— Отличный костюм, — хвалю я его, указывая на него телефоном.
Как только он выдавливает улыбку, готовясь что-то сказать, раздается хаотичный и требовательный стук в дверь, за которым следует встревоженный тон:
— Деклан.
Прежде чем я успел ответить, моя кровь застыла, Брейлинн влетает в комнату. Дверь не была заперта. Я не ожидал увидеть ее здесь. Ей еще не время быть дома, и она одета в потертые джинсы и бордовый свитер, который ей слишком велик.
Но больше всего беспокоит то, что она, кажется, задыхается, а ее кожа лишилась цвета.
— Ты убил Трэвиса? — шепчет она, широко раскрыв глаза, прежде чем я успеваю произнести хоть слово.
На периферии моего зрения Нейт — тот, кто движется, в то время как Брейлинн и я стоим совершенно неподвижно. Воздух напряжен, и каждая проходящая секунда грозит задушить меня.
— Босс… — Нейт пытается снять напряжение, но я, не удостоив его взглядом, отпускаю его.
Он колеблется на полсекунды дольше, чем нужно, и я говорю убийственно тихо:
— Убирайся. — Мой взгляд все еще прикован к моему маленькому питомцу, который смотрит на меня, застигнутый врасплох и неспособный пошевелиться.
Нейт молчит, уходя, на этот раз его темп достаточно быстр для меня. Он обходит Брейлинн стороной, и когда дверь закрывается, она снова спрашивает:
— Ты… ты?
— Что я сделал?
Дверь закрывается с резким щелчком, давая понять, что мы одни, и это конец Брейлинн. Слезы наворачиваются на ее глаза, когда она качает головой в отрицании. Она знала, кто я и на что я способен.
— Не задавай вопросов, на которые я не могу ответить. Мне очень не нравится такое поведение. — Сделав шаг вперед, она делает шаг назад. Места для нее совсем немного, и еще один шаг — и она упирается спиной в дверь.
Я смягчаю тон, пытаясь успокоить ее, приближаясь все ближе, осторожно делая каждый шаг.
— Мне не нравятся мужчины, которые бьют женщин.
— Это было много лет назад, — протестует она.
— Ты думаешь, ты последняя? Мужчины не меняются. Они только и делают, что ждут, чтобы снова себя показать.
С резким сглатыванием слезы текут по щекам. Ее тело слегка обвисает, и она смотрит куда угодно, только не на меня.
— Это не то, чего я хотел, — признаюсь я ей, и тревога, к которой я не привык, одолевает меня. — Что тебе от меня нужно?
Она довольно быстро отвечает мне:
— Я не знаю.
— Мне нужно, чтобы ты что-то придумала, потому что я не думаю, что тебе понравится мой ответ, если ты не дашь мне что-нибудь сделать прямо сейчас. Пол скрипит, когда я останавливаюсь перед ней, наши лица в нескольких дюймах от ее, я хватаю ее за подбородок и снова смотрю на ее темно-карие глаза.
Они умоляют меня, но я не знаю, о чем.
— Я не знаю, — говорит она себе под нос.
— Иди сюда, — командую я, раскрывая объятия. Я не знаю, о чем она скорбит. Потерю бывшего любовника или осознание того, что ее нынешний — убийца, в любом случае она ищет утешения в моих объятиях.
Я обнимаю ее, когда она зарывается головой мне в грудь. Целуя ее волосы, я шепчу ей, что она хорошая девочка, раз послушна.
Ее тело дрожит, и я слегка покачиваю ее, пока она успокаивается.
— Тебе страшно? — спрашиваю я ее, как только ее дыхание выравнивается.
— Я не знаю.
— Тебе нужно кое-что знать, мой маленький питомец. — Чуть отстранившись, я заставляю ее посмотреть на меня. — Ты умнее этого, — говорю я ей.
— Скорее шокирована, чем напугана. — Она опускает взгляд, прежде чем снова поднять его, чтобы признаться мне: — Но да, ты меня пугаешь. — Я едва могу дышать от ее признания.
— Ты будешь скучать по нему? — Моя рука касается ее щеки, и с ее ответом ее маленькая ладошка ложится на мою.
— Нет.
— Ты думаешь, я должен был оставить его в живых после того, как причинил тебе боль? — После моего вопроса ее рука опускается, и мне это не нравится.
— Ты не можешь убивать…
— Да, могу и я это сделаю. — Мой тон жесток, и, кажется, он ее поражает. И снова я ненавижу это. Гнев переполняет. Ей даже не нужно было узнавать, что этот человек мертв. Он должен был исчезнуть и исчезнуть навсегда. Мое заявление окончательно. — Любой мужчина, который причинит тебе боль, не доживет до того, чтобы сделать это снова.
Она не плачет, не возражает. Она даже не кажется напуганной, когда мои слова доходят до нее.
— Если мы собираемся это сделать, мой маленький питомец, тебе придется привыкнуть к множеству неудобных вещей. Я не меняюсь, и ты знала, кто я. Я знаю, что ты осознала это. Так что прими это. Если ты моя, то все, что я есть, тоже твое. Здесь не может быть компромиссов. Я думал, мы уже все это обсудили.
— Брейлинн, ты знаешь, кто я? — спрашиваю я ее, и она просто кивает, продолжая пристально смотреть на меня.
— А знаешь, кто ты для меня?
— Твой питомец, — шепчет она.
— Ты — моя забота, и я буду делать это так, как умею. Ты понимаешь?
