Я целую отца в щеку и отправляюсь к себе в комнату, перебирая платья для сегодняшней встречи. Некоторые из вещей все еще с бирками — кремовое атласное платье с кружевом, розовое с фатиновой юбкой, синее с глубоким декольте и крупным разрезом на правой ноге. Все эти платья я покупала вместе с Маргарет — она несмотря на свой возраст более раскрепощена, но я так ни разу не осмелилась все это надеть.
Достаю из шкафа нежно-голубое платье с закрытым верхом чуть ниже колен и не раздумывая надеваю его. Приятная шелковая ткань касается тела — я расправляю его по талии, застегиваю молнию сбоку, и довольная собой кружусь вокруг оси, до сих пор не подозревая о том, что сегодняшним вечером именно я буду решением всех финансовых вопросов своего отца.
Глава 3.
Мы прибываем в Сити Холл ровно в восемь вечера на папином автомобиле. В машине воцаряется непривычное молчание — я думаю о том, насколько всё это мне чуждо — выход в свет подобен наказанию. Меня вытащили из привычной домашней среды, где я с наслаждением корпела над учебниками и пачками читала художественную литературу.
Несколько сотен людей уже заполнили зал — все как один в красивых смокингах и вечерних платьях. Беру под руку отца и шагаю с ним по красной дорожке просторного зала. Перед глазами мелькают сотни лиц, все здороваются со мной и отцом, перекидываются парой ничего незначащих фраз, называют свои имена при знакомстве, но я совершенно их не запоминаю.
Чтобы не было так скучно, и я прекратила наконец-то зевать, прошу у официанта принести мне шампанское. Папа разговаривает с тучным краснощеким мужчиной, а я делаю глоток колючей жидкости, которая моментально проникает мне в нос и закашливаюсь. Мелкие брызги попадают на голубое платье, оставляя мокрые следы. Достаю из крохотной сумочки салфетку, промакиваю платье от влаги, вытираю лицо и корю себя за неаккуратность.
Поднимаю свой взгляд и тут же замечаю, что за мной пристально наблюдают. Невысокий худощавый мужчина, чуть старше тридцати. Светлые волосы, ресницы и брови, мелкая россыпь веснушек на лице и невероятно яркие среди общей блеклости зеленые глаза. Кажется, что они ненастоящие — настолько сильно контрастируют с лицом.
Становится не по себе, и я спешно отвожу взгляд, примыкая к обществу отца.
— Мистер Грин, познакомьтесь, это моя единственная и любимая дочь Мия.
Я протягиваю краснощекому мужчине ладонь для слабого рукопожатия, но мистер Грин неожиданно касается своими пухлыми губами тыльной стороны ладони.
— Мия, мне очень приятно с Вами познакомится. Вы словно глоток свежего воздуха в этом душном зале. Чистая, невинная, молодая…
К счастью отец спешно прощается с ним и оставшись наедине шепчет, что толстяк еще тот ловелас, который просто обожает молоденьких девочек вроде меня.
— Пап, я выйду подышать свежим воздухом, если ты конечно не против.
Папа понимающе кивает, и я почти бегом вылетаю на просторный балкон. На улице довольно прохладно — не больше пятнадцати градусов. Я обхватываю тело руками и ежусь от пронизывающего ветра. Больше всего мне хочется оказаться сейчас в теплой постели, домашней пижаме и с книгой в руках. Чтобы тело грел тонкий флисовый плед, чтобы в доме стояла успокаивающая тишина и не лопались барабанные перепонки от громкой музыки.
Я не знаю сколько простояла на «спасательной лодке», но тело покрылось мурашками от холода, а зубы стучали друг о дружку и как бы мне не хотелось остаться здесь подольше, пришлось вернуться в шумный переполненный зал.
Пробираюсь между толпами людей и ищу отца. К тому времени он успел сменить место дислокации и обосновался практически у сцены — где громче, плотнее и совсем уж для меня невыносимо. Отец мирно беседует с тем самым блондином с зелеными глазами. По-дружески хлопает того по плечу, словно они старые добрые знакомые, но я совершенно точно знаю, что это не так.
И я бы так и осталась смотреть в стороне наблюдая за ними, если бы блондин не вскинул брови при виде меня и не приподнял свой бокал пристально глядя мне в глаза. Отец тут же повернулся ко мне лицом, махнул ладонью, подзывая ближе. Я буквально вынуждала свое непослушное тело подойти к блондину ближе и поздороваться, делая вид что рада нашему знакомству. В конце концов кто знает, каким полезным он может быть отцу?
— Мия, познакомься, это Шон Картер — владелец нефтяной компании. У него множество вышек по всем Соединенным Штатам — Техас, Серверная Дакота, Калифорния, Аляска. Можно сказать, что ты видишь перед собой самого богатого человека нашего города!
В глазах папы при этом столько гордости, словно Шон Картер является его кровным сыном не меньше. Я протягиваю в ответ на знакомство свою ладонь и чувствую липкое прикосновение его губ. Еле справившись с дрожью и отвращением убираю руку и говорю, что безмерно рада знакомству, но кажется настолько сильно устала, что хочу домой прямо сейчас.
— Я вызову такси, пап.
С меня на сегодня достаточно. Кажется, что я познакомилась чуть ли не с каждым присутствующим в этом зале. А для меня — интроверта по жизни, это огромный стресс.
