– Тенби с компанией наняли одного из этих новых полисменов, – сказал Аласдэр, когда они вышли из таверны во двор. – Неприятного, безжалостного на вид парня по имени Сиск. Но тот будет заниматься этим в свободное от работы время.
Маркиз немного успокоился.
– Разве им позволено?
– Может, и нет, – пожал плечами Аласдэр. – Но мне жаль Черного Ангела, если он схватит ее.
От его слов у Девеллина побежали мурашки по спине. Да, он хотел, чтобы Ангела наказали. Только хотел, чтобы сделать это предоставили ему.
– Аласдэр, узнай, сколько они платят своему полисмену. Я удвою его сумму, если он приведет женщину сначала ко мне.
– Проще простого, старина. Деньги смазывают любые колеса.
Маркиз вдруг стукнул в крышу экипажа. Уиттл сразу замедлил ход.
– Что теперь, Дев?
– Грейсчерч-стрит! – крикнул в окно Девеллин и повернулся к другу: – Я решил повидать своего поверенного. Надеюсь, ты не возражаешь, если мы сделаем небольшой крюк?
– Разумеется. Но зачем?
– А затем, как ты, верно, заметил, что деньги смазывают любые колеса. Возможно, теперь самое время направить их немного в сторону Руби Блэк.
Рабочий день на Стрэнде подходил к концу, и Жан-Клод, повесив табличку «Закрыто», уже собирался запереть входную дверь на задвижку. По улице двигался поток клерков и продавщиц, направлявшихся домой обедать и образовавших целую катящуюся реку серой шерсти с плывущими сверху черными шляпами.
«Какая жалость», – подумал Жан-Клод. Англичане всегда одеваются с полным отсутствием щегольства. Но в этом потоке француз вдруг заметил мужчину в ярко-розовом жилете, плывущего, словно лосось, против течения. Вскоре стало различимым его мясистое красное лицо. К несчастью, Жан-Клод слишком долго медлил, ибо «лосось» уже взялся за дверную ручку.
– Обожди, сынок, – произнес тот, толкнув дверь. – У меня тут дело.
Жан-Клод отступил назад и, когда человек вошел, сразу его узнал.
– Mais je ne parle pas anglais![2]
– Чертовы лягушатники, – разочарованно пробормотал визитер. – Где Кем, а? Я знаю, он на месте. Так что иди скажи ему, пусть несет свою тощую задницу сюда, хорошо?
Жан-Клод раскрыл глаза и отрицательно покачал головой:
– Oui, monsieur, mais je ne comprends pas! No anglais![3] Человек воздел обе руки к потолку и в отчаянии потряс ими.
– Oust твой хозяин? Где мусье Кембл? – завопил он. – Я хочу его видеть, capitare?[4]
Черные портьеры внезапно распахнулись, яростно зазвенев кольцами.
– Capitare – итальянское слово, болван, – сказал Джордж Кембл. – И неправильное. Закрывай, Жан-Клод. Я выкину его через заднюю дверь.
Жан-Клод сморщил нос и крепко запер входную дверь. Кембл повернулся к гостю:
– Добрый день, констебль Сиск. Чему это мы обязаны такой неприятностью?
– Уже сержант Сиск. Пойдем, Кем. Это светский визит, и я хочу потолковать с глазу на глаз.
Кембл поднял черные брови.
– Похвальное намерение, делу вроде моего будет не слишком полезно, если увидят, что здесь околачивается полиция, верно?
Жан-Клод тоже прошел в комнату за бархатными зелеными портьерами и начал полировать серебряную чашу, взятую со стола, на котором в беспорядке лежали подобные предметы. Кембл придвинул стул к письменному столу-бюро и жестом пригласил Сиска занять место поблизости. Сержант взглянул на Жан-Клода.
– А как насчет этого? – подозрительно спросил он. – Мне свидетели без надобности.
– Он не говорит ни слова по-английски, старина. – Подняв крышку стола, Кембл достал серебряную фляжку и два маленьких хрустальных бокала. – Арманьяк?
– Я не пью того, чего не могу выговорить.
– Жан-Клод, принеси сержанту Сиску бутылку дешевого лекарства.
Молодой человек проверил содержимое ближайшего шкафа и вернулся с бутылкой джина.
– Парень же не говорит по-английски, – возмутился Сиск.
– Он медиум, – ответил Кембл. – Ну что, ты хочешь глоток светлого или нет?
Когда сержант хмуро наполнил бокал, Кембл поднял свой.
– Тогда за добрые старые времена, – сказал он.
– Что в них такого уж хорошего?
– Никакой полиции, например. В то время честные скупщики краденого могли беспрепятственно заниматься своим делом. А сейчас в этом городе, куда ни посмотришь, везде синяя форма с медными пуговицами. Да, кстати, почему ты не в форме?
Сиск похлопал руками по розовому жилету над внушительным животом.
– Я же сказал, это светский визит. Совсем не то дело, какое я хотел бы делать в форме.
– Сиск, у тебя несомненный дар, – заявил Кембл, скользнув взглядом по одежде гостя. – Только исключительный портновский талант мог соединить. этот оттенок розового с зеленым сюртуком и горчичными брюками.
– Опять надо мной подшучиваешь, да? – сдвинул брови Сиск.
– Я? – Кембл приложил кончики пальцев к груди. – Никогда. А теперь говори, что я могу для тебя сделать.
Проглотив джин, Сиск вытер рот ладонью и полез в карман сюртука.
