Все такие разные. Все с аурой звезды. Все со своими, глубоко личными отношениями с Богом и Его единственным Сыном, Иисусом Христом, Спасителем человечества.
Обладала аурой звезды и Кэтрин Кулман. Она была тетушкой, которая приходит, чтобы отвести беду. С домашними пирожными и куриным бульоном. Для того, чтобы человеку стало легче жить.
Когда они вернулись в отель после службы, на телефонном аппарате мигала лампочка коммутатора.
— Хочешь, чтобы я узнал, кто звонил? — спросил Джо.
— Пожалуйста, — кивнул Пастырь, прошел в спальню и плюхнулся на кровать. Он устал. Да еще досаждала скука. Ему надоело рассказывать одну и ту же историю. Утешало лишь то, что прошедшая служба стала последней. Завтра он вернется в Рэндл, к своим людям.
В дверном проеме возник Джо.
— Звонила женщина, которая работала с нами в Рэндле, Джейн Даусон. Она оставила свой номер в Далласе. Говорит, у нее срочное дело.
— Я позвоню ей потом. Что может быть срочного? Мы не виделись несколько месяцев.
— Она просила передать, что дело срочное.
— Хорошо. Соедини меня с ней.
Джо исчез, а минуту спустя крикнул из гостиной.
— Возьми трубку.
Пастырь снял трубку, вновь откинулся на подушку.
— Привет, Джейн. Что случилось?
Голос ее переполняла тревога.
— Я должна увидеться с тобой.
— Ты же знаешь, это невозможно. Я говорил тебе, что он думает по этому поводу.
— Ты можешь остановиться в Далласе по пути в Рэндл. Он об этом ничего не узнает.
— Нет. Я дал ему слово. — Пастырь похлопал по карманам в поисках пачки сигарет. — И почему мы не можем поговорить о твоих проблемах прямо сейчас, по телефону?
— Кто-то может нас подслушать.
— На моем конце провода все чисто.
— А вот у меня такой уверенности нет. Иногда мне кажется, что мой телефон прослушивается.
Сигарет он не нашел, а потому начал злиться.
— Мне плевать, слушает кто нас или нет. Говори или клади трубку.
Послышались ее всхлипывания.
— Перестань. Ты ведешь себя, как ребенок.
— Я… я не знаю, что мне делать. Я беременна!
— Черт! — Он разом сел. — Держи себя в руках. Я постараюсь вылететь сегодня вечером.
Он бросил трубку на рычаг, поднялся с кровати. Джо, услышав шум, заглянул в спальню.
— Что-нибудь случилось?
— Случилось. Похоже, все наши усилия пропали даром, — зло ответил он. — Позвони в аэропорт и узнай, смогу ли вылететь в Даллас сегодня вечером.
ГЛАВА 12
Она ждала его на галерее для встречающих. Увидев, поспешила навстречу. Бледная, осунувшаяся, с тревогой в глазах.
— Пастырь.
Он наклонился и молча поцеловал ее в щеку.
— У тебя есть багаж?
— Нет. Я послал его с Джо.
— Моя машина на стоянке.
Он кивнул и последовал за ней на движущуюся дорожку, которая доставила их в центральный зал. Народу в аэропорту практически не было. Пастырь глянул на часы. Без двадцати два.
Джейн повернулась к нему.
— Ты на меня сердишься.
— Больше я сержусь на себя, — коротко ответил он. — Я решил, что у тебя хватает ума. Сейчас даже школьницы не ступят и шага, предварительно не позаботившись о себе.
Джейн не ответила, и они не обменялись ни словом, пока не приехали в многоквартирный дом, в котором она жила. Выйдя из машины, она отдала ключи швейцару. Вслед за ней Пастырь прошел в вестибюль. Лифт доставил их в пентхауз[21].
И лишь когда Джейн открыла дверь, Пастырь понял, что второй такой квартиры, возможно, нет во всем городе. Она занимала два этажа, каждый со своей террасой, куда вели высокие, от пола до потолка стеклянные двери. Дорогая современного дизайна мебель, на стенах картины, некоторые он узнал.
— Налить тебе чего-нибудь? — спросила она, когда они вошли в гостиную.
— Не откажусь. — Он огляделся.
— Шотландского?
— Да, если оно у тебя есть.
— Есть. — Она шагнула к бару.
— Это подлинник или копия? — спросил он, указав на Пикассо.
— Подлинник.
— Я и представить себе не мог, что ты так много зарабатываешь. Раньше я видел картины Пикассо только в музеях.
Он стоял на террасе, любуясь ночными огнями города, когда она принесла ему виски. Он взял бокал, снова повернулся к городу.
— Как много огней.
— Да. Потому-то я и выбрала эту квартиру. Вид превосходный.
— Такие квартиры я видел только в кино. За нее платит Рэндл?
Джейн кивнула.
— Если тебе хватило ума заставить этого сукиного сына содержать тебя в такой роскоши, как получилось, что ты залетела?
— Я думала, что опасаться нечего. Мой доктор на какое-то время снял меня с таблеток, но я пользовалась суппозиторием[22].
Он быстро прикинул в уме, когда они спали последний раз. Почти три месяца тому назад.
— И какой у тебя срок?
— Доктор полагает, что скоро пойдет четвертый месяц.
— Неужели ты поняла, что беременна, только сейчас?
