Связки на моей шее напрягаются, но затем удивление охватывает меня от ее ответа.
— Это то, что тебе нравится? — спрашивает она тихим шепотом.
В мой разум проникают развратные мысли.
Лед звенит в моем стакане, когда я смотрю на нее и говорю:
— Что ты спросила? — Мой тон мертвенно тих, фоновая музыка продолжает играть, хлыст щелкает, глаза Брейлинн закрываются, ее плечи содрогаются, как будто полоски дубленой кожи прилипли к ее плоти. Я могу представить, как ее оливковая кожа станет ярче, как прилив свежей крови вырвется на поверхность. Насколько чувствительной она будет чувствовать себя на каждом дюйме, с которым я играю.
Она смотрит на меня, по-видимому, невозмутимо, пока я представляю, как ее пухлые губы раздвигаются в сдавленном крике удовольствия.
— Это то, что тебе нравится? — снова спрашивает она, на этот раз тише, наклонив голову в сторону сцены.
Женщина на сцене туго обмотана веревкой, и по вопросу Брейлинн мои глаза легко раздевают ее, представляя, как ее великолепная загорелая кожа украшена черными атласными повязками.
— Если это пересечет черту…
Вместо того, чтобы ответить ей, я задаю свой собственный вопрос.
— Тебе нравится идея быть связанной?
— Я не знаю, — отвечает она и затем смотрит мимо меня, проверяя Мию и состояние напитков, которые, как я полагаю, она ждет.
— Как ты думаешь, ты бы хотела отказаться от контроля, стать игрушкой для секса для какого-то мужчины, вроде меня? — спрашиваю я ее, ожидая, что фраза «игрушка для секса» собьет ее с толку. Чтобы отправить ее обратно на другую сторону Клуба.
Но этого не происходит. Ее тело слегка напрягается, бедра едва заметно сжимаются. Я крепче сжимаю стекло, пока мое горло пересыхает. Она, кажется, обдумывает это, и мой член становится невозможно твердым. Втянув нижнюю губу в рот зубами, она тихонько мычит, прежде чем снова посмотреть на меня.
Дразнит. Она для меня всего лишь искушение судьбы.
— Хотел бы ты сделать это перед другими… на сцене, как они? — спрашивает она, и мир вокруг нас замирает. Не слышно ни звука. Все размывается, когда я смотрю на нее сверху вниз, любопытство очевидно, но так чертовски невинно.
Она понятия не имеет, как бы мне хотелось засунуть ей свой член в глотку, ее руки связаны за спиной, это черное платье разорвано спереди. Если бы я мог поставить ее на колени, изо всех сил пытаясь отдышаться, пока ее тушь стекает по лицу, а глаза полны слез… Я бы брал ее каждый чертов день именно так.
Каждый инстинкт во мне хочет затащить ее обратно в мой кабинет и показать ей, что бы я с ней сделал. Если бы она была моим питомцем, моим, чтобы играть. Моим, чтобы делать все, что я захочу.
— А ты бы сделала это?
— Я не знаю… наверное, — отвечает она, пока я стою невыносимо неподвижно, не доверяя себе. Напоминание о том, что она может быть под прикрытием и играть со мной, кричит в моей голове. Кричит мне, что, если бы я захотел, она бы позволила мне, что она сделала бы это, просто чтобы стать ближе ко мне.
Эта прекрасная, невинная женщина позволила бы мне делать все грязные вещи, которые я когда-либо хотел.
— Прекрати, — говорю я, выдавливая из себя слова, а затем допиваю напиток, всасывая виски сквозь зубы.
— Что? — шепчет она с недоверием, отступая на шаг. Я наблюдаю за ней со стороны, как я хлопаю стаканом по барной стойке так нежно, как только могу, хотя адреналин проносится сквозь меня, его интенсивность требует, чтобы я позволил ему взять верх. Не глядя на нее, не слушая аплодисменты, я знаю, что ни одна душа в этой комнате не имеет ни малейшего представления о том, насколько я на взводе. То, что эта женщина делает со мной, не имеет оправдания.
— Не говори больше ни слова, — приказываю я и затем перевожу взгляд на нее. Ее темные глаза кружатся от смеси эмоций. Связки на ее шее натягиваются, когда она с трудом сглатывает. — Тебе нужно остановиться, пока с тобой не случилось что-то плохое, Брейлинн.
Глава 8
Брейлинн
Разговор прокручивается у меня в голове, пока я стою здесь и вспоминаю вчерашний вечер.
Кнуты и пара на сцене, которая совершила всевозможные греховные поступки для толпы, едва проникают в мое сознание, пока мое тело нагревается. Все, о чем я могу думать, это предупредительный тон Деклана, чтобы я остановилась.
Проглотив воспоминание, я решила проигнорировать его. Так же, как я сделала прошлой ночью, даже если мысль о том, что он делает со мной все, что захочет, — это именно то, о чем я мечтала прошлой ночью. И именно то, к чему я прикоснулась этим утром. Мое воображение разыгралось от размышлений о том, чем Деклан наслаждается в спальне. Я не имею права так думать о нем, но каждая частичка моей интуиции умоляет меня подчиниться ему и позволить ему заниматься всеми видами разврата. Ходят слухи о том, что Деклан наслаждается.
Прочистив горло, я топчусь у бара, ожидая, пока Миа наполнит напитки для шестого столика. Она делает это быстро, ее руки работают эффективно. И тут я замечаю, что Миа всегда носит черное. Я тоже теперь ношу черное. Конечно, так приказал Деклан. Интересно, приказал ли он ей сделать то же самое или это ее предпочтение. Вопрос засел в глубине моего сознания; я бы не осмелилась задать ей этот вопрос.