– Взгляни, – сказал он. – Это список украденных вещей. Я очень хочу их вернуть, Кем. Частным образом.
Кембл развернул замусоленный лист, пробежал его глазами.
– Я редко имею дело с подобными вещами. Карманные часы? Табакерка? Они слишком банальны, мой друг.
Жан-Клод подошел к столу и протянул руку:
– Donnez-le moi.[5]
– Mais naturellement.[6] – Кембл передал ему список. Они еще раз вместе просмотрели его. Толстый палец Сиска указал на строчку.
– В особенности я хочу найти вот это.
– Сапфировую булавку для галстука? – недоверчиво спросил Кембл.
– Булавка с сапфиром в полкарата. И золотая оправа с четырьмя лапками, – объяснил сержант.
– Господи, Сиск! Да таких у меня сейчас как минимум с полдюжины. – Кембл поднял крышку стола, что-то выбрал и потом вложил в руку сержанта крупный ограненный сапфир: – Вот одна из них.
Сиск нахмурился.
– Ладно. А как насчет этого? – Он снова ткнул пальцем в список. – Коробочка из чистого золота. Ручная работа, сделана во Франции, стекло на одной стороне и неисправный замочек. А внутри миниатюра. Ее, между прочим, нарисовал художник-миниатюрист. Только не думайте, что он маленький, он вполне обычный парень, но…
Кем взмахнул рукой.
– Я понял. Наверное, ты имеешь в виду Ричарда Косуэя?
– Да, – подтвердил Сиск. – Необычно, правда?
– Обрамленная миниатюра работы Косуэя? – с уважением произнес Кем. – Думаю, на это стоило бы взглянуть. Кому она принадлежит?
– Тому парню, который прошлой весной слегка покалечил лорда Скрандла. Вроде бы у них вышел скандал из-за крапленых карт. – Сиск почесал затылок. – Проклятие, как же его звали?
– Девеллин. Маркиз Девеллин. Очень странно.
– Что странно?
– Не имеет значения, – отозвался Кембл. – Во всяком случае, я никогда бы не подумал, что Девеллин такой сентиментальный. Не могу даже представить, чей портрет он бы носил при себе.
– А я теперь знаю, – важно произнес Сиск. – Это его брат, они так мне сказали.
– Брат? Которого он убил?
– Вот именно. Я совсем забыл про тот скандал.
– Ты мог и забыть. Но, будь, уверен, его семья этого не забыла. Он теперь наследует герцогство.
Сиск пожал плечами.
– Меня это не касается, верно? А как насчет миниатюры? Видел что-нибудь похожее?
Кем покачал головой и взглянул на Жан-Клода.
– Я – нет, – сказал тот и вернулся к своему столу.
– Много от него помощи, – буркнул сержант.
– Ты не понимаешь. Жан-Клод специалист по произведениям искусства династии Мин – вазы, чаши. Ему на такие вещи плевать. Но тебе – нет. Ты взялся за частное расследование?
Сиск гордо выпрямился.
– Компанию важных шишек надула какая-то таинственная баба. Она забирает их безделушки, а потом уходит. Те, кто нанял меня, хотят сохранить это в тайне.
– А, Черный Ангел! Брось, парень. Ты никогда ее не поймаешь. Она профессионал.
– А я кто, по-твоему? – обиделся Сиск.
– Впрочем… Если кто и сможет ее поймать, то именно ты, – задумчиво произнес Кембл. – Flo здесь я тебе не помощник. Извини, приятель. Думаю, твои важные шишки получают то, что заслужили. – Кем невесело улыбнулся и опять взял бутылку. – Выпьем за здоровье полиции до того, как я вышвырну тебя на улицу?
Пока звякали бокалы, Жан-Клод выскользнул в коридор и схватил плащ.
– Я собираюсь прогуляться, – сказал он Кемблу французской скороговоркой. – Увидимся завтра.
Но Кембл и Сиск уже снова предались воспоминаниям и, похоже, не заметили его ухода.
Одеваясь следующим вечером к обеду, лорд Девеллин пребывал в очень дурном настроении. Казалось, ничто его не устраивало. Сначала Фентон слишком туго завязал проклятый галстук. Потом слишком уж свободно. Потом не понравился узел, хотя за последние шесть лет маркиз тысячу раз носил именно такой. Сегодня все было плохо. Выругавшись, он сорвал и швырнул галстук на пол.
– Другой!
Но Фентон уже спешил заменить его. Наконец, еще через десять минут, галстук был завязан, и все началось снова, только с жилетом.
– Боже, не парчовый! Ты что, хочешь, чтобы я выглядел под стать ее драпировкам? Не серый! Он слишком мрачный. Желтый? Ни в коем случае!
– Милорд, он совсем новый, – запротестовал Фентон. – И очень элегантный.
– Цвета лошадиной мочи, – фыркнул Девеллин.
– Это цвет золотого шампанского, – процедил камердинер. – Я сам выбирал ткань.
Спор продолжался бесконечно. Слишком яркий. Слишком монотонный. Слишком тесный. Слишком… бестактный. Тупой. Грубоватый. В том-то и дело, не так ли? Может, он и туп, но дураком все же не был. Глупцы не знают о своих недостатках. Глупцы идут по жизни счастливыми. Проклятие! Ему бы тоже хотелось быть таким.
– Милорд, – наконец в отчаянии сказал Фентон. – У вас больше нет жилетов. Вы должны выбрать один из этих или идти без него.