Глаза ее все еще покраснели, но слез уже не было, и она отвечает:
— Да.
— Теперь иди сюда или уходи. Это последний раз, когда я предлагаю тебе это. Это тоже понятно? — Я не могу объяснить, почему вырвалось приглашение покинуть меня. Хотелось бы мне забрать его обратно. Нервозность пронзает мой затылок, когда она отвечает: — Да.
Я делаю полшага назад, не желая оборачиваться. Я слишком хорошо понимаю, что боюсь, если я повернусь спиной, она может убежать.
— Я не причиню тебе вреда и не погонюсь за тобой, если ты решишь…
— Я тебя не оставлю. — Она сглатывает, сжимая кулаки, прежде чем снова их разжать. Она снова смотрит на меня: — Я знала, кто ты. — Ее голос становится жестче, и она проясняет его.
— Ты была ошеломлена.
— Я не знала, — говорит она и закрывает глаза, ее плечи слегка опускаются, и она не заканчивает мысль.
— Я не хочу, чтобы ты упоминала такие вещи, как ты только что сделала, если только это не необходимо.
Она кивает, не поднимая на меня взгляд.
Мой телефон зазвонил, пришло сообщение от брата.
Ебать.
Переводя взгляд с телефона на очень потерянную Брейлинн, я пишу брату сообщение о том, что сегодня вечером меня не будет.
Я просто не могу сидеть спокойно и размышлять о том, что только что произошло.
Ее тихий вопрос застает меня врасплох, когда приходит входящее сообщение от брата.
— Это было быстро?
— А это имеет значение?
Она моргает один раз, прежде чем покачать головой.
— Думаю, нет, — шепчет она, ее голос напряжен. И снова она кажется не на своем месте, стоя там, впитывая не только то, что я сделал, но и то, что она не оставит.
Будь я проклят, если она сможет уйти после этого. Я дал ей шанс. На один больше, чем должен был.
Бросив телефон, который пищит и вибрирует, оповещая о очередном непрочитанном сообщении, на угловой стул, я ослабляю галстук.
— Раздевайся и ложись на стол.
Взглянув на меня, она коротко кивает, прежде чем подчиниться. Ее движения медленные, но ровные.
Мой галстук падает на пол, когда она проходит мимо меня, и каждый тихий звук преувеличен. Моя кровь приливает к моему уху, когда моя рука скользит к ее пояснице. Она наклоняется к прикосновению, оглядываясь через плечо. Ее темные глаза встречаются с моими, и я не могу дождаться, когда она разделась и выложит все так, как мне нравится. Моя рука обнимает ее за талию, и я притягиваю ее к себе, врезаясь губами в ее губы.
Ее руки сжимают мои плечи, притягивая меня ближе. Спасибо.
— Деклан. — Она шепчет мое имя, но через несколько мгновений она будет стонать, даже кричать. Я рву на ней одежду, и она цепляется за меня.
Когда я наконец погружаюсь глубоко в нее, я стону:
— Моя, — и ее ноги обхватывают мои бедра, удерживая меня там, пока она целует меня. Она целует меня Находя мои губы, пожирая их и любя меня так, как она должна.
Глава 20
Брейлинн
Работа секретарем никогда не была моей… желанной профессией. Все, что Деклан заставляет меня делать, это копировать и вставлять цифры, подшивать счета. Ничего драматичного и ничего такого, что требует много размышлений. Иногда некоторые цифры не сходятся, и я отправляю их на какой-нибудь административный адрес электронной почты для проверки. Я не уверена, кому они попадут, но кто бы это ни был, они отвечают, что позаботятся об этом каждый раз.
Это не мое чертово дело, насколько я могу судить. В углу кабинета Деклана, прислонившись к кожаному стулу с высокой спинкой, я щелкаю, делая успехи каждый день и ожидая… более приятных заказов. Половина меня задается вопросом, нужно ли вообще Деклану, чтобы я это делала. Или он просто хочет, чтобы я была занята, пока жду его.
Обычно я могу сосредоточиться на цифрах и записях, но сегодня это невозможно. Я не могу сосредоточиться. Мое сердце колотится, думая о том, что он сделал. Внутри меня образовалась пустота, и она, кажется, захватывает все мое тело. Каждый мой вдох заставляет эту яму чувствовать себя все более замороженной, тяжелой и как будто она останется такой навсегда.
Я способствовала смерти.
Нет способа избежать этого или отрицать это. Если бы я не рассказала Деклану о Трэвисе, Трэвис был бы все еще жив. Холодок течет по моим плечам. В моем сознании нет никаких сомнений в этом. Когда Деклан узнал, он не позволит Трэвису продолжать жить. Осознание того, что я стала причиной этого, оставляет место внутри меня пустым.
То, что делает пустоту резкой и почти шокирующей, это то, что я должна быть… более грустной или напуганной. Я должна быть потрясена до глубины души тем, что Трэвис мертв, и что я стала причиной этого.
Но я этого не чувствую, наоборот, рада, что его больше нет.
С глубоким, размеренным вдохом я признаю правду. Я рада, что он мертв. У меня есть некоторые угрызения совести, но их недостаточно, чтобы чувствовать себя ужасным человеком.
Моя мама не воспитывала меня так, чтобы я мстил людям. Она хотела, чтобы я мог постоять за себя. Она хотела, чтобы я мог устанавливать границы с другими и обеспечивать свою безопасность. Но месть никогда не была тем, как мы жили.