— Не стоит такси, мисс Харви. Мой водитель отвезет Вас куда нужно.
— Как здорово, мистер Картер! — восклицает отец. — Потому что я совершенно не собирался пока ехать домой. Уж прости, Мия.
Понимающе киваю и выхожу на прохладную улицу. Следом за мной быстрым шагом нагоняя выходит Шон. Подает руку, помогает спуститься по крутым ступенькам вниз. Проводит к автомобилю бизнес-класса и приоткрывает дверцу помогая забраться на заднее сиденье.
— Спасибо, мистер Картер, — произношу весьма сдержано, желая, как можно скорее убраться с этого места. — И прощайте.
— Можно просто Шон. Просто Шон, Мия, — он участливо подмигивает мне, захлопывает дверцу и одними губами произносит. — И до встречи.
Сильнее вжимаюсь в кожаную обивку сиденья и радуюсь, что автомобиль мистера Картера трогается с места. Мы медленно отъезжаем от Сити Холл, водитель приглушает музыку и спрашивает куда меня везти. Шон провожает нас взглядом, сложив руки за спиной и не уходит с парковки до тех пор, пока наша машина не скрывается за поворотом.
— О, простите. Мне на 50-ю Северную улицу.
Водитель коротко кивает, прибавляет громкости и медленно движется по нужному адресу. Боясь пошевелится долго и бездумно смотрю на ночную улицу Тампы. На шумную кипящую жизнью центральную улицу, на толпы парней и девушек, которые держатся за руки, заливисто смеются и наслаждаются жизнью. Там, среди молодых людей, вполне может бродить моя Софи — раскрепощенная, живая, настоящая. И порой я не знаю, что она делает рядом со мной — Синим Чулком, который является полной её противоположностью.
Машина плавно останавливается у нашего дома. Я благодарю водителя и спешно направляюсь по тропинке внутрь, мечтая, как можно скорее принять душ после похотливых взглядов престарелых самцов и неприятных для меня поцелуев.
В доме тихо, спокойно и здесь я чувствую себя комфортно. Возможно потому, что этот дом мы выбирали вдвоем с папой сразу же после переезда во Флориду. Среди двух десятков домиков разных размеров и ценников этот показался мне самым уютным. Здесь впервые не хотелось плакать после смерти мамы, ощущалась гармония и спокойствие.
Два этажа, три спальни, две ванные комнаты и гараж. Ничего лишнего, ремонт в светлых пастельных тонах, большая терраса и балкон — место, где я обожаю любоваться красивейшими закатами на фоне залива.
Расстегиваю боковую молнию, снимаю тонкие бретели и платье безжизненной тряпкой падает на пол к моим ногам. Переступаю голубой смятый шёлк и встаю под прохладные струи душа, яростно намыливая тело мочалкой. А потом, завернувшись в халат и одеяло с упоением читаю Чейза. Под рукой печенье и тёплое молоко, а пропечатанные страницы только и успевают перелистываться. Сюжет захватывает настолько, что я не сразу слышу, что в доме кто-то есть.
Откладываю книгу в сторону, боязливо спускаюсь на первый этаж и застаю отца в хорошем расположении духа. Рубашка расстегнута на две верхние пуговицы, галстук почему-то не на шее, а в правой руке. Темные волосы с проседью находятся в хаотическом беспорядке, но кажется папе абсолютно все равно.
— Смотрю у кого-то впервые за несколько дней приподнятое настроение, — укоризненно качаю головой, слушая как папа напевает под нос веселую незатейливую песенку.
— Мия, плесни-ка мне виски, — просит отец и проходит в гостиную следом за мной.
Делаю как он просит и мысленно радуюсь — наконец-то у отца хорошее настроение, а то мне казалось, что все настолько печально, что хуже не придумаешь.
— Как тебе Шон Картер? — спрашивает папа настолько неожиданно, что я проливаю на себя янтарную жидкость.
На белоснежном халате красуются некрасивые разводы, и я промакиваю вылитый алкоголь бумажным полотенцем. За сегодняшний вечер это второй раз. Наверное, у меня растут руки из задницы или мне категорически запрещено прикасаться к алкоголю.
Папа неприятно кривится, окидывая меня взглядом.
— Можешь отвечать, Мия. Я не спросил ничего страшного из-за чего стоило делать такое выражение лица как у тебя.
— Какое — такое? — раздражаюсь не только из-за пятна на халате.
Больше из-за вопроса, конечно же. И папа тонко чувствует перемены в моем настроении.
— Кислое, недовольное. Я почему-то подумал, что Шон тебе понравился.
Я недовольно пырхнула и села на высокий барный стул напротив отца. Сложила руки на груди и посмотрела на него с вызовом.
— Меня не интересуют мужчины возраста моего отца.
— Не пори чушь, детка. Шону едва исполнилось тридцать пять. Да и выглядит он молодо. Потому что дорого, — папа ставит бокал на стол и кивает в сторону бутылки, чтобы я пополнила его запас еще.
Но я только убираю виски подальше и закрываю бар на замочек.
Негодую. Широко раздуваю ноздри и пыхчу как злой носорог, не глядя в глаза отцу. Мысленно умоляю его не говорить со мной. Не слышать того, что он скажет дальше, просто потому что я знаю и ощущаю, что последует потом. А мне до страха и боли не хочется разочаровываться в собственном отце.