Среда, день тихий. Кроме Мии, мастерски смешивающей коктейли, никто никуда не торопится.
На самом деле, очень медленно. Занято всего четыре стола. Мой стол — двухъярусный. Двое мужчин в костюмах, очевидно, занимающиеся бизнесом. Ранее они были немного возбуждены, их голоса возвышались над тихой музыкой, звучащей в комнате, но они успокоились, когда я подошла. С тех пор они были тихими и терпеливыми. Я чувствую, что они оба прилагают усилия друг к другу, поэтому я колебалась. Я не хочу прерывать важные переговоры.
Я узнала, что некоторые клиенты Клуба… разборчивы и с ними обращаются более деликатно, чем с другими.
Когда Миа подает мне напитки, я бормочу быстрое спасибо, не думаю, что она даже услышала это. Ее внимание в другом месте, и я не воспринимаю это как оскорбление. Очевидно, что-то у нее на уме, или, может быть, у нее похмелье.
Я предпочитаю представлять, что это второе, и что она будет в своем обычном состоянии до наплыва гостей. С двумя напитками, White Russian и Tom Collins, балансирующими на подносе, я отношу его к мужчинам и ставлю перед первым. Он кивает, не останавливая поток разговора, но другой мужчина прерывает.
— А можно нам еще? — спрашивает он, проводя пальцами по пустой белой фарфоровой тарелке. Смесь жареных в меду орехов и сухофруктов исчезла с тех пор, как я была здесь в последний раз. Возможно, это хороший знак.
— Конечно, — говорю я и без колебаний беру маленькую миску.
Многие мужчины приходят сюда по делам. Это стало очевидно в последние несколько дней, и Скарлет сказала, что она тоже это заметила. Она также сказала, что лучше не задавать вопросов и не задерживаться у столов. В «The Club» конфиденциальность — главный приоритет. Поэтому я не остаюсь дольше, чем нужно, и не задаю вопросов. Половину времени я вообще не хочу прерывать.
Вместо этого я думаю о Боссе.
Так здесь все называют Деклана. Босс. Хотя ему, кажется, не понравилось, когда я его так вчера назвала. Холодок пробегает по мне, пока я работаю, не задумываясь, роняя маленькую миску, только чтобы получить еще одну порцию белого русского.
Мужчина уже выпил.
Кивнув и тихо сказав «конечно», я отношу его стакан обратно в бар.
— Снова стол номер шесть, — говорю я Мие. Она смотрит на пустой стакан в моей руке.
— Одну секунду, Брей, мне нужно принести еще кофейного ликера из запасов.
Пока ее нет, мое внимание переключается на черную дверь, которая сливается со стеной. Эта дверь ведет к Деклану. Боссу. Человеку за красной дверью. Я очарована им. Лучшего слова не найти. Каждый раз, когда у меня есть минутка для себя, я думаю о нем. Я стараюсь этого не делать, особенно когда я на смене, но не могу остановиться. Образы приходят быстро и яростно. Деклан прислонился к своему столу, его темные глаза пронзают меня. То, как он сказал мне не носить красное… никогда больше. Я постоянно думаю о нем на работе, и когда я ложусь спать ночью, он мне снится.
Чувствуя неприятное тепло на коже и возвращаясь к воспоминаниям о вчерашнем разговоре, я делаю все возможное, чтобы не вспоминать, как он предостерегал меня… потому что это только заставляет меня хотеть его еще больше.
Выпрямившись, я кладу кончики пальцев на край бара. Чувства, которые я испытываю к Деклану Кроссу, невозможно отрицать. Эмоции нахлынули на меня каждый раз, когда я подумала о нем. Кажется, каждый раз это были разные эмоции. Прямо сейчас… Я думаю о том, что бы произошло, если бы я осталась в его офисе и разделась для него. После того, как он сказал мне больше никогда не носить красное, я могла бы взять подол того короткого платья и стянуть его прямо через голову. Что бы он сделал?
Что бы я сделала?
На самом деле, я думаю об этой сцене большую часть времени, пока я здесь. Каждый тихий момент, когда появляется черная дверь. Тот сценарий, где я осталась и была смелой и отдалась грязному желанию, которое он зажигает во мне.
Закрыв глаза, я прекрасно помню, почему этого не произойдет.
И тогда каждая другая маленькая деталь, которая отталкивает меня, возвращается с полной силой. Все предупреждения и мелкий шрифт, которые появляются, когда вы заключаете сделку с дьяволом.
Больше всего меня пугает этот коридор внизу. Меня бросает в дрожь, когда я думаю о том, чтобы пройти по нему, и я не уверена, почему. Образ этой красной двери не делает ничего, кроме как возбуждает меня. А вот коридор… сама мысль о нем вызывает дрожь, которая вызывает укол осторожности, поднимая каждый волосок на затылке.
Скарлет сказала не беспокоиться о том, что происходит в тех комнатах внизу. Она сказала, что я могу спуститься туда, если захочу. Мы все здесь желанные гости. Но, с другой стороны, мне ведь не очень-то рады, не так ли? Деклан сказал не носить красное, а это значит, что мне нельзя ни с кем общаться. Даже если я захочу. Я все еще не уверена, что когда-нибудь захочу… ни с одним гостем. Когда я думаю о том, чтобы отвести кого-то туда, я не могу представить, как иду по этому коридору или даже вхожу в одну из личных комнат. Все, о чем я могу думать, это красная дверь Деклана.