фактические свидетельство того, что он поступил правильно, но ты все равно продолжаешь верить в худшее. Почему ты не можешь дать ему шанс?
Маррок остановился на полпути вверх.
— Мы мало знаем о нем, кроме того, что когда-то он был Анарки и до последнего момента не беспокоился о встрече с тобой. Это не внушает доверия, а я не хочу рисковать своей женщиной.
Оливия понимала точку зрения Маррока, но без доказательств она не хотела верить, что ее собственный отец лгал ей или все еще был связан с Матиасом.
— Эти книги описывают моего отца как врага Анарки номер один.
— Обман у него в крови. Я могу чувствовать его запах.
— Хм… его кровь — моя кровь. Включает ли и меня в число обманщиков твое маленькое заявление? Я спрашивала тебя об этом раньше и, знаешь, до сих пор не получила ответ.
— Потому что только ты можешь ответить на этот вопрос. Я не могу подтвердить или опровергнуть то, что ты и твой отец вынашиваете схему того, как украсть дневник.
Ее окатило волной боли оттого, что он допускал возможность ее предательства.
— Вынашиваем? Вынашиваем?! Невероятно! Ты никому не доверяешь. Ты бросаешься безосновательными обвинениями. Ты и похитил меня только потому, что у меня фиолетовые глаза, и я напомнила тебе Моргану.
— Ты Ле Фэй.
— Что не делает меня злом и лживой стервой, но ты ни во что не веришь. Отпусти меня!
Он снова начал подниматься по лестнице.
— Никогда.
Все, вот теперь он вывел ее из себя своим упорством.
— Ты выгнал меня из кабинета Брэма и пытался держать подальше от моего отца, потому что думал, что я все ему расскажу. Признайся.
— Верно. Да. Я понимаю, что ты хочешь получить от папочки одобрение, но это не может произойти за счет твоей безопасности.
— И Книги. Разве не это реальная причина? Твоя «защита» заключается в том, чтобы держать меня подальше от Ричарда и не допустить, чтобы я рассказала ему о том, что знаю. И вся твоя лживая нежность лишь позволяет удерживать меня рядом с тобой, вероятно потому, что я нужна тебе, чтобы открыть книгу. Тебе на меня наплевать.
Маррок фыркнул. Он с лихвой превосходил ее в размерах, но девушке, похоже, было все равно даже тогда, когда она висела вниз головой. Она сунула руки в его спортивные штаны, пытаясь нащупать пояс от боксеров, плавок — не важно. Оливия была не в состоянии драться с ним на кулаках, но откровенные ласки могли поставить его на колени. Когда ее ладони заскользили по гладкой, хорошо развитой мускулатуре его ягодиц, она осознала проблему: белья на нем не было.
— Ты не носишь нижнее белье?
— В Средневековье такой роскоши не было. Зачем что-то менять сейчас?
Арррр! Только не это.
— Ты не затащишь меня в спальню, чтобы типа «поговорить». Это моя судьба, мой отец, мое решение.
— Ты моя пара и разговаривала с человеком, который хочет украсть мою книгу.
Тупик. Упустив несколько возможностей, Оливия выбрала один из немногих оставшихся вариантов: она сунула руки под рубашку и вонзила ногти в накачанную плоть его спины. Маррок напрягся, но продолжал идти через коридор, неумолимо приближаясь к двери их спальни.
— Мне должно быть больно, да? — насмехался он.
Вот, козёл! Она крепче вцепилась в его кожу. Никакой реакции. Что ж…отчаянные времена требуют отчаянных мер.
Оливия скользнула вниз по его спине, пока он не вынужден был ухватить ее за коленки, чтобы удержать на плече. С улыбкой она обернулась вокруг бедер до уровня паха. Если бы она висела достаточно низко, чтобы выкрутить ему яйца, мужчина бы без сомнения рухнул на колени. Да, он был профессиональным воином, но еще он был человеком с мужскими слабостями, верно?
Девушка передвинулась на одну сторону его спины и, помогая себе коленями, смогла дотянуться пальцами до его переда. И почувствовала солидную эрекцию. О, черт. Она с трудом задышала.
— Не слишком ли ты затянул это затащи-самку-в-пещеру занятие?
— Ты держишь ответ в своих руках, — язвительно заметил он.
И еще много чего в придачу. Она ведь может использовать его возбуждение для своей пользы. Оливия схватила его за поясницу и эротично лизнула кожу спины, одновременно погладив напряженную плоть в своей ладони. Под ее руками все его тело напряглось.
— Ты играешь с огнем, женщина.
Может быть и так, но его шаги замедлились. Он запнулся. Она надеялась, что ее прикосновения пробуждают в нем ответный огонь, потому что ее пальцы, обернутые вокруг его эрекции, делали ее до неловкости влажной.
Вдруг Маррок остановился и повернулся. Он шлепнул ее по заднице своей широкой ладонью. Пока она пыталась осмыслить происходящее и болезненный шлепок, мужчина дернул ее вниз, поставив напротив себя, и ее спина неожиданно оказалась прижатой к стене. Ее футболка задралась вверх по телу. Бюстгальтер не выдержал соревнования с его решительными пальцами, и вскоре он бросил оба предмета одежды на пол.
— Я предупреждал тебя.
Он прорычал эти слова, прищурившись. Оливия судорожно сглотнула, осознав, что она оказалась полураздетой посреди коридора, по которому мог пройти любой. Маррок всегда был очень нежным любовником. Внимательным. Аккуратным. Она никогда не видела этого сексуального зверя, вырвавшегося сейчас на поверхность. Голодный хищник. Воин взял ее запястья и прижал к стене. Его глаза горели жаждой обладания, казалось, переливаясь всеми цветами долбаной радуги. Ее внутренности стянуло в узел. Между ногами будто прорвало дамбу. Она вздрогнула.