— Я же сказала тебе. Мне казалось, что опасаться нечего. Месячные у меня нерегулярные, так что я ни о чем не беспокоилась. Но на этой неделе меня начало тошнить по утрам. Вот я и всполошилась.
— Дерьмо собачье, — он глотнул виски. — Ты не спросила его насчет аборта?
— Он на это не пойдет.
— Почему?
— Он против абортов.
— Католик?
— Нет. Баптист, глубоко убежденный, что у каждого есть право на жизнь.
Пастырь допил виски.
— Слава Богу, он не единственный врач на свете.
— Ты хочешь, чтобы я сделала аборт? — с ужасом в голосе спросила Джейн.
Пастырь злобно глянул на нее.
— Хочу, будь уверена. Впервые в жизни мне дали шанс создать свою церковь. И кто будет уважать пастора, у которого объявится незаконорожденный отпрыск? Как долго мы сможем сохранить это в тайне? Мы не успеем оглянуться, как Рэндл возьмет нас в оборот.
Она помолчала.
— Мы могли бы пожениться.
Пастырь покачал головой.
— Я не семьянин. Женитьба не входит в мои планы. Где у тебя бар? Я бы повторил. Молча они вернулись в гостиную. Бар стоял в углу, в маленькой нише. Он налил себе шотландского, добавил содовой, подошел к Джейн.
— Здесь тебя слишком хорошо знают. Так что придется лететь в Калифорнию.
Она упала на диван, снизу вверх посмотрела на него.
— Я не верю своим ушам. Ты говоришь, что несешь людям слово Божье. Чем ты проповедуешь, ртом или сердцем?
— Я проповедую Евангелие, но даже баптисты на своем соборе в тысяча девятьсот шестьдесят восьмом году решили, что аборт — личное дело каждого, — сердито ответил он. — Покажи в Библии то место, где написано, что мужчина должен жениться на каждой, кого накачал?
— Так что, были и другие? — холодно спросила она.
— Откуда мне знать? Я давно уже сплю с женщинами, но ты первая, кто пришел ко мне с этой проблемой. И мой ли это ребенок? Мы не виделись чуть ли не три месяца. Ты могла отдаться кому-то еще в тот самый день, когда мы расстались.
Слезы потекли у нее по щекам.
— Никому я не отдавалась.
— Ладно, — кивнул он. — Не отдавалась. Все равно это ничего не меняет.
— Может, что-то изменится, если я скажу, что люблю тебя?
— Бог учит нас любить друг друга.
— Я о другом, и ты это понимаешь.
Он отпил виски, тоже сел на диван.
— Ты хоть отдаешь себе отчет, что нас ждет? Как все обернется, если старина Рэндл прознает о твоей беременности? Он заставил меня дать ему слово, что я и близко не подойду к тебе. Он вышебет нас пинком под зад. Я останусь без церкви, а ты — без этой квартиры и всего остального.
Она улыбнулась.
— Может, все будет наоборот? Может, его обрадует это известие?
Пастырь вытаращился на нее.
— Что ты несешь?
— Как по-твоему, почему он не хотел, чтобы ты виделся со мной? Он сказал, что я вскружил тебе голову и это отражается на твоей работе. Что у него в отношении тебя личные планы. — И отсюда ты сделал вывод, что я — его шлюха? — теперь ее голос наполняла злость. — Идиот ты этакий, да какой человек в здравом уме захочет, чтобы его дочь связалась с кретином, который готов отказаться от всего, лишь бы проповедовать Евангелие?
— Ты хочешь сказать?.. — он еще переваривал ее слова, когда зазвонил телефон.
Джейн не шевельнулась.
— Наверное, это он.
Пастырь молча смотрел на нее.
— Возьми трубку. Думаю, он хочет поговорить с тобой. Не зря я опасалась, что мой телефон прослушивается. Он подчинился. — Слушаю.
— Эндрю? — спросил старик.
— Да.
— Поздравляю, сынок, — прогремел Рэндл. — Ни о чем не беспокойся. К свадьбе уже все готово.
ГЛАВА 13
Рэндл сдержал слово. Черчленд построили к маю тысяча девятьсот семьдесят шестого года, как он и обещал. Но открытие перенесли на четвертое июля, чтобы совместить его с празднованием двухсотой годовщины образования Соединенных Штатов Америки.
К одиннадцати часам компьютеры регистрационного центра зафиксировали прибытие двух тысяч четыреста двадцати одного гостя. На стоянке выстроились тридцать два автобуса. На поле стояли три частных самолета: два DC-9 и один Боинг 727–200. Более семисот автомобилей теснилось на вспомогательных стоянках, а к двум часам ожидалось прибытие еще пятнадцати автобусов и трех чартерных авиарейсов.
Пастырь выглянул в окно своего кабинете на седьмом этаже. Людские толпы захлестнули Черчленд. Семьи, мужчины, женщины, дети, все нарядно одетые, радостные, ждущие праздника. На его столе загудел аппарат внутренней связи. Он нажал клавишу, проговорил в микрофон: «Слушаю».
— Звонит ваша жена, доктор Толбот, — сообщила ему секретарь.
Он снял трубку.
— Доброе утро, Джейн.
— Привет, дорогой. Мне не хватало тебя сегодня.
— Я ушел рано. Ты же сладко спала, и я не стал тебя будить.
Она рассмеялась.
— Разве это не чудо? Я не верю своим глазам. Столько людей.
— Приехало уже две с половиной тысячи.