она вроде бы с кончиков пальцев ног, прошлась по пяткам, обвила лодыжки, взметнулась по икрам, пощекотала под коленями, расплавила бедра и ляжки. Уже теряясь в ней, ослепленная и оглушенная, Алекс рванула полу рубашки, так что пуговица отпрыгнула в сторону, и прильнула к мужской груди, словно хотела с ней слиться.
По телу пробежал не трепет и даже не дрожь. Ее трясло с головы до ног, трясло так сильно, что какие-то слова, произносимые ею, не смогли сложиться в фразу и потерялись, исчезли, когда волна взметнула Алекс на своем гребне и понесла. Как будто из бесконечного далека донесся приглушенный выкрик — ее выкрик.
А хитрый дьявол уже ввел в игру другую руку, которая теперь проникла внутрь. Движение пальцев ощущалось одновременно сверху и снизу самой чувствительной точки.
Не слишком ли?!
За всю свою жизнь Алекс ни разу не теряла сознание, но теперь находилась на волосок от беспамятства. Во всей комнате не было столько кислорода, чтобы насытить сразу и жадно дышавшие легкие, и бешено бьющееся сердце, и вулкан между ног, и бедный обезумевший мозг!
Наслаждение пришло во всей своей мощи, захлестнуло ее, оглушило, ослепило и в буквальном смысле сбило с ног.
Дункан, однако, обладал стремительной реакцией и отлично развитыми мышцами, потому что не позволил ей мешком осесть на пол. Он не поддержал, а именно подхватил ее на руки с такой легкостью, словно она не женщина, а тряпичная кукла.
— Попалась! — объявил он с самодовольством, по мнению Апекс, совершенно неуместным в такой момент.
Однако она чувствовала себя хорошо, просто чудесно. Она казалась себе поплавком, что покачивается на водной зыби, невесомый, от всего отрешенный, и когда реальность вернулась, вышло, что почти так оно и есть. Она в самом деле покачивалась в объятиях Дункана, целеустремленно шагавшего в спальню. Самое время.
Маниакально аккуратный внутренний библиотекарь не дремал. Алекс успела сдернуть дорогое, заказанное по Интернету покрывало, прежде чем Дункан склонился с ней над кроватью.
Прохладная ткань простыней из чистого египетского хлопка коснулась лишь пяток и икр. Странно.
Алекс сообразила, что халат по-прежнему на ней, а, сообразив, не пошевелила и пальцем, пребывая в слишком дремотно-ленивом состоянии, чтобы суетиться по поводу одежды. Ну, его, этот халат. Пусть остается.
Куда занятнее наблюдать за тем, как раздевается Дункан Форбс, освобождаясь от одежды в невероятной и лестной для нее спешке. Очевидно, ему не терпелось оказаться внутри ее, как ей — его принять.
Рубашка спланировала на пол, как белый флаг капитуляции. Алекс воспользовалась моментом, чтобы получше разглядеть своего любовника. Мышцы, сплошные мышцы. Не как у чистого культуриста, как раз наоборот. Мышцы, что нарастают сами, от постоянных физических усилий. Возникали серьезные сомнения, что он вообще бывает в аудитории, не говоря уже о том, чтобы читал там лекции.
— Как тебе удается?.. — лениво полюбопытствовала она. Дункан усмехнулся, не отрываясь от своего занятия:
— Я убежденный скалолаз. Отчасти потому и оказался здесь.
Оставшись теперь в одних трусах, он заинтриговывал Алекс, которой не терпелось проникнуть под них взглядом. Чтобы не показаться слишком нетерпеливой, Алекс решила вернуться к разговору. О чем, бишь, они говорили? Ах да, о скалолазании.
— Что-то я не заметила, чтобы ты лазал по скалам.
— Радость моя, я был занят только одной мыслью — как бы забраться к тебе в святая святых.
— Как прикажешь понимать твои слова? — Она надменно приподняла ухоженную бровь.
— Мечтал, что буду тебя трахать, пока челюсть не отпадет. Так понятнее?
— Я не терплю вульгарности! — Алекс безуспешно пыталась сохранить серьезное выражение лица.
В конце концов, она не выдержала и улыбнулась, но улыбка застыла на губах, когда полосатые трусы полетели на стул.
Природа воистину одарила богатством этого мужика.
Она не могла оторвать взгляд, даже сознавая, что таращится, как девчонка, впервые в жизни увидевшая голого мужчину. Смотреть на него она могла бесконечно, наслаждаясь увиденным.
— Давай сразу к делу! — Дункан перехватил ее завороженный взгляд.
Алекс неуклюже выпуталась из остатков одежды. Вместо того чтобы галантно помочь, мистер Великий Обольститель стоял и таращил глаза.
