Зная, что ей это доставит удовольствие, он спросил:
— Джона устроили как должно?
Она улыбнулась. Упоминание их сына всегда вызывало у нее улыбку и заставляло расслабиться.
— Судя по тому, как жадно он работал ротиком, думаю, что да.
— Отлично. Приступим? — Он указал на накрытый скатертью круглый стол с горящими свечами и кушаньями.
Покраснев, она кивнула и подошла к стулу. Стивен галантно выдвинул его и, когда она села, наклонился и поцеловал ее в затылок.
— Расслабься, Мерси. Мы этим уже занимались раньше.
— Но это было давно.
— И, судя по всему, я был не на высоте. Я должен извиниться перед тобой, если не сумел сделать так, чтобы у тебя об этом остались только приятные воспоминания. Обещаю, сегодня подобного не случится. — Он услышал, как она судорожно сглотнула.
Кровь подступила к ее щекам, а потом разлилась по всему лицу, захватив и шею. Усевшись на свой стул, Стивен попытался прочитать ответ в ее глазах. Он не оправдал ее ожиданий в прошлый раз?
Наклонившись вперед, он налил в ее бокал вина.
— Я велел слугам нас не беспокоить. За эту неделю у меня, кажется, не было ни секунды, чтобы просто посидеть и подумать.
— Если тебе хочется побыть одному, я могу уйти.
— Напротив. Единственное мое желание — остаться наедине с тобой. — Он чокнулся о ее бокал. — За мою жену. И пусть тебе никогда не придется жалеть о том, что ты оказалась здесь.
Ее рука, державшая бокал, дрожала, когда она поднесла его к губам.
— Я никогда не буду жалеть об этом. Надеюсь, это можно сказать и о тебе.
Будь у него выбор, он бы ни за что не женился. Холостяку беспечность сходит с рук. От него ее даже ждут. Но муж… Ему придется остепениться. С этим вопросом Стивен решил разобраться завтра, когда он встанет.
Сегодня же он мог, положа руку на сердце, сказать, что ни с одной другой женщиной ему больше не хотелось быть.
Помылась она быстро — боялась, что в любую секунду может открыться дверь и войти Стивен, как той ночью, когда он стал свидетелем ее кошмара. Она надела подаренную герцогиней ночную рубашку и безжалостно разрушила всю ее красоту, обмотавшись покрывалом, после чего присела на краешек дивана перед камином.
Она понимала, что его бояться не нужно. Но сегодня ей предстояло в полной мере познать его как мужчину. Да, ей этого очень хотелось, но она боялась, что поведет себя не так, как нужно, и разочарует его. Ведь он думает, она знает, что ему нравится, знает, как его принять.
Боже правый! Она все испортит!
Девственность у нее отняли грубо, силой. Это было больно и произошло быстро. Стивен же показал ей, что такое страсть, дал почувствовать то, что женщина должна получать от мужчины. Но когда пришло время ему проникнуть в нее…
Она сомневалась, что выдержит это. И что сможет объяснить ему, почему. Если он узнает, что она была с другим мужчиной, у него могут появиться сомнения насчет своего отцовства.
Но, даже если они не появятся, он будет испытывать к ней отвращение. Всем было бы лучше, если бы он думал, что был у нее единственным.
Сердце ее чуть не выпрыгнуло из груди, когда она услышала, как отворилась дверь, соединявшая их спальни. Она стала напряженно всматриваться в огонь. Что, если он голый? Что, если уже совсем возбужден?
Чего он ожидает от нее? Что она набросится на него? Что будет скромной? Пусть даже он не помнит их ночи, он же должен чего-то ждать.
На ее плечо тяжело легла его рука. Какие у него большие руки! Какие сильные!
— Ты дрожишь, — негромко произнес он.
— Как любая новобрачная. Не думала, что со мной это будет, учитывая, что между нами… Да, как видно, ошиблась. — Она осмелилась повернуть голову и посмотреть на него.
Он тоже помылся. От него пахло чистотой и еще чем-то пряным. Волосы его вились сильнее обычного, как будто он просто предоставил им свободу. Кончики их, еще влажные, казались более темными. Он был в брюках и темно-синем бархатном халате.
Наклонив голову, он поцеловал ее в губы. Медленно, смакуя — и неудивительно, ведь впереди у них была целая ночь. Его рука потянулась к ее лицу, большой палец скользнул по щеке. Он действовал на нее, как хороший ликер, от которого по венам разливается тепло. Такое простое движение — и такой мощный ответ. Она сама поразилась тому, что ей захотелось растаять от его прикосновения. Почему он не обойдет ее и не встанет перед ней, чтобы они могли прижаться друг к другу?
Распрямившись, он улыбнулся.
— Видишь? Нечего бояться.
После этого он обошел ее, но направился к столику в углу, на котором их ждало вино. Двигался он неторопливо, расслабленно. Уверенно. Он мог не помнить двух лет своей жизни, но прекрасно помнил все, что предшествовало им, и если верить легендам, которые о нем ходили, он покорил хозяек половины будуаров Лондона. Сара, разумеется, знала о его подвигах, из-за чего, возможно, и стала виться возле него, как только к нему начали возвращаться силы. Одна из сестер, поджав губки, назвала его порочным и отказалась приближаться к нему, словно боялась подхватить какую-то заразу.