— Разве ты не должен сейчас тренировать Брэма и остальных?
Он снова прищурился.
— Сразу после, как мы с тобой… поговорим.
Когда его рот обрушился на ее, вдавливая девушку в стену, Оливия втянула воздух. Очевидно, разговор будет коротким. Он был так голоден, будто не ощущал ее вкуса целый год, десять лет. Воин еще раз погрузился в ее рот, настойчивый мужчина хотел брать и отдавать с рассчитанным гарантированным удовольствием, чтобы вырвать из нее этот нуждающийся в нем всхлип.
— Маррок… — прошептала она в знак протеста и попыталась вырваться, — ты сказал «поговорим».
Он снял рубашку, затем уперся локтями в стену, тяжело дыша, обжигая дыханием ее кожу.
— Мы это и делаем. Просто очень красноречиво.
Возможно, но они так и не обсудили...
— Думаешь, мой отец помогает Матиасу и я с ним в сговоре, да?
Его пальцы сжались.
— Он твоя кровь, и ты жаждала с ним встречи, но мы знаем как его самого, так и его мотивы. Будь осторожна.
— Черт возьми, ответь на вопрос. Ты думаешь, я в сговоре со своим отцом?
Глава 14
Маррок колебался.
— Я заслуживаю гребаный ответ!
Разрываясь между яростью и слезами, Оливия попыталась оттолкнуть эту гору мышц, которая удерживала ее на месте, раскаляя ее груди своим обнаженным торсом.
— Как и я! Ты знакомишься с человеком в одну ночь, звонишь ему следующим утром, и это приводит армию Анарки к моему порогу. Теперь я узнаю, что у тебя есть некий медальон, способный открыть Книгу, и ты не сказала мне ни слова, но сразу доверилась ему. Что еще ты скрываешь?
— Нападение Анарки на твой дом не имеет ничего общего с моим звонком отцу; они уже знали, где тебя найти. Кто угодно мог прочитать мои мысли и рассказать о местоположении дневника Матиасу. А отец сражался ПРОТИВ Анарки в коттедже, если ты не забыл. Медальон? Я не знала, что это или что он может значить, до сегодняшнего дня. Я не могла бы до этого додуматься сама, хотя тебе, очевидно, на это плевать, придурок, - девушка изо всех сил старалась освободиться от его захвата. — Ты не веришь мне.
— Почему ты так легко рассказала ему обо всем?
— Потому что единственный способ открыть книгу и избавить тебя от проклятия – это работать вместе с ним. Неужели ты не понимаешь?
Маррок тяжело на нее посмотрел.
— Дай мне уйти.
Воин напрягся.
— Нет.
— За пятнадцать веков ты так и не научился общаться с людьми. Не смей обвинять меня в предательстве. Я не Морганна.
— Ее честность – это миф чистой воды. Но ты… — он сглотнул, на его лице отразилась боль, погрузил руки в ее волосы и уставился на нее своими бездонными глазами, — не предавай меня. Ты разорвешь мое сердце.
Маррок говорил шепотом, его слова выражали мольбу. Они плавили ее, словно она была мёдом на солнце. Неужели он признавался ей в том, что она — женщина, которую никто никогда не желал, могла поставить этого свирепого воина на колени? Как часто она фантазировала о том, что у нее есть человек, которому она нужна и который бы прикасался к ней нежно, с любовью? Создавалось впечатление, что Маррок знал ее фантазии. Он мог изображать все эти эмоции, чтобы держать ее при себе, пока не поймет, как открыть книгу и снять проклятие. Когда они встретились, он и не думал получить жену. Поэтому когда они стали парой, им двигала не только любовь. Но когда мужчина касался ее, Оливия могла поклясться, что, кроме нее самой, для него ничто не имело большого значения.
Едва сдерживая слезы, Оливия ухватилась за жесткую линию его челюсти и посмотрела в его жгуче-ледяные глаза.
— Я знаю, что такое чувствовать отказ. Зачем мне специально делать тебе больно?
— Быть может, тебя возмущает твое похищение или то, что мы стали парой. Или просто потому, что у тебя есть надо мной власть.
Он дал ей власть над ним… но все, чего она хотела, — его прикосновений, его привязанности. Маррок прижимался к ней: грудью, животом, бедрами, так близко, как только мог. За этим последовали его губы, поглощая ее в одном жадном поцелуе. Ей следовало остановить его, разобраться в этом клубке мыслей, надежд и желаний, прежде чем с головой нырять в его пламя. Но ее соски горели напротив его груди, и он углубил свое вторжение в ее рот. Внутри нее все сгорало дотла. Отпустить его было невозможно.
Задыхаясь, мужчина отстранился и пронзил ее горячим взглядом. Без слов Оливия знала, что он хотел быть глубоко внутри нее. Этот взгляд задвинул на задний план ее гнев и запреты. Она забылась в этом моменте, когда он покрывал страстными поцелуями ее шею, а его руки передвигались к ее груди. Его член толкнулся между ногами, будто прося разрешения войти. Что-то взорвалось внутри нее, зудящее и горячее, она нуждалась в том, что мог дать ей только он. Оперевшись на него, Оливия открыла ему всю себя — свои поцелуи, свои потребности, свою душу. Он взял все это, голодный и безжалостный. Ее завораживал контраст между его нежными губами и грубой щетиной.