— Спасибо, вы очень любезны! — буркнула она, отбрасывая халат.
— Ты еще роскошнее, чем я мог вообразить в самых диких фантазиях… — ответил он, и она тотчас простила его.
По натуре не склонная к ложной скромности, Алекс гордилась своей фигурой и ногами, но никогда еще ее гордость не расцветала таким пышным цветом, как под восхищенным взглядом Дункана Форбса.
Дункан помедлил.
— Чертовы презервативы! Я о них совсем забыл.
— Пошарь в тумбочке.
В мгновение ока «резиновый друг» оказался у него в руке. Но только в руке. Алекс не позволила его натянуть — только когда будет абсолютно необходимо! Грех скрывать от женских глаз такую красоту.
— Тебе когда-нибудь говорили, что твой член прекрасен?
— За последние две недели — ни разу.
Алекс сомкнула ладонь вокруг тяжелой горячей колонны члена и сжала его. Боже, он великолепен! Скульптурная вещь, которую так и хочется ласкать, целовать, пробовать на вкус, что она не замедлила проделать и с удовольствием прислушалась к мужским стонам.
Минуты ее власти над ним. После первого, самого необходимого оргазма она уже не чувствовала себя такой беспомощно покорной. Можно и потянуть время, немного помучить своего партнера. Разумеется, недолго, потому что ей тоже причиталась определенная доля внимания. Но подразнить было приятно.
Время его оргазма еще не подошло. Ему полагалось исходить от напряженного, мучительного и сладостного напряжения страсти. Пару мгновений Алекс любовалась телом Дункана.
Однако через некоторое время Дункан опрокинул ее и навалился сверху, не давая шевельнуться. Глаза его горели. Понимая, что принять в себя такую громадину не так-то просто, Алекс пошире развела ноги, обхватила ими торс и приподняла бедра.
Первый момент проникновения был упоителен. Она так долго ждала, так предвкушала, что без всякого усилия открывалась для него, а он… он осторожно продвигался вперед без всякой спешки, выжидая, когда ее тело естественным образом приспособится. Никогда еще Алекс не приходилось сталкиваться с такими размерами.
Казалось, она уже заполнена до отказа, но он все двигался вперед. На миг Алекс охватил страх, что они просто не подходят друг другу физически. Роскошной штуковины у него между ног слишком много!
Дункан приостановился — не то, услышав мысленный крик «Довольно!», не то ощутив панический спазм мышц — и замер на несколько мгновений.
Губы его двигались, касаясь лица и шеи легкими поцелуями. Рука протиснулась между телами и начала поглаживать круговыми движениями, так взвинтившими ее совсем недавно. Завороженная лаской, Алекс расслабилась. С невнятным возгласом удовольствия, сама того не сознавая, она рывком приподняла бедра и теперь приняла в себя всю его длину, так глубоко, что тазовые косточки соприкоснулись. Сколько же, однако, в ней места!
— Все в порядке?
— О да! — Она слегка подтолкнула его бедрами, давая понять, что пора двигаться.
Сжав руками плечи, Алекс подчинилась взятому им ритму.
— Вот что я называю «любовной мушкой», — заметил Дункан, целуя маленькую темную родинку рядом с левым соском.
Темп немного возрос, и с ним возросло сладостное напряжение между ног. Алекс задышала чаще.
Быстрее. Еще быстрее. Ладони соскальзывали с влажных плеч, перед глазами все плыло…
Яростная схватка тел продолжалась, выражаясь во влажных шлепках плоти о плоть. Алекс выгибалась дугой, упиваясь каждой секундой. До чего же он все-таки здоровенный!
Запрокинув голову, как спринтер в финальном рывке, Алекс напрягла мышцы таза и резко расслабилась, уносясь навстречу полному забвению и срываясь на крик. Волна внутри шла во всей своей мощи, стискивая и отпуская до предела напряженный член, пока, наконец, и Дункан не содрогнулся от наслаждения.
В груди, к которой Алекс прижималась ухом, раздался довольный смешок.
— Мы друг другу под стать!
— Что верно, то верно…
Глава 10
Дункану приснился эротический сон. Он вскочил, тяжело дыша, и первую пару секунд не мог понять, где находится. Однако когда последние обрывки сладких видений растаяли, стало ясно, что их породило: он лежал в постели с женщиной. Алекс уютно посапывала, свернувшись калачиком и прижавшись ягодицами к его паху. Благодарный поцелуй в шею заставил ее повозиться во сне. Как результат, его здоровая (во всех отношениях) утренняя эрекция превзошла все рекорды, словно никакой бурной ночи и не существовало, словно он не выложился целиком не далее чем пару часов назад.