Однако большинство сестер, подобно Мерси, были зачарованы его ненавязчивым обаянием.
Его рука обхватила бутылку, рука, которая скоро станет ласкать ее. Налив темно-красную жидкость в два бокала, Стивен вернулся к ней, протянул один бокал ей и сел на диван. Вытянув ноги, он ленивым движением положил руку на изогнутую спинку дивана так, что его пальцы коснулись кончиков ее волос.
— Как все у нас прошло в первый раз? — спросил он, и Мерси чуть не подавилась вином.
Опустив бокал себе на колени, она начала водить пальцем по его ободку.
— Какое это имеет значение?
— Для меня сегодня это будет как в первый раз, и я не знаю, чего ты от меня ожидаешь.
Она набралась мужества и посмотрела ему в глаза.
— Я ничего не ожидаю. К тому же это ведь не может быть всегда одинаково, правда?
— Я люблю разнообразие и редко когда повторяюсь. И все же я чувствую себя в невыгодном положении по сравнению с тобой. — Он легонько провел пальцем по ее щеке. — Было ли что-нибудь такое, что тебе особенно не понравилось?
— Нет… насколько я помню.
Насмешливая улыбка искривила его губы.
— А я-то имел наглость полагать, что каждое мгновение, проведенное со мной, было незабываемым.
Вот черт! Рядом с ней сидит мужчина ее мечты, герой ее фантазий. Ее муж. Который сейчас ляжет с нею в постель, который принял ее с ребенком, а она умудрилась уязвить его.
Она придвинулась к нему, отчего колени ее коснулись его бедра. Рука Стивена соскользнула на ее затылок.
— Из той ночи, что мы провели вместе, мне больше всего запомнилось, как ты обнимал меня. Это было чудесное ощущение. Я чувствовала твою заботу. Твою силу. Рядом с тобой я ничего не боялась. Давай притворимся, что это первый раз… Для нас обоих. Я могу забыть о нашей прошлой встрече и даже не думать о ней сегодня.
— В самом деле?
— Да. — И очень легко. Пусть он считает, что ее неумелость напускная. Пусть не удивляется, что она не знает, как его трогать, чтобы доставить удовольствие.
Жанетт снабдила ее кое-какими советами о том, как себя вести и как сделать приятное мужчине, но она не могла себе представить, чтобы сможет поцеловать его во что-нибудь кроме губ. Разве что в шею. Но в то, что скрывают его брюки… Прикасаться к этому языком? Пробовать это на вкус? Ну уж нет! И он не станет от нее этого требовать, в этом она не сомневалась.
Но разве он сам не делал нечто подобное для нее? Разве он при помощи своего языка не вознес ее на немыслимые высоты сладострастия? Так ли это отличается от того, что советовала Жанетт?
«Если вы его любите, вы сделаете для него все», — сказала она со своим французским акцентом. Но муж Жанетт любит ее. А что чувствовал Стивен к ней, своей жене?
Впрочем, имело ли это какое-то значение? Достаточно было и того, что она чувствовала к нему.
Допив сначала свое вино, потом ее, он отставил бокалы в сторону, повернулся к ней и размотал покрывало на ней. Оно соскользнуло к ее бедрам. Ее вдруг охватило острое желание прикрыться, хотя она и знала, что он уже видел ее в ту ночь, когда спасал от кошмаров. Но тогда ее защищала темнота.
Он скользнул суставами пальцев по ткани, под которой ее соски набухли и напряглись. Глаза его как будто потемнели, когда он наклонился и взял один из них в рот. Легкая ткань не мешала почувствовать жар его рта, когда язык начал оглаживать и увлажнять сосок. Губы его плотно сжались на нем и потянули. Она застонала оттого, что жидкий огонь стал опускаться по ее телу и остановился между бедер.
— В тот раз я так прикасался к тебе? — спросил он.
— Пожалуйста, не говори о прошлом, — через силу выдохнула она, приложила пальцы к его твердому подбородку, заглянула в глаза так, будто от этого зависела ее жизнь. — Мне все равно, что ты не помнишь. И я не вижу причин это помнить. У нас впереди годы, и мы будет делать это столько раз, что просто не сможем все упомнить.
В синих, как беспокойное море, глазах блеснули лукавые искорки.
— Сколько раз, по-твоему?
— Сто. Тысячу. Я не знаю. Бессчетное количество.
Он усмехнулся.
— Мне это нравится. Ты права. Хватит твердить о прошлом. Больше никаких воспоминаний. И никаких ночных рубашек.
— И никаких халатов, — со смехом подхватила она, когда он поднял ее, взяв за руки, с дивана.
Его бархатный халат коснулся пола лишь на несколько мгновений раньше ее шелковистой рубашки. Он рывком притянул ее к себе и жадно впился губами в уста, а руки тем временем скользили по ее телу.
— Ты хоть знаешь, насколько красива? — прошептал он.
Мерси никогда не считала себя таковой. Нет, она, конечно, понимала, что не уродина, но понятие «красивая» больше относила к таким женщинам, как Сара или Жанетт. К женщинам, которые притягивали взгляды мужчин.
— Особенно ноги, — сказал он, приподняв ее над полом. — Я хочу, чтобы они крепко обхватили меня.