Он выдержал паузу, обежав взглядом зал.
— Я говорю вам, если есть среди вас хоть один человек, который выйдет сейчас ко мне и скажет, что нет за ним ни одного из этих грехов, я скажу вам, что все вы спасены.
Вновь пауза. Паства замерла. Никто не шевельнулся.
Он глубоко вдохнул и голос его зазвучал еще увереннее.
— Тогда я обращусь к вам с теми же словами, с которыми апостол Павел обратился к римлянам:
«Ибо я не стыжусь благовествования Христова, потому что оно есть сила Божия ко спасению всякому верующему»[13].
И в этом будет смысл моего сегодняшнего обращения к вам. Неудачи Америки не от того, что Бог повернулся к нам спиной, но потому, что мы отвернулись от Него. Это страна основана Его именем и только тогда обретет силу и могущество, когда мы вернем в страну Его имя. Вот для чего создана церковь триумфа христианской Америки. Чтобы вернуть Соединенным Штатам Америки благоволение нашего Господа и Спасителя Иисуса Христа.
Сначала тихо, потом все громче зазвучало одобрительное: «Аминь!»
Пастырь оглядывал сидящих перед ним. На его лице не отражались чувства. Но он уже знал, что они в его власти. И с нетерпением ждут его слов.
— Дьявол в ваших душах! — вскричал Пастырь. — И где окажетесь вы в тот день, когда Спаситель придет за ними? Поверьте мне, день этот не за горами, ждать осталось недолго. Вознесетесь ли вы с Иисусом на небеса, чтобы предстать перед золотым троном Бога? Или дьявол утащит вас в ад, обрекая на вечные муки и проклятие? Вы это узнаете сами!
Он простер к небу руки, вскинул голову.
— О, милостивый Иисус, помоги мне указать путь к Тебе этим несчастным грешникам, что сидят передо мной. Помоги мне, о благословенный Иисус.
Тут они отреагировали громче, не подозревая, что те же слова, заранее записанные на пленку, вырвались не только из их уст, но и из динамиков.
— Аминь! Восславим Господа!
Еще более получаса он кричал, умолял, проклинал, угрожал, рисуя самые невообразимые муки ада, насмерть запугав аудиторию. Внезапно Пастырь смолк, лицо его блестело, волосы слиплись от пота, воротник расстегнулся, сутана прилипла к надетому под нее костюму. Долго, долго смотрел он на них.
— Я иду к вам, ибо вижу, что в некоторых дьявол сидит куда крепче, чем в остальных. Я пройду среди вас во имя Иисуса Христа и вместе с ним сражусь с дьяволом за ваши души.
Затаив дыхание, они наблюдали, как он спускался по ступеням, медленно шел по проходу, пристально вглядываясь в лица. Наконец Пастырь остановился, его указующий перст уперся в молодого человека, отчаянно старавшегося не попасться ему на глаза.
— Ты! — воскликнул он. — Иди сюда.
Молодой человек в страхе замотал головой.
— Нет.
Пастырь шагнул к нему и практически вытащил его в проход. Заставил молодого человека упасть перед ним на колени.
— Покайся! Покайся, что согрешил! — взревел он.
Молодой человек мотал головой. Потом попытался вырваться из рук Пастыря. Но тот держал его крепко.
— Покайся! Покайся! — Он влепил ему оплеуху, затем вторую. — Уходи, дьявол! — кричал Пастырь. — Освободи душу этого грешника! Вон! Пусть губы его произнесут слова покаяния!
По телу молодого человека пробежала дрожь. Он пытался что-то сказать, но лишь слюна текла изо рта.
— Дьявол! Освободи его язык! — Новая затрещина, да такая сильная, что молодой человек свалился на пол, едва не лишившись чувств. Но Пастырь рывком поднял его на ноги. Голова парня болталась, как привязанная.
— Покайся! — скомандовал Пастырь.
Теперь парень сам упал на колени, сложил руки перед грудью, словно собираясь молиться.
— Я каюсь! Каюсь! Любимый Иисус, я каюсь! Прости меня, я грешил. Я пил виски, курил «травку» и спал с женщинами. Я губил тело и душу. Прости меня, милосердный Иисус! — он закрыл лицо руками, тело его сотрясали рыдания.
С триумфом Пастырь оглядел зал, затем осторожно помог молодому человеку подняться и повел его по проходу.
— Пойдем, сын мой, — голос его переполняла нежность. Позволь мне умыть тебя и очистить от скверны святой водой, привезенной за большие деньги с реки Иордан, чтобы ты вновь мог войти в Дом Господний и встретить нашего Спасителя с чистыми руками.
Пастырь остановился перед одной из бочек. Заставил молодого человека встать на колени, дал знак одной из девушек в белых платьях. Та подошла и открыла золотой кран.
Потекла струйка воды. Пастырь смочил в ней руку и протер лицо молодого человека. Затем набрал пригоршню воды и вылил ему на голову.
— Этой водой из священной реки Иордан я крещу тебя во имя Отца… — еще пригоршня, — Сына Его, Иисуса Христа… третья пригоршня, — и Святого Духа. Аминь.
— Аминь! — громыхнула следом аудитория.
Пастырь поднял молодого человека на ноги.
— А теперь, брат мой, напутствую тебя словами Иисуса: «Иди, и больше не греши».
Он постоял, пока две девушки в белом не увели молодого человека за занавес, и повернулся к сидящим.
— Есть ли среди вас те, кто добровольно подойдет, чтобы омыть руки и креститься водой из святой реки Иордан, или я должен вновь ходить среди вас и тащить каждого, по его воле или против оной, к спасению души?
Зал на мгновение затих, а затем из задних рядов поднялся мужчина.
— Я иду, брат Толбот!
За ним последовал второй мужчина, женщина, и вскоре проход запрудили жаждущие спасти душу.
Пастырь поднялся на платформу. Голос его, многократно усиленный, загремел из динамиков:
— Вы омываете себя той же водой из святой реки Иордан, что когда-то омыла Иисуса Христа. Как я уже говорил вам, пришлось заплатить немало, чтобы доставить ее к вам, так что используйте ее экономно, потому что лишней нет. А те, кто хотят содействовать доставке святой воды для других, которые будут слушать меня после вас, пусть опустят пять долларов или, если хотят, больше, в маленький ящичек, что стоит у каждой бочки. Наши очаровательные юные девушки поблагодарят вас, как благодарю я во имя Спасителя нашего Иисуса Христа.
Могу добавить, что половина собранных сегодня денег вернется в вашу Первую баптистскую церковь города Рэндл, штат Техас, к доктору Джону Лайдону, вашему пастору, приглашение которого позволило нам приехать сюда и обратиться к вам со словом Божьим.
Затем Пастырь сошел с платформы и пожал руки каждого, кто в этот момент омывал их водой, текущей из золотых кранов, после чего скрылся за занавесом. Прошло больше часа, прежде чем тент покинули все, за исключением одного человека: Джейк Рэндл по-прежнему сидел на скамье, когда Пастырь вышел из-за занавеса.
Их взгляды встретились, а несколько мгновений спустя старик поднялся и медленно двинулся к выходу.
— Мистер Рэндл! — позвал его Пастырь. Вы не хотите омыть руки святой водой? Или вы настолько безгрешны, что вам это не нужно?
Старик обернулся, тяжело опираясь на палку.
— Вы обманщик, мистер Толбот, — скрипучим голосом ответил он. — В этих бочках святой воды из реки Иордан не больше, чем простой воды в пересохшем русле, рядом с которым стоит этот шатер.
— Если вы так думаете, мистер Рэндл, не пройдете ли вы со мной?
После короткого колебания старик последовал за Пастырем, вновь скрывшимся за занавесом. Девушки в белом тем временем относили ящички с пожертвованиями в фургон, где собирались и пересчитывались деньги.
В молчании Пастырь и старик, от которого ни на шаг не отходил телохранитель направились к пересохшему руслу. Старик не мог поверить своим глазам. Сверкающая на солнце вода наполовину заполняла еще недавно сухое русло.
Джейк Рэндл повернулся к Пастырю.
— Это чудо. — Он внезапно осип.
Пастырь покачал головой.
— Нет, мистер Рэндл. Это не чудо. В час дня впервые за долгое время открыли шлюзы на дамбе, перегораживающей Песос-ривер. Воду ждали здесь к четырем часам.
Джейк Рэндл долго молчал. А потом заговорил другим тоном, проникшись уважением к Пастырю.
— Вы сможете пообедать со мной сегодня, мистер Толбот?
— Преподобный Толбот.
— Где вы получили ваш сан? — спросил Рэндл.
— В Христианском колледже в Сиу Фолс.
Рэндл пристально посмотрел на него.
— Это же колледж заочного обучения.
— Возможно. Но там сильный теологический факультет.
Рэндл кивнул.
— Хорошо. Преподобный Толбот, вы сможете пообедать со мной сегодня, в восемь вечера?
— С превеликим удовольствием, мистер Рэндл, если вы пришлете за мной свою машину.
ГЛАВА 5
Пастырь вышел из крошечной душевой в задней части фургона, снял с крючка полотенце, начал вытираться. Из-за занавески, отделявшей душ и туалет от остальной части фургона послышался голос Чарли:
— Хочешь «косячок»?
— Не откажусь. Я выжат, словно лимон.
Она отодвинула занавеску, подошла к нему, все еще в белом платье. Сунула ему в рот маленькую самокрутку, зажгла спичку.
Пастырь глубоко затянулся, кивнул.
— Отличная «травка».
Чарли улыбнулась.
— Другой не держим. Повернись, Пастырь, я вытру тебе спину.
Она взяла из его рук полотенце, он повернулся к ней спиной.
— Чем занят народ?
— Тарц и Беверли считают деньги, остальные прибираются.
Пастырь шагнул к маленькому окошку, выглянул. Шатер уже опустили на землю и мужчины сворачивали брезент. Скамьи укладывали в кузов грузовика. Он вновь затянулся и вернул «косячок» Чарли.
— Достаточно. Мне уже хорошо.
Она удивленно посмотрела на него.
— С двух-то затяжек?
Пастырь рассмеялся, забрал у нее полотенце.
— Не могу же я обкурившись придти на обед к Рэндлу.
— Я вообще не понимаю, чего ты с ним якшаешься. Я слышала, он такой скряга, что с него не выжмешь и цента.
— Где ты это слышала?
— Мне сказал один из мужчин, что собирают пожертвования в церкви. На службе он появляется редко, а если и приходит, то не дает больше доллара.
Пастырь вновь засмеялся.
— На него